— Я вернулся всего на одну минуту, — сказал он. Взгляд у него был жалкий, какой-то просящий. — Эти документы представляют собой большую ценность, — тихо проговорил Тубе. — И если… если наступит катастрофа… Мария, вы подтвердите, что я помогал… русским?
Мария внимательно посмотрела на него и улыбнулась.
Весть о гибели Гуккера, убитого партизанами, быстро облетела Житомир. Дошла она и до Макса Тубе. Он забеспокоился. Правда, Тубе очень не любил старика, но кто даст гарантию, что завтра и его, Тубе, вот так же не прикончат партизаны?
Тубе решил переехать в Проскуров. Он вызвал Марию и через нее передал распоряжение к утру все подготовить для переезда.
— У меня есть для вас новость, — сказал он. — На следующей неделе начнется карательная экспедиция против полесских партизан. Сведения абсолютно точные. Я узнал это в генеральном комиссариате. Ожидается приезд генерала фон Баха, специалиста по борьбе с партизанами.
— Ну что же, — сказала Мария, — партизаны, наверное, не будут хлопать ушами.
— Вы отчаянная, — улыбнулся Тубе. — Завтра поедете в моей машине. С вами я чувствую себя в полной безопасности…
О том, что замышляют каратели, Мария сообщила в записке, которую оставила в условленном тайнике, в развалинах. Записка попала к Илье. Он немедленно передал ее в штаб, но сокрушался, что Марии пришлось переехать вместе с фирмой. Связь с ней была временно потеряна.
Данные оказались точными — гитлеровцы стянули на Полесье эсэсовские части, полицейские батальоны. На крупных железнодорожных узлах останавливали идущие на фронт эшелоны с войсками и направляли их на борьбу с партизанами. Карательная экспедиция продолжалась около трех недель, но партизаны были неуловимы. Карателям не помогли ни самолеты, ни танки, ни артиллерия, ни листовки фон Баха, в которых он склонял партизан к сдаче, суля им молочные реки и кисельные берега. Неумолимо работало против карателей и время. Советская Армия громила гитлеровские полчища и развивала наступление. Оккупанты были вынуждены отозвать войсковые части из затянувшейся экспедиции и отправить их на фронт.
И как только в Словечанских лесах затихли выстрелы, штаб дивизии потребовал от разведчиков немедленно восстановить связь с Марией.
Темной ночью из партизанского отряда, расположенного в Яруньских лесах, выехала на юг группа верховых. Они сопровождали двух разведчиков, получивших специальное задание.
Путь лежал на Проскуров. Зачем разведчикам понадобилось попасть в этот город, никто из сопровождавших не знал.
Одним из разведчиков был Илья. У Ильи и его напарника — документы, подтверждающие, что они работают на одной из строек и командированы в Проскуров, в контору фирмы «Макс Тубе».
После двух дней пути лес кончился. Сопровождавшие распрощались с разведчиками, пожелали удачи.
Вот и Проскуров. Развалины и пустыри заросли бурьяном.
С Марией разведчики встретились вечером. Едва она увидела Илью, как лицо ее засияло от счастья. Мария помогла разведчикам определиться на ночлег и убедила их встретиться с Тубе завтра же, по откладывая.
— Он почти готов идти к партизанам, — убеждала Мария.
Утром Илья отправился в контору фирмы. Она находилась в глубине двора, в небольшом кирпичном доме с мезонином. Над воротами на коротком древке болталось полотнище фашистского флага с паучьей свастикой.
Тубе встретил Илью в своем кабинете. Держал он себя официально и внешне спокойно, но был бледен, и это выдавало его волнение. Тут же, в кабинете, находилась и Мария.
— У меня очень мало времени, — сказал Илья, поздоровавшись. — Буду короток. Я партизан и прибыл к вам от имени партизанского отряда. Мы все знаем о вас. Наше командование предлагает вам перейти к нам. Порывайте с фашизмом. Вы сможете оказать нам большую помощь. А после войны будете строить новую Германию.
Мария перевела слова Ильи. Тубе внимательно выслушал ее и сразу же заговорил. Быстро, сбивчиво. Сказал, что не хочет иметь с фашизмом ничего общего. Давно хотел перейти к русским, но боялся. Сейчас готов к этому шагу. Но…
— Что? — спросил Илья.
— Если я добровольно перейду к вам, пострадает моя семья в Германии.
— Понимаю, — кивнул Илья. — Но об этом вы можете не беспокоиться. Мы обеспечили все, как полагается…
В это время в кабинет вошел напарник Ильи и сообщил, что в контору идут два эсэсовца. Тубе растерялся.
— Спокойно, — нашлась Мария.
Когда вошли эсэсовцы, Илья и его напарник неуклюже возились с тяжелым диваном, а Тубе кричал на них, называл лодырями и канальями. Потом он вышел из себя и приказал переводчице выгнать их в шею, чтобы не мешали господам офицерам…
Автоколонна с имуществом фирмы «Макс Тубе» шла по шоссе Проскуров — Житомир. Получая разрешение на переезд, Тубе объяснил в комендатуре, что руководить строительными работами из Проскурова невозможно: слишком далеко до объектов и очень уж велики расходы на переезды. В комендатуре посмеялись над причудами Тубе, но разрешение выдали и даже выделили охрану. Начальник охраны — ефрейтор — оказался человеком дотошным. Он все время настаивал, чтобы Тубе распорядился остановить колонну на подступах к лесу.
— Колонна должна быть в кулаке, — доказывал он Тубе. — Так безопаснее ехать.
— Трусость никогда не украшала человека, — оборвал ого Тубе. — И для меня, предпринимателя, дороже всего время. Время — деньги.
Колонна все дальше углублялась в огромный лесной массив. И тут на перекрестке дорог появилась группа конников в немецкой форме.
Передняя машина, в которой ехал Тубе с Марией, остановилась.
— Не беспокойтесь, господин Тубе, — подбежал к нему начальник охраны. — Это свои…
Он не успел договорить: раздался выстрел, за ним второй, третий… Потом все стихло.
Тубе вышел из машины. Солдаты из его охраны стояли с поднятыми руками. У обочины валялось брошенное ими оружие. Тут же лежал мертвый ефрейтор.
К Тубе подошел Илья:
— Ваше оружие, господин Тубе!
Тубе послушно протянул пистолет, поднял руки.
— В машину! — приказал Илья. — Да побыстрее!
Они сели в машину. Колонна потянулась в лес. На деревья опускались синеватые сумерки.
— Не принимайте мою грубость всерьез, — сказал Илья, увидев перепуганное лицо Тубе. — А сейчас попрошу вашу карту.
Тубе протянул ему свою полевую сумку. Илья развернул карту. На ней были нанесены условными знаками оборонительные сооружения немцев на Днепре.
— А вот здесь, — показал пальцем Тубе, — объект чрезвычайного государственного значения, — Тубе перешел на шепот, голос его дрожал, — ставка фюрера…
…В штабе, оставшись наедине с Марией, Илья крепко пожал ей руку:
— Спасибо, разведчица. Задание выполнила на пятерку. И даже с плюсом!
— Вам спасибо, — смутилась Мария.
— Кстати, — сказал Илья, — твои сомнения подтвердились. Алина Чернокутская оказалась секретным агентом СД. Она подбиралась к тебе, и если бы это ей удалось, то тебя уже не было бы в живых. Но мы вовремя ее обезвредили.
Радиограмма в Центр:
«Операция «Золотой ключ» завершена. Ваше задание выполнено. Данные о ставке ОКХ подтвердились. Координаты наиболее важных оборонительных сооружений гитлеровцев на берегу Днепра следующие… Владельца фирмы Макса Тубе направляем к вам самолетом…»
…Над лесом всходило яркое солнце, когда в штабную землянку прибежал взволнованный радист. Маликов и Славич с удивлением посмотрели на него.
— Наши форсировали Днепр! — воскликнул радист.
Маликов и Славич встали со своих мест.
— Добрую весть принес ты нам, друже, — сказал Маликов и, обращаясь к Славичу, с улыбкой добавил: — Выходит, не зря поработали.
— Выходит, не зря, — откликнулся Славич.
П. ЛасточкинПРОВАЛ
Как-то внезапно в лесу стало темно. Смолкли птичьи голоса, зашумели, закачались коренастые дубы, будто предупреждая надвигавшуюся черную тучу: «Сворачивай, не то разнесем в пух и прах».
Где-то бухала артиллерия, скрипели деревья, трещали и падали на землю сухие сучья.
— Орлы, давайте-ка домой! — остановил своих автоматчиков капитан Набатов, видя приближение грозы.
Но от дождя уйти не удалось. Укрываясь от него под развесистым дубом, бойцы все тесное смыкались вокруг своего начальника.
С фуражки Набатова стекали холодные струйки, и на минуту ему показалось, что он в родном нижегородском лесу, где в молодости его не раз заставала гроза. Он мог бы и теперь распахнуть китель, сбросить сапоги и, невзирая на ливень, как мальчишка, бежать по лесу, если бы не эта неудача с розыском вражеских парашютистов, если бы не это гнетущее чувство невыполненного долга.
— Товарищ капитан, а может быть, их совсем и не было? — спросил боец Беседин, зная, что Набатов сильно переживает неудачу и думает только о парашютистах.
— Как так не было? — возразил другой боец — Травин. — Раз один «юнкерс» бросал бомбы где попало, а другой крутился как ошалелый, — значит, были… Не первый раз они так делают.
— А вдруг лейтенант Серов уже задержал их? — отозвался Миша Кубинов. Заметив на кармане своей гимнастерки большого бархатистого червя, сбил его щелчком и внимательно посмотрел на свернувшийся в траве комочек. «Парашютисты, может быть, где-то так же вот свернулись, притаились. А когда опасность минует, расправятся, ощетинятся».
— Ты что шепчешь, Миша? — спросил Набатов.
Кубинов поделился своими мыслями о червяке и наступил на бархатный комочек.
…В землянке, где едва умещались топчан и подобие столика, капитан Набатов еле стащил сапоги, сбросил тяжелую намокшую одежду и переоделся в сухое. Заметив на столике сверток, развернул его и увидел паспорт, партийный билет, два рецепта из местной больницы и кисет с махоркой.
На вопрос Набатова ординарец ответил:
— Это — вещдоки, товарищ капитан. Привел к нам один парень сумасшедшего и говорит: «подозрительный». А он совсем дурной. Посмотришь, сам скажешь, что у него нет многих винтиков. Все плачет, молится и просит, чтобы я его отпустил. А разве я имею право распоряжаться без начальника?