– Странный выбор! – глядя на молодую женщину, проговорил Лонгин. Он тоже понял, кто перед ним. – Но это ваш выбор, и Рим его уважает.
– Верно, сенатор, это мой выбор! – с плохо скрываемым вызовом ответил ему князь. – Мой!
А юная женщина склонилась к низкорослому хозяину, взяв его за плечи. Глядя на Лонгина, она что-то нашептывала князю Шахамсуру – шептала и шептала в его оттопыренное прокопченное ухо, пронизанное тяжелым золотым кольцом. Александр, как зачарованный, смотрел на ее алые губы и, как ему казалось, слышал угрожающее шипение змеи. И лицо у князя от ее шепота становилось все темнее, и взгляд наливался свинцом. Шахамсур точно не верил ее словам – и холод и угроза исходили от него…
– Что же вам угодно, сенатор? – спросил он, когда юная женщина договорила и отстранилась от него, глядя на римлян так, точно хотела испепелить их взглядом.
– Риму доподлинно стало известно, князь, что вы укрываете от него оружие, наделенное великой силой, – сказал Лонгин. – Меч бога войны Марса!
– Не понимаю, – дрогнувшим голосом ответил князь.
Но на этот раз он побледнел – и еще как!
– Вы все понимаете, князь, – как ни в чем не бывало продолжал Лонгин. – Вы укрываете оружие, наделенное силой, способной разрушать города! Это оружие было вами похищено в Греции, у гражданина Рима, которого вы умертвили. И если вы не предъявите его немедленно, Рим подумает, что вы замышляете против него заговор! Против Рима и его императора!
– Это – ложь! – отступая, воскликнул Шахамсур. – Ложь! Ложь…
– Это правда, – кивнул Лонгин. – И ваши чувства – лучшее тому свидетельство! Отдайте нам Меч, и мы поймем, что вы – друг империи. Иначе вы станете врагом Рима!
– У меня нет никакого меча, – продолжая отступать, хрипло проговорил Шахамсур.
Послы Рима, безоговорочное требование, – все это застало его врасплох! С ним отступали астролог и юная колдунья Ханаш, которая сразу, стоило ей взглянуть на гостей, распознала в них врагов. Лютых врагов! Смертельных! Не случайно пришедших в этот дворец!
– У вас есть этот Меч, – надвигаясь на них, проговорил Лонгин. – И не пытайтесь отдать нам другое оружие. Риму известно, каково оно! Стойте же, князь, ни шагу более! – повелительно выговорил он.
– Это – мой дворец! – прорычал Шахамсур. – И вы не смеете указывать мне!
– Нет! – грозно бросил Лонгин. – Мир принадлежит Риму! И вы – не исключение, князь! И Риму принадлежит меч Марса! – Он-то знал, как надо разговаривать с мелкой знатью провинций в их собственном доме! – Сюда идет когорта легионеров из Харата, – продолжал сенатор. – С ними катапульты и сирийская конница. Завтра они будут под стенами Шамсура. Если через четверть часа Меч не будет лежать здесь, – Лонгин указал рукой перед собой, – вы пожнете бурю, князь Шахамсур!
– Но раньше вы умрете сами, – прошипела Ханаш. – В этом дворце! Сегодня!
Аристарх и Варений, следившие за этой сценой, вытащили мечи. Вытаскивали мечи и охранники Шахамсура. В любую минуту спор мог перерасти в битву.
– Скажите этой девчонке, чтобы она не грозила Риму, – сказал Лонгин. – Это и ей может стоить жизни!
– Она видит наперед, – усмехнулся князь. – И вы, римляне, не исключение для нее! – Он засмеялся. – Хотя я и знаю, кто вы на самом деле, вы не сильнее нас!
Трибун Павлиний Коралла не выдержал первым: стеной он встал между спорщиками – Константином Лонгиным и князем Шахамсуром.
– Сенатор, нам стоит покинуть дворец, – вполоборота сказал он. – Нас мало. Мы должны дождаться наших солдат. Во имя Юпитера, сенатор, прошу вас…
– Проклятые римляне! – неожиданно выкрикнула Ханаш. – Будьте прокляты!
Она бросилась на первого, кто стоял перед ней – им и оказался Павлиний Коралла. В ее руке блеснул длинный острый кинжал – его она всадила по самую рукоять в открытую шею трибуна. Вырвала кинжал и ударила вновь, опять вырвала, и кровь фонтаном выстрелила из рассеченной артерии. Трибун, прошедший много войн, не ожидал такой смерти! Схватившись за шею, он покачнулся и, шагнув назад, повалился на мраморный пол. А Ханаш, тотчас отскочив в сторону, бросилась на Лонгина. Но прежде Александр успел выхватить меч из ножен и направить в ее сторону. В слепой ярости молодая женщина не заметила смертоносного жала. Она опомнилась только тогда, когда римский меч пронзил ее насквозь – через живот. И теперь окровавленное лезвие торчало из ее спины.
– Будь проклят! – вцепившись в плечо Александру, прошипела она, и глаза ее стали стремительно угасать.
Он сам плохо понял, что случилось, и все еще поддерживал ее – мертвую, пронзенную его мечом.
– Ханаш! – хрипло проговорил князь Шахамсур. – Дочь моя!! Дочь…
– Уходим, – взглянув на истекающего кровью трибуна Кораллу, которому уже нельзя было помочь, тихо проговорил Лонгин. – Очнись, Александр! – Сенатор увидел, что его племянник все еще не может прийти в себя, удерживая труп молодой женщины. Тогда он ухватил ее за плечо и оттолкнул – тело Ханаш соскользнуло с меча и упало в руки князя Шахамсура, который покачнулся, удерживая погибшую дочь. А потом она сползла на пол из его в миг ослабевших рук – упала криво, на бок, и ее черные косы перехлестнули лицо. Александр стоял, не двигаясь, взгляд его остановился на родинке, прилипшей к верхней губе юной женщины. Одно дело было зарезать изувера Септима, губителя христиан на арене Колизея, и совсем другое – лишить жизни шестнадцатилетнюю девочку. Пусть даже источающую яд…
– Ты убил змею, дочь змеи, – тихо сказал Лонгин. – Идем же!
Но Александр точно не слышал его. Князь Шахамсур отступал назад, глаз не сводя с убийц своей дочери, и это отступление не предвещало ничего хорошего гостям.
– Убейте их! – закричал он что есть силы, когда оказался в безопасности. – Убейте их! Всех!!
И тотчас открылись двери, что находились за княжеским троном, и целое войско, вооруженное копьями и кривыми мечами, хлынуло в парадную залу Шамсура.
– О, Господи, – тоже доставая меч, проговорил Лонгин, – надо было послушаться Варения и сжечь этот город. Но теперь уже поздно – придется драться! – Он обернулся к двум десяткам легионеров, что сопровождали их во дворце. – Римляне, к оружию!
Но легионеры уже были готовы к битве – они держали мечи наперевес, готовые отразить нападение врага.
А у того был численный перевес – и еще какой! Около полусотни солдат Шахамсура врезалось в ряд легионеров, едва успевших закрыть собой двух патрициев – Лонгина и его племянника. Несколько копейщиков ударили точно, поразив римлян, но большинство нападавших было отбито – легионеры отразили первую атаку и перекололи два десятка шамсурцев. Тут же люди Шахамсура ударили вновь и опять потеряли десятка полтора людей. Легионеры ответили контрударом и стали теснить противника. Увидев это, Шахамсур в окружении своих подданных поспешил к дальним дверям залы, откуда высыпали новые его солдаты.
Отпускать князя было нельзя – и лучше других об это знал сам Лонгин! К тому времени его плечо было рассечено – один из ударов врага он отражал в первом ряду своих легионеров.
– Не дай ему уйти, Александр! – зажимая рану, крикнул Лонгин племяннику, глядя, что Шахамсур уже далеко. – Убей его! – во чтобы то ни стало! Не жалей себя – найди и убей!
Римлянам выпало биться не на жизнь, а на смерть. Дочь князя была мертва, и гости оказались в ловушке. Убив трибуна, покусившись на жизнь сенатора Рима, Шахамсур подписал себе смертный приговор. Но именно поэтому он намеревался сражаться до тех пор, пока не уничтожит всех свидетелей своего преступления.
– Аристарх, Варений, за мной! – крикнул Александр. – И вы, солдаты! – приказал он трем легионерам, чьи мечи уже были обагрены кровью шамсурцев. – Во имя Рима, мне нужен князь!
Вооруженные сразу двумя мечами, Александр, Аристарх и Варений, подобно мясникам, вырубали врагов одного за другим. С особым пылом работал гладиатор Варений – он давно стосковался по своей главной профессии. Он вступал в схватку с тремя, с четырьмя врагами, ловко уклонялся от ударов мечей и копий и тут же наносил ответный – смертельный удар, пронзая неприятеля! Воины Шахамсура действовали неслаженно – они небольшими отрядами прорывались сюда. Легионеры же были одним целым. Эта сплоченность, умноженная на дисциплину, и помогла римлянам завоевать весь мир! Пару десятков нападавших Александр и его товарищи перебили с легкостью – велика была их ярость! Но одного легионера они потеряли, второй был серьезно ранен.
Впятером они оказались в разветвленных покоях дворца. Тут все было настораживающе покойно. Мраморные полы, шелковые занавеси, мебель из ливанского кедра. Им открывались новые залы и коридоры. Фонтанчики и зеленые уголки. Но как здесь можно было найти князя?
В чужом-то доме!
Трое шамсурцев с медными бляхами на груди, держа кривые мечи, вылетели прямо на них. Одного заколол Аристарх, второго – Варений.
– Где твой хозяин Шахамсур?! – завопил Александр, ранив и обезоружив третьего воина.
Но тот лишь таращил на него глаза и молчал. Александр оттолкнул его от себя, и воин князя налетел на меч Варения. Освободив окровавленную сталь, которой так ловко поймал врага, гладиатор взглянул на предводителя отряда.
– Где мы будем искать его?
– Не знаю, – честно признался Александр.
Они устремились дальше, и скоро поймали скрывавшегося за занавесью толстобрюхого евнуха.
– Или ты говоришь, где прячется твой хозяин, или мы будем резать тебя, как свинью! – рявкнул Аристарх. – Только очень медленно – и очень страшно!
Он прижал лезвие к его жирной шее:
– Говори, ну же!
Голова евнуха была задрана высоко.
– Я покажу вам дорогу, о, мой господин! – придушенно пропел тот. – Покажу!
– Вперед! – подтолкнул его Аристарх.
Евнух заторопился вперед.
– Я покажу, покажу! – бормотал он.
– Господи, как там дядя? – глядя на спину поспевающего евнуха, спросил Александр.
– Дай Бог, они отобьются, – мрачно сказал Аристарх. – Тридцать наших людей еще во дворе этого чертова дворца! Лишь бы их не перебили лучники! Лишь бы наши вовремя спохватились!