кто долгие годы работал бок о бок с ним в Ленинской библиотеке в Москве и лишь теперь с почтительным изумлением понял, что именно он собрал там второй в Европе по значимости и масштабу фонд скандинавской литературы. И вот еще одно послание из многих: «С чувством большой любви и уважения я вспоминаю свои встречи с Семеном Максимовичем Мирным и высоко ценю его личный вклад в дело укрепления Советского государства и международного признания выдающейся роли Великой Октябрьской социалистической революции».
Это строки из письма Ивана Дмитриевича Папанина. Да, память людская продолжает жизнь человека!
Весной, когда солнце сгоняет снег и над Новодевичьим монастырем в Москве стоит тихий птичий гомон, на дорожках усыпальницы появляется много людей. Они идут к тем, кто всегда остается с нами — ведь память сердца не знает забвения.
Часто люди останавливаются у колумбария старых большевиков. Там, за скромной плитой, покоится прах большевика-интернационалиста Семена Максимовича Мирного. У подножия стены всегда живые цветы.
Уже не первую весну у колумбария появляется юноша. Он приходит с букетом красных гвоздик. К цветам приколот белоснежный листок, на котором начертаны слова:
«Незабвенному другу моего народа, студенту Софийского университета, от болгарина, студента Московского университета».
Юноша молча стоит у стены. Потом, поклонившись праху усопшего, оставляет колумбарий и сливается с молчаливым людским потоком.
Повесть о князе Кугушеве, беспартийном большевике
На широких просторах Уфимской губернии, своими нагорьями прильнувшей к Уралу, в давние царские времена раскинулись угодья князя Александра Иовича Кугушева.
Предки Кугушева еще со времен царя Алексея Михайловича гнездились в Тамбовской губернии и происходили от знатного татарского рода. С веками род обрусел, и Александр Иович считался русским князем. Он принимал участие в Севастопольской обороне, был там ранен, вместе с генералом Скобелевым совершил поход в Коканд, завоевывал Хивинское ханство и Бухару. Вернувшись в родные места, женился на богатой невесте Шахуриной, тоже татарского происхождения, получив в приданое золотые прииски на Урале.
В конце прошлого века Александра Иовича потянуло с Тамбовщины на Урал. Земля в Приуралье тогда была мало обжита. Чтобы приобрести землю, дорого платить не приходилось: поставь «миру» ведро водки и бери, сколько хочешь. Так что князь Кугушев за здорово живешь стал одним из крупнейших землевладельцев. В этой семье в первые дни 1863 года и родился Вячеслав.
Вячеслав Кугушев прожил долгую жизнь. Он был уже подростком, когда русские солдаты на Шипке и под Плевной добывали свободу болгарам. И дожил до того счастливого дня, когда немецко-фашистские захватчики были изгнаны почти со всей советской земли. В августовский день 1944 года родные и друзья проводили Вячеслава Александровича Кугушева в последний путь на Новодевичье кладбище в Москве.
В конце 30-х годов нашего века по просьбе некоторых учреждений Кугушев написал свою автобиографию. Ее, как и множество других документов, сохранила жена и друг Вячеслава Александровича Анна Дмитриевна Цюрупа-Кугушева, родная сестра Александра Дмитриевича Цюрупы. Вспоминая свое детство и отрочество, Кугушев писал: «Мать умерла через неделю после родов. Отец отсутствовал, отдаваясь целиком стяжательству. Я, старший брат и сестра росли одиноко среди чужих, наемных, часто меняющихся людей.
В период пробуждения сознательности основной установкой реакционно настроенного отца было оградить детей от передовых течений общественной мысли.
Из 4-го класса Уфимской классической гимназии отец отвез меня и брата в Питер, в Первую военную гимназию, где, как он полагал, мы лучше будем ограждены от «превратных мыслей».
Четырехлетнее учение в военной гимназии явилось просветом: военные гимназии, особенно столичные, в то время хорошо были обставлены педагогическими силами.
Разгар крепостнической борьбы, выстрелы Засулич, убийство Мезенцова, взрыв в Зимнем дворце и другие акты террора будили юную мысль и заставляли искать ответов на «проклятые вопросы».
Встретил в Летнем саду Александра II и не снял шапки. Охранники сбили ее и основательно отругали.
1 марта 1881 года я прибежал к месту взрыва, когда оно еще не было оцеплено караулом и любопытные разбирали обломки кареты и лоскутки шинели царя».
В первые дни апреля 1923 года у себя дома, в Софии, тяжело больной 68-летний Димитр Благоев диктовал дочери, Стелле Благоевой, последние страницы воспоминаