на грузовики автоколонны для перевозки на ядерный комплекс Министерства энергетики в Оак-Ридже, штат Теннесси.
Время текло, проходили месяцы, программа Нанна – Лугара и связанные с ней американские операции, вдохновленные этой программой, сыграли значительную роль в денуклеаризации Украины, Беларуси и Казахстана. Точно так же важно, что эта работа помогла России обеспечить безопасность своего разросшегося комплекса ядерного оружия, включая тонны высокообогащенного урана и плутония, пригодного для изготовления бомб.
Результаты впечатляют. На декабрь 2010 года совместные усилия по уменьшению угрозы привели к снятию с вооружения 7599 стратегических ядерных боеголовок, уничтожению 791 ракеты дальнего радиуса действия и 498 пусковых ракетных шахт, а также ликвидации сотен ракет, базировавшихся на подводных лодках, и десятков самих подлодок и бомбардировщиков. Программа также повысила безопасность более двух десятков складских сооружений хранения ядерного оружия.[477]
К 1995 году Нанн полагал, что смог сделать все, что можно было, работая в Сенате. «Холодная война окончена, – сказал он. – Мы вошли в другую, соверешенно иную, эру. Я содействовал принятию некоторых весьма важных законов. …Поэтому я чувствовал, что у нас вроде бы не предвидится продолжающегося нарастания проблем и что я проделал большую работу из того, что, как мне казалось, я мог бы в своем качестве в то время проделать».[478]
Он также полагал, что пора уходить, пока жители Джорджии не стали давить на него с тем, чтобы он превысил срок Ричарда Рассела, проработавшего в Сенате 35 лет, и пока еще есть деловые предложения. «Я занимался политикой с тех времен, когда мне исполнилось 28 лет, – говорил он. – Я знал, что, если останусь после 58 лет еще на один срок, я приблизился бы к той стадии, когда перестал бы представлять интерес для советов директоров или юридических фирм. А в 65 лет мне будет очень трудно получить дорожку для разбега в смысле оставшегося количества лет на какие-либо другие дела».
Посему в возрасте 58 лет Нанн покинул Сенат в январе 1997 года и пошел работать партнером в компанию «Кинг и Спалдинг», влиятельную юридическую фирму в Атланте. Он намеревался оставаться активным в общественно-политической жизни, говорил своим новым партнерам-юристам о том, что будет делить время между работой на фирму и интересами вне компании. «Я сказал им, что не собираюсь резко прекращать заниматься политикой», – сказал он. Он совершил несколько поездок в Россию с сенатором Лугаром для обследования хода выполнения программы Нанна – Лугара и стал председателем Центра стратегических и международных исследований, уважаемого мозгового центра Вашингтона.
Перри ушел в отставку с поста министра обороны в том же месяце. Устав от все усиливавшихся узкопартийных баталий по поводу бюджета и программ министерства в Сенате, будучи измотанным кризисами в Северной Корее, на Балканах, на Гаити и в других «горячих точках», он вновь возвратился в Калифорнию. Он начал работать в Стэнфорде в качестве профессора и второго директора вместе с Эштоном Картером по совместному проекту Стэнфордского и Гарвардского университетов по вопросам превентивной обороны. В дополнение он стал старшим советником инвестиционного банка и фирмы венчурного капитала Хамбрехт и Квист, в которой работал в 1980-е годы.[479]
Для Перри программа Нанна – Лугара представляла важный шаг, который он предпринял в условиях нового мирового порядка, образовавшегося после окончания холодной войны и возникновения в новых условиях новых ядерных угроз. Оценивая прошлую работу в 1999 году, Перри и Картер писали: «В Первомайске новая и неизвестная опасность – беспрецедентный всплеск ядерного распространения в сердце Европы – пришла взамен знакомой военной угрозы. …Могло бы пройти несколько лет, совершиться несколько поворотов колеса истории, произошла бы социальная революция в бывшем Советском Союзе, и эти ракеты и ядерные боеголовки могли бы попасть в руки тех, кто мог бы вновь использовать их, угрожая американским жизням и интересам. Но если бы эта опасность была проигнорирована, вытекающая из нее угроза была бы такой же страшной, как и равновесие сил устрашения времен холодной войны».[480]
Через два года после того, как они написали эти слова, «Аль-Каида» нанесла удар по Нью-Йорку и Вашингтону.
Часть IVНулевой вариант
Глава двадцать третья
Если бы на тех самолетах имелось ядерное оружие, Вашингтон был бы уничтожен.
Когда началось новое тысячелетие, в головах политиков в Вашингтоне или других столицах уже не было мысли об уничтожении ядерного оружия. После ухода в прошлое холодной войны американские и российские запасы ядерного оружия уменьшились. Несмотря на ядерные амбиции Индии, Пакистана и Северной Кореи, угроза глобальной ядерной войны стала почти что невероятной.
Когда Шульц, Киссинджер, Перри, Нанн и Дрелл перевернули свои календари в 2000 год, идея составить из этой пятерки группу единомышленников, которая призовет к уничтожению ядерного оружия, тоже казалась невероятной. А то, что эти люди смогут придать новое дыхание находящейся в состоянии анабиоза концепции и заставят действовать мировых лидеров, звучало даже еще более неправдоподобно.
«Нулевой вариант», непрофессиональное сокращение для понятия полного ядерного разоружения, было красной тряпкой для знатоков – специалистов в области ядерного оружия. Для них это означало чудной идеализм и глубокое незнание реальностей ядерного века, а также ту центральную роль, которую играло ядерное оружие в американской оборонной доктрине. Рональда Рейгана и Джорджа Шульца пригвоздили к позорному столбу за обсуждение уничтожения оружия с Михаилом Горбачевым в Рейкьявике. Многие из помощников Рейгана считали, что повторяющиеся ссылки их босса на протяжении нескольких лет на мир, свободный от ядерного оружия, были идиотскими и не воспринимались серьезно.
Соединенные Штаты продолжали делать ставку на ядерные силы как на идеального гаранта своей безопасности. И хотя стране больше нет необходимости держать Россию в страхе, угрожая ей растиранием в порошок, если она когда-либо попытается напасть на Соединенные Штаты, представители в области оборонного планирования по-прежнему преимущественно ставят на ядерное оружие как средство сдерживания, особенно агрессии с использованием оружия массового уничтожения – ядерного, химического или биологического. Союзники Америки в Европе, Азии и на Ближнем Востоке согласно этой теории зависели от представляемого Вашингтоном «ядерного зонтика», чтобы сдерживать нападение со стороны таких неуправляемых стран, как Северная Корея и Иран, и идти на отказ от создания собственного ядерного оружия. Ядерное евангелие гласило, что ядерное вооружение помогло сохранить мир после двух войн, от которых мир содрогался в конвульсиях. Реалистично рассуждая, противники нулевого варианта говорили, что нет способа забыть знания об изготовлении ядерного оружия, поэтому не стоит и пытаться это делать. Даже движение в направлении полного уничтожения будет безрассудством, потому что баланс сил станет более неустойчивым, когда страны откажутся от своего оружия, дав любой другой стране, обладающей небольшим количеством боеголовок, потенциальное преимущество над своими противниками.
Помимо всех этих факторов, такие скептики в отношении нулевого варианта, как бывший министр обороны Гарольд Браун и Брент Скоукрофт, работавший в качестве советника по национальной безопасности у двух президентов, опасались, что «ноль» подорвет более конкретные шаги, которые могли быть предприняты с целью уменьшения ядерных угроз. Они считали, что внимание будет отвлечено от мер, которые могли бы на самом деле изменить мир к лучшему, и, как самая худшая оценка, сравнивали такие шаги с программами действия радикальных участников движений против ядерного оружия.
Скоукрофт хорошо сказал: «Я не стал бы полностью отрицать возможность наступления такого дня, когда ядерное оружие будет поставлено вне закона. Но для меня главная проблема состоит в том, что вы не сможете сделать так, чтобы ядерное оружие не было изобретено. А мир без него, как представляется, будет напряженнее и беспокойнее до такой степени, что мы даже представить себе не можем, потому что в том мире страна, которая обманывает и производит такое оружие, моментально станет относительной сверхдержавой. Такова человеческая природа, а поэтому трудно представить, что этого не может случиться в нашем мире».[481]
По мнению Скоукрофта, акцент должен быть сделан скорее на предотвращении применения ядерного оружия, чем на его запрещении. «Правильно поставленный вопрос должен звучать так: какие шаги мы можем предпринять с тем, чтобы ядерные вооружения никогда не были использованы? И для меня нулевой вариант не подходит. Важно количество такого оружия и важен характер иных видов вооружения».
Киссинджер, Перри, Нанн и Дрелл сражались точно с такими же сомнениями, и даже Шульц, который ратовал за нулевой вариант в Рейкьявике, знал, что уничтожение ядерных вооружений будет чертовски трудным делом. «Я не знал, каким образом можно было бы добиться полного разоружения, – вспоминал Перри. – Я не мог даже представить себе, как этого можно было бы достичь или как все бы пошло, если бы был достигнут этот нулевой вариант».[482]
Киссинджер тоже не мог. Скептически относясь к политике администрации Клинтона в отношении ядерного оружия, он сказал в 1998 году: «Стратегия национальной безопасности Соединенных Штатов строится вокруг ядерного оружия. И все же риторика администрации клеймит его такими ужасными терминами, что очень схоже с подрывом этой политики. Администрация права, борясь с ядерным распространением, но она не должна в ходе этой борьбы разоружать страну психологически. Ядерное оружие не может быть уничтожено; ни одна система инспекции не сможет отчитаться по нему во всем его объеме».