– Раз, – проговорила Барбара, – два…
Каролайн нашла в себе силы повиноваться. Она подошла к Мечу, закрыв глаза, что-то зашептала. Затем, рывком согнувшись, стремительно взяла его в руки. От ее кожаных перчаток потянулся дым, запахло паленой кожей. Каролайн Блэк смотрела на Барбару, когда Меч в ее руках вспыхнул – стал огненным, кроваво-алым – и это пламя мгновенно передалось ее рукам.
Крик мисс Блэк потряс всех.
Приторно пахнуло гарью. Меч выпал из ее рук. Глаза мисс Блэк были широко открыты. Она вобрала ртом воздух и посмотрела на свои руки. Ее куртка пылала, она обгорела до плеч. Пламя охватило волосы. Но шок был сильнее. Ее руки – они были черными головешками. А потом, как и положено головешкам, они отвалились и рассыпались углем. Пошатнувшись, Каролайн Блэк одним уродливым обрубком упала на колени, а затем бухнулась на пол – прямо на Меч. Но алый свет его уже угасал, и прикосновение тела Каролайн Блэк никак не отразилось на Оружии.
Ведьма была мертва – болевой шок убил ее.
Барбара отступила. Смятение было на ее лице. Боевики перешептывались – жестокое чудо поразило каждого до глубины души. Испугало не на шутку. Попасть под вражеский огонь, самый смертоносный, было не так страшно. По крайней мере объяснимо.
– Да накройте же ее, черт возьми! – бросила Барбара. Роскошные черные волосы мисс Блэк обгорели, но пламя расползалось по одежде. – Роберт!
Роберт послушно снял куртку и, подойдя к обгоравшему телу Каролайн Блэк, которое чадило, осторожно бросил на него одежду. И только потом затоптал огонь, пока из-под куртки не повалил сизый удушливый дым.
– Милая, – обратился Роберт к Барбаре. – Пойдем отсюда, – он нахмурился. – Это же крематорий какой-то. Забудем об этом Мече, как о страшном сне. Дерик мертв. Каролайн мертва. Мы живы – и возблагодарим за это Создателя!
– Ты прав, – кивнула Барбара. Но взгляд ее уже остановился на врагах. – Ты, девочка, иди сюда, – сказала она Катарине, державшей в ладонях лицо Паши. – Отпусти свою подругу, ее больше нет. Я стреляю наверняка. – Княжна медлила, и Барбара готова была рассвирепеть от неповиновения. – Я же сказала, оставь ее!
– Не ходи, – сказал Вадим, выступая вперед. – Возьмите меня, мисс Барбара. Я вкуснее.
– Мне нужна девочка, – сказала террористка. – Дочь Константина Остберга. Наш маленький меченосец! Мне кажется, что она опаснее, чем вы все вместе взятые. Да что там – я знаю это! Иди сюда, девочка, и возьми Меч. Хочу посмотреть, что станет с тобой. Сможешь ли ты потом поднять хотя бы авторучку?
Вадим вцепился в плечо Катарины, но она мягко отстранила его руку.
– Ничего не бойся, Вадим.
Катарина вышла вперед.
– Я готова.
– Смелая девочка, это хорошо, – улыбнулась Барбара. – Бери же Меч.
Катарина подошла к мертвой мисс Блэк. Из-под куртки торчали обугленные обрубки ее рук. Присев на корточки, Катарина взяла Меч за рукоять и вытащила его. Она вцепилась в рукоять меча обеими руками и прижала его к груди – острием вверх.
Голубым светом запылал Меч в ее руках, становясь с каждой секундой все ярче, ослепительнее…
– Что это, я не понимаю, – пробормотала Барбара. – Роберт?! Почему…
Но Катарина уже закрыла глаза. Лезвие меча касалось ее лба.
– Роберт, что это?..
Это были последние слова, которые произнесла Барбара. Все еще держа пистолет, она ухватилась левой рукой за шею.
Барбара словно задыхалась.
Вадим, Горовец, Зоя и Дронов смотрели на своих врагов. С теми что-то происходило. Их движения стали медленны, точно кто-то сдерживал их. Барбара, почуяв недоброе, страшное, вытянула руку с пистолетом вперед, целясь в Катарину, но выстрелить не смогла. Рука ее остановилась в движении, и палец застыл на курке. С диковатой улыбкой и страхом в глазах замер и Роберт. А с ними и боевики. Они стали серые лицами, точно предгрозовая тень укрыла их. Все шестеро темнели: на глазах они превращались в истуканов.
И вот уже они стояли перед своим противником, неживые, страшные, зажав в руках бесполезное оружие, таращась пустыми серыми глазами в пространство.
Катарина открыла глаза и отвела ото лба Меч. И тотчас увидела перед собой шесть безмолвных фигур. Георгий Горовец шагнул к Роберту с его зловещей улыбочкой, дотронулся до носа мнимого лорда Стеллина.
– О, Господи, – прошептал он. – Тверд, как камень!
Катарина подмигнула Вадиму и, сжав пальцы правой руки, легонько щелкнула по лезвию Меча. И тотчас, дрогнув, покрывшись трещинами, все шесть фигур рассыпались в прах. Что-то звякнуло на каменном полу.
Прихватив Зою, комиссар Горовец отступил назад.
– Ну, знаете что, княжна! – обернулся он на девушку. – Вы даете! Как вас понимать, вы – волшебница?
– Немного, – улыбнулась девушка.
– Что же это было? – спросил Дронов, подходя и глядя себе под ноги.
Он пнул один из серых кусков – все, что осталось от головы Барбары.
