По лицу Фламинии текли слезы, смывая краску и грим.
– Ну, не тяни! – Рыжеволосый поднес меч к ее губам.
– В сердце, – дрожащим голосом ответила куртизанка.
– Она права! – Он оглянулся на ведьму. – В сердце! – Крепко держа Фламинию за волосы, Рыжеволосый приблизил ее лицо к себе. Обнюхал волосы над ухом, шею. – Как ты пахнешь! Так пахнут только гречанки! – Он кивнул. – Именно – в сердце!
Он направил меч под левую грудь женщины.
– Я убью тебя быстро, ты не будешь мучиться.
– Прошу вас, не надо! – слабо дернулась Фламиния. Предчувствие неизбежной смерти лишило ее сил. – Прошу…
– Делайте свое дело, герцог! – рявкнула ведьма.
Рыжеволосый ударил куртизанку под грудь – точно в сердце. Сталь вошла легко и с хрустом вышла из-под лопатки. Фламиния хрипло вобрала в себя воздух, но так его и не выдохнула. Члены ее разом ослабели. Палач все еще держал женщину за волосы, глядя в ее лицо, на затухающие глаза, а потом легко оттолкнул – в сторону Александра; и Фламиния рухнула на пол, как и была, с мечом императорского стратига под обнаженной левой грудью.
Рыжеволосый рассмеялся, вновь нагнулся над Александром.
– Что ж, благородный Александр Палеолог, сегодня ты совершил злодеяние. Убил бывшую любовницу, а потом отравился. Или она отравила тебя, а ты, поняв это, в последнем порыве убил ее? Это уже неважно!
Вторя ему, засмеялась и ведьма.
– Могу сказать только одно: Матильда сочиняет уникальные яды! Лучшие в мире! Ты будешь умирать долго, в муках, не один день! Но язык твой не будет слушаться тебя. А пока ты будешь корчиться и просить своего Бога как можно скорее забрать тебя, уже сегодня мы выкрадем императорского библиотекаря Дионисия и уплывем в Европу! Я увезу его на самый север, где меня никто и никогда не сможет достать, где я – полновластный хозяин: в замок Вествольфов! Спокойной ночи, благородный стратиг!
И они ушли, а он, Александр, еще долго смотрел на криво лежавшее тело Фламинии, на ее бледное мертвое лицо, обращенное к нему, смотрел в ее пустые глаза.
А потом, вместе с лютой болью, предательский мрак стал подходить и к нему…
Но он выжил. Екнуло сердце у Медведя. Не понравилось ему то, что женщина просила его хозяина не говорить никому о своем послании. Взяв двух солдат, Аристарх поехал искать дом куртизанки и скоро нашел его. Соседи сказали, что неделю назад сюда въехала красивая женщина, которая для приличной матроны слишком пестро одевалась и чересчур ярко красила лицо. Хотя, с ней был мальчик лет пяти. Похоже, сын. Но так разве куртизанки не рожают детей? Медведь забарабанил кулаком в дверь, но ему не открыли. Тогда солдаты сломали замок, и три воина оказались свидетелями страшной картины. На полу лежал испускающий дух командир императорской гвардии стратиг Александр Палеолог, а рядом с ним, в луже крови, женщина, заколотая в сердце его мечом.
Александра привезли домой, хотели соборовать, но Таис не разрешила. Императорский врач-мудрец предположил, какой отравой пытались извести стратига, и выписал противоядие. В Александра закачивали целебные настои, его рвало, он едва не захлебнулся. На пятый день ему стало чуть лучше. Вопреки всему смерть сделала один шаг назад. На шестой Александр заговорил – пусть, в бреду, но это был еще один шаг к жизни.
На седьмой день, вырвавшись из кошмара, Александр Палеолог осознал, кто он и что с ним. На вопрос: «Где я?» – Таис ответила: «Ты в Никее, у себя дома». И он откликнулся: «Конечно, в Никее…»
Когда он пришел в себя, то узнал, что Дионисий пропал неделю назад. Если бы не исчезновение Дионисия, даже Аристарх не поверил бы его рассказу о герцоге Вествольфе и Матильде.
Едва Александр встал на ноги, как поехал к старой своей знакомой – она могла приоткрыть ему двери в будущее.
Он давно знал эту странную, но добрую женщину. В Константинополе, когда они оба были еще совсем юными, их познакомил Константин Борей. Тогда Александру показалась, что эта чудачка сразу влюбилась в него. Она одевалась в пестрые одежды, собирала бродячих кошек и говорила с духами.
– Ты плохо выглядишь, Александр Палеолог, – сказала она ему, когда он вошел. – Это был яд?
– Да, Кассандра, но он оказался слабее меня.
Он рассказал пророчице обо всем, скрыл лишь немногое, что ее не касалось.
– А теперь скажи, что меня ждет в этой дороге? – спросил Александр. – Найду ли я Дионисия, останусь ли жив?
Она, с алыми лентами в черных волосах, темнобровая, долго сидела на ковре в середине комнаты, смежив веки. Тут курились травы, привезенные из Индии и Персии, горели масляные лампадки.
Открыв глаза, пророчица сказала:
– Никуда не уезжай, Александр Палеолог, останься дома, в Никее. Что написано в Книге жизни и смерти, ты не изменишь. И что должно было случиться, уже случилось. Это великое горе для нас, но это так.
– Я все равно поеду, – сказал он.
– Тогда берегись проезжать через Черную речку, под двумя дубами, сросшимися в арку. Берегись северного замка на горе. Берегись всего и оглядывайся всюду!
…Он помнил глаза Таис, когда выезжал из дома – она смотрела на него так, точно знала наверняка, что видит его в последний раз…
Их путь был долгим – они проехали всю Европу от южных ее границ до северных, в Германии потеряли весь отряд и уже с одним Медведем, спустя недели, въехали в маленький городок Гульденштерн, в окрестностях которого, на горе, стоял замок Вествольфов. Люди даже показать его боялись! Ночью они проехали через мост, выгнувшийся горбом над узенькой речкой, и приблизились к замку. И тогда, под двумя дубами, сросшимися в арку, к ним на дорогу выехали Вествольф с двумя спутниками. Один присвистнул, и тогда из темноты стали выходить вооруженные солдаты герцога. Бой был недолог и кровав – они перебили много людей Вествольфа, но что толку? Они не спасли Дионисия. Его видение оборвалось тогда, когда он увидел над собой зловещее лицо своего врага и меч, готовый пронзить его сердце. Александр оставлял себя в сырой траве, среди скал, у подножия черного замка, под звездным северным небом…
Катарина обошла кресло, заглянула ему в глаза.
– Как это было? Мне казалось, что ты переживаешь что-то страшное, я даже испугалась за тебя. – Неожиданно она взяла его лицо в ладони. – Почему Таис не дождалась своего Александра? Говори же, Вадим, я ждала этого вечность!..
Он рассказывал ей и видел, как в глазах ее то и дело блестели слезы.
– Но одного я не понял, – в заключение он покачал головой, – там, на дороге, Вествольф похвалялся, что разговорит Дионисия, что будет поливать маслом и жарить его. Теперь я знаю наверняка – тот не проговорился. К тому дню – наверняка. Иначе бы Вествольф не попытался предложить Александру сделку.
– Сделку – какую? – нахмурилась Катарина.
– Вествольф предложил Палеологу за быструю смерть объяснить ему одну фразу, оброненную Дионисием во время пытки. То ли в сознании, то ли в бреду Дионисий бросил Вествольфу загадочную фразу: «Будь проклят, князь Шахамсур!». Герцога задело за живое это проклятие. Но что бы оно могло значить? Поняв, что умирающий Александр Палеолог ничего не подскажет ему, потому что не знает, Вествольф заколол его. Впереди у него было много «работы». В подземелье герцога ждал полуживой Дионисий. – Вадим горько улыбнулся. – Ждал для новых пыток. – Он перевел дух. – А теперь выпью коньяку! Заслужил…
Уже скоро он сказал:
– Хочу спать. – Поднялся с дивана, спросил: – Где тебе постелить?
Встала с дивана и Катарина. Обняла его, положив голову ему на грудь. И он крепко обнял ее. А потом, встав на цыпочки, Катарина поцеловала его в губы.
– Теперь ты знаешь все о нас, и больше не имеет смысла спать в разных постелях.
Вадим покачал головой:
– Ты уверена?
– Я уже взрослая, – улыбнулась девушка. – И потом, я ждала этого так долго! – Она заглянула в его глаза. – Ждала твоего возвращения…
Они съели по яблоку. Вадим выпил еще немного коньяка, Катарина – вина. Второй бокал она пила, уже сидя на его коленях, обняв его за шею.
– И чему ты улыбаешься так загадочно? – спросила девушка.
– У тебя уже был секс? – ответил он вопросом на вопрос.
Она заглянула в его глаза.
– А ты бы этого хотел?
Вадим пожал плечами.
– Скорее да, чем нет… Так был или нет?
– Был, – просто ответила она.
– И когда же?
– В последнем классе школы.
– То есть совсем недавно?
– Именно так, сударь, – улыбнулась девушка.
– Это была… любовь?
– Нет, – она весело покачала головой. – Скорее влюбленность. И чувство соревнования.
– Позволь, догадаюсь. Вы засматривались с подружкой на одного и того же парня, конечно, спортсмена, баскетболиста, в которого были влюблены все девушки в школе. Победила ты, верно?
Глаза Катарины искренне округлились:
– Как ты догадался?!
– Так он и впрямь был баскетболистом?!
– Да, – изумленно кивнула она.
Вадим весело рассмеялся, едва не уронив ее с колен.
– Вот она – современная княжна! Оказывается, вы – самый обыкновенный тинэйджер!
– Ну и что? – хотела было обидеться девушка. – Мне всего шестнадцать…
Он с нежностью прижал ее к себе.
– Все отлично, милая. Все хорошо. Именно так, как и должно быть…
Вадим разложил диван, застелил его. Катарина помогала, но неумело. Было видно, что эта работа ей не очень знакома. Потом они оказались по обе стороны кровати, как по разные берега океана, и каждый не знал, что ему делать. Совсем еще юная, она ждала от него первого шага. Вадим выключил свет. Сбросив рубашку и джинсы, он прыгнул на постель, растянувшись, похлопал рукой по свободному пространству.
– Идем ко мне, бэби.
Свет луны вызолотил цветастую простынь. Катарина послушно стянула майку, растрепав темные волосы, тоже вылезла из джинсов. Забравшись на кровать, потянулась к нему – вся, околдовывая его прикосновениями ладоней, локтей, коленей. Она сама сделала первый шаг – поцеловала его чувственно и очень умело. И ее порыв быстро растопил тонкий лед. Вадим сразу забыл, что перед ним совсем еще девчонка – милая Катарина Остберг, хрупкая красотка. Теперь рядом с ним была женщина, имя которой он повторял в неясных снах с ранней юности. А потом просыпался и тотчас забывал его! Но волны времени, как волны моря, расступились перед ними, и теперь земля обетованная встречала их. Страждущих так долго! Века… Этих поцелуев он ждал, ждал темно-синих глаз – сейчас, ночью, черных и блестящих…