[545] Шульц подтверждал, что они часто беседуют. Киссинджер говорил, что его отношения с Нанном «не такие близкие, но довольно тесные». У него было не так много контактов с Перри, однако он о нем хорошо отзывался. «В прошлом я не был в тесных отношениях с Перри, но я чувствую себя с ним стабильно и комфортно, когда мы встречаемся и работаем вместе. Первым, кому я позвонил, когда стал задумываться над этой тематикой, был Сэм Нанн. Но, так или иначе, я полагаю, что мы все на одной и той же волне. С технической точки зрения он гораздо опытнее меня, но у него нет такого интереса к стратегическим вещам, какой есть у меня».
Из всей этой группы людей Киссинджер знал больше всего Дрелла, со времени их первой встречи на званом ужине в Израиле в 1961 году. «Я всегда уважал Дрелла», – говорил Киссинджер.
Пока Шульц и Киссинджер в июле 2006 года совещались в «Богемской роще» под калифорнийскими секвойями, в Стэнфордском университете продолжалось планирование проведения осенью того года конференции по Рейкьявику. Занимавшиеся подготовкой Шульц и Дрелл пригласили разнообразный контингент лиц времен холодной войны, включая Перри, Кэмпелмана, адмирала Уильяма Кроуи, председателя Объединенного комитета начальников штабов с 1985 по 1989 год, Джека Мэтлока, американского посла в Москве с 1987 по 1991 год, Ричарда Перле, заместителя министра обороны (1981–1987 годы) и Джеймса Тимби, опытного переговорщика по вопросам контроля над вооружениями.
Шульц и Дрелл, используя средства Гуверовского фонда, подготовили 10 документов о встрече в верхах в Рейкьявике и ее последствиях, которые были розданы участникам конференции до начала ее созыва. Нанн был приглашен на конференцию, но не смог в ней участвовать из-за заседания совета директоров фонда ИЯУ, которое проходило в то же самое время. У Киссинджера также были накладки с графиком мероприятий.
Участники собрались утром 11 октября в Зале Анненберга, элегантном двухуровневом помещении для конференций, которое руководство Гуверовского института обновило для подобного рода мероприятий. В центре зала стоял большой круглый стол, оборудованный микрофонами, на столе располагался модем для выхода в локальную сеть, вокруг стола 18 или около того кресел для руководителей типа «Аэрон». Второй ярус мест окружал стол на приподнятой платформе, придавая залу внешний вид зала Совета Безопасности ООН. Шульц, Перри и Дрелл сидели за главным столом.
Когда время стало близиться к полудню, к собравшимся обратился Кэмпелман. Его костлявая фигура и слабый голос придавали его высказываниям неожиданную остроту и силу. Шульц позже скажет об этом выступлении как о «самом красноречивом моменте всей конференции».[546]
Кэмпелман назвал свое выступление «Сила Надо».[547] Вспомнив о том, что провозглашенные в Декларации независимости принципы отнюдь не соответствовали таким реалиям того времени, как рабство, дискриминация женщин и имущественный ценз на выборах, он сказал, что присущее Декларации понятие «Надо» в конечном счете превысило все несовершенства новой нации. «Политическое движение понятия «Есть» к понятию «Надо» сделало нашу американскую демократию страной, которой мы дорожим сегодня», – сказал он.
«Сегодня нам нужна инициатива в духе Рейгана, предназначенная для того, чтобы усилить дипломатическую канву с тем, чтобы все нации были убеждены в том, что всеобщее уничтожение ядерного оружия в их национальных интересах. Уничтожение всех ядерных вооружений является «необходимостью», которая должна быть объявлена и со всей энергией осуществлена. Настало время нам сплотиться за этим существенным «Надо» и превратить его в реалистическое «Есть».
Кэмпелман, несмотря на его сомнения преждевременности многоступенчатого процесса, предложил ряд мер, проводимых параллельно с мерами, которые, как он надеялся, будут представлены резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН об уничтожении ядерного оружия.
Когда Шульц стоял в очереди в буфете после выступления, он сказал Кэмпелману: «Это было блестящее выступление, и я поддерживаю его».[548] В тот же вечер во время обсуждений экспертов с участием Кэмпелмана и нескольких других участников конференции Шульц похвалил Кэмпелмана за его выступление на утреннем пленарном заседании. Он сказал на заседании секции, что тоже выступает за уничтожение ядерного оружия. Это было впервые после встречи в верхах в Рейкьявике, когда Шульц публично поддержал эту идею.
Перри тоже вышел на ядерное разоружение на этой конференции. «Обычно вы не можете назвать одно какое-либо событие как причину перемены вашего мнения, – сказал он. – Но в данном случае это было единственное событие. Все мои озабоченности накапливались в течение нескольких лет до этого события. Я мог наблюдать нарастание опасностей. И я не видел, чтобы кто-нибудь что-то делал в связи с этим. А я знал, что что-то должно быть сделано. И когда я сидел на конференции, посвященной Рейкьявику, мне стало ясно, что это и есть ускоритель процесса, который нам надо продвигать».[549]
После завершения конференции 12 октября Андреасен приступил к подготовке проекта документа, подводящего итоги дискуссии во время конференции.[550] Прежде всего Шульц и менее всего Нанн рассчитывали на то, что документ будет направлен участникам конференции, а Шульц либо в частном порядке проинформирует президента Буша, либо представит документ на каком-нибудь общественном мероприятии. Андреасен подготовил первый черновой набросок 13 октября. Плана превращать его в обзорную статью коллектива авторов еще не было.
Документ на трех страницах был разделен на три части: «Проблема, Видение, Меры». В нем перечислены пункты, обозначенные на конференции, учтены некоторые пункты из лексики Кэмпелмана и включены идеи, месяцами отрабатывавшиеся Нанном и его коллегами по фонду ИЯУ, а также Шульцем, Дреллом, Перри и их коллегами по Стэнфорду. Включено было также широкое видение безъядерного мира и конкретных шагов для его достижения, что стало объединением подходов, сторонниками которых были Кэмпелман и Нанн. Упор в документе на уничтожение ядерного оружия, сделанный, по крайней мере, на бумаге, вновь ставил труднодостижимую цель движения к важной роли, которую не выдвигали прежние эксперты в области внешней политики с того времени, когда Рейган и Горбачев обсуждали ее в 1986 году.
Пока Андреасен и Дрелл работали над проектом, Шульц вышел с идеей превращения документа в обзорную статью, которую можно было бы предложить газете «Уолл-стрит джорнэл». Он связался с Полом Джиготом, руководителем редакторской страницы «Уолл-стрит джорнэл», который отреагировал позитивно. Шульц посчитал, что газета была бы идеальным местом, откуда могла бы стартовать их инициатива. «Мы подумали, что ее читателями являются стабильные люди довольно консервативного толка», – сказал он.[551] Дрелл стал срочно готовить варианты проекта. Вскоре стало ясно, что лучше всего подойти к делу, скомпоновав воедино проекты более широкого подхода в обзоре с более детальным документом конференции, который совершенствовал Андреасен. В результате получился вариант обзорной авторской статьи, в которой отражалось перспективное видение безъядерного мира и был представлен комплект более насущных мер по уменьшению ядерных опасностей.
Два важных вопроса состояли в следующем: насколько полной и откровенной должна быть статья в одобрении нулевого варианта и кто должен был ее подписать? Перри, который присутствовал на конференции, казалось, больше всего подходил для авторства. Шульц надеялся, что и Нанн готов подписаться, и он думал, что Киссинджер мог бы присоединиться тоже.
Позиция Нанна казалась неопределенной – он двигался к уничтожению как к цели, но был ли он готов поставить свое имя под этой идеей?
Его коллеги по фонду ИЯУ считали, что он был готов. Летом он в частном порядке говорил Джоан Ролфинг и Чарльзу Кёртису, что преодолел свои страхи по поводу нулевого варианта и понял преимущества поддержки этой цели. Как вспоминала их разговор Ролфинг, «он считает, что единственным способом, которым можно было бы построить наше сотрудничество, является необходимость нашей совместной работы при продвижении к этой перспективе. И я помню паузу, установившуюся после того, как он сказал это, потому что для меня это означало – мы точно переступили через порог. То был важный момент. Существовал некий внутренний спор относительно разумности с политической точки зрения ставки на эту область. Поэтому я помню, что спросила его: «Сенатор, я услышала то, что вы только что сказали. Вы действительно так думаете? Вас это не смущает?» «Ответ был положительный».[552]
Нанн позже сказал, что его взгляды эволюционировали. «За последние несколько лет я пришел к выводу о том, что, не имея перспективного видения, не добьешься претворения в жизнь шагов по его достижению. Но у меня всегда было мнение, что без мер по его достижению само видение становится нереальным. И я по-прежнему придерживаюсь этого мнения. Я в своем эволюционном развитии дошел до понимания того, что видение мира без ядерного оружия имеет гораздо большее значение для достижения сотрудничества, которое нам необходимо при претворении этих шагов».[553]
При всем при этом намерения Нанна оставались неясными в последующие после конференции дни. В середине ноября, прочтя андреасеновский вариант документа по конференции, Нанн отправил Шульцу письмо, в котором, судя по всему, предполагалось, что видение безъядерного мира требует дальнейшего рассмотрения до того, как их группа открыто одобрит это.