– Глина, – просто ответила Катарина. – Из праха вышли, в прах и вернулись.
– А тут палка какая-то, – присмотрелся Дронов.
– Это штифт из руки Анны Ортман, – догадался Горовец. – Особая пластмасса – тверже металла. На память! Интерполу, – добавил он.
– Так этот Меч способен и на такое? – спросил Вадим.
– Он способен на многое, – ответила девушка. – Но это еще не все. Я в ударе, и не хочу упускать этот момент. – Закрыв глаза, она вновь приложила лезвие ко лбу, простояла так полминуты, а потом, подняв Меч, полоснула им в воздухе.
– А что ты сделала сейчас? – спросил Вадим.
– Скоро узнаете, – улыбнулась Катарина. – Подержишься? – просила она.
Вадим кивнул.
– Будь что будет! – и протянул руки.
Катарина положила на его ладони Меч, и свет его чуть изменился. Больше изумрудного стало в нем.
– Он – прохладный, – с восторгом сказал Вадим. – Ничего не держал в руках более прочного! Это здорово…
Меч обошел всех – Дронова, Горовеца, Зою, немного меняя свет, пока не попал в руки к маленькому Ивану. И тут он вдруг стал золотым, ярким, ослепляющим. Мальчик едва удерживал его в руках, но вцепился он в него не на шутку. Держал и улыбался им всем.
– А Пашу он воскресить не поможет? – спросил Вадим.
Катарина отрицательно покачала головой.
– Это только Оружие, и все.
Потом они выбирались наверх, закрывая за собой все замки. И двери, хранившие свою тайну два тысячелетия, затворялись за ними. Дронов вынес Пашу на руках, вынес легко, как пушинку. Над пустыней была ночь. Звездное небо куполом простиралось над развалинами замка Шамсур – от горизонта до горизонта. Теперь оставалось сообщить сирийским ВВС, что на них было совершено нападение. Горовец сетовал, что не сможет предоставить Интерполу мертвую Анну Ортман, но наконец она почила у него на глазах, рассыпалась в прах. И этого было уже достаточно для уходящего в отставку комиссара. Впрочем, кое-что у него осталось от знаменитой террористки – штифт из ее левой руки! Чем не визитная карточка?
За ними прилетели через два часа. Капитан Асад, оглядев место побоища, помрачнел. Среди убитых оказались и его товарищи.
– Мы были внизу, пока они сражались, – сказал Горовец. – Мои ребята и ваши солдаты спасли нам жизнь.
– Храни их души Аллах! – покачал головой усатый офицер Асад. – Недаром говорят, Шамсур – проклятое место!
Они погрузились на вертолеты и через час были в Харате. Оттуда их доставили на самолете в Дамаск. Дорогой, пока летели в столицу Сирии, все молчали. Когда Аравийская пустыня осталась позади, было уже за полдень. На одном из поворотов солнце ударило в иллюминатор, и Вадим прищурился. Он улыбнулся, пусть и с горечью. За этим солнцем закрывались ворота того мира, что распахнулись перед ним так внезапно! Солнце сжигало коридоры времени, превращая героев и злодеев в призраков.
И слава Богу!
В Дамаске Горовецу надо было составить рапорт – не каждый день, сражаясь с террористами, погибает взвод сирийских ВВС и два агента Интерпола. Пашу отвезли в морг. Для нее уже был готов цинковый гроб.
Все сидели в гостинице «Саладин». Вадим и Дронов молча пили виски. Зоя читала свиток, но последние четверть часа, взяв карандаш, что-то записывала в своем походном блокноте. Тихо бормотал телевизор. Катарина, бледная, сжалась комочком в кресле. Ей не хватало Паши. Она еще не успела понять, что ее больше нет.
«Последние европейские новости, – сказал диктор. – В Скандинавии, в окрестностях города Гульденштерн, случилось необычное землетрясение. Недавно приобретенное американским миллионером Томасом Крауном поместье Волчье логово подверглось пятибалльным толчкам…»
Вадим схватил пульт и прибавил громкость. Он, Дронов и Зоя тотчас прилипли к телевизору. На экране вертолет облетал место катастрофы.
«Сам Томас Краун и немногочисленная прислуга замка вовремя успела эвакуироваться, – продолжал диктор. – Через два часа толчки повторились. На этот раз землетрясение оказалось в шесть с половиной, семь баллов. Замок рассыпался на глазах у водителя продуктового фургона Патерсона. Он наблюдал на трагедией, стоя напротив замка, на соседней горе».
К веснушчатой мордуленции водителя поднесли микрофон.
«Это невероятно! – сказал он. – Я был в одном километре от Волчьей горы, но совсем не ощущал толчки! Замок рассыпался, как карточный домик! В прах – за одну минуту!»
А вертолет все делал круги над руинами – от замка не осталось ничего, даже воспоминаний! Он сошел вместе с лавиной камней вниз – на дно ущелья!
«Событие тем печальнее, – продолжал диктор, – что мистер Краун, купив это поместье, только что отреставрировал его. Вот что нам рассказал директор конторы по торговле недвижимостью “Гульденштерн”, где и была составлена купчая, герр Карлсон…»
На экране появилось широкое лицо герра Карлсона. Он стоял у дверей своего предприятия.
«Мистер Краун поднял замок с нуля! Вложил в него миллионы! Воссоздал из развалин. Сделал из него конфетку! И вдруг – такое! Но кто мог подумать?!»
«Сам мистер Томас Краун отказался наотрез давать интервью, – продолжал диктор. – Несомненно это был удар для него, как для мецената и любителя старины. – Диктор перевернула лист бумаги. – О других новостях. В Испании прошел саммит…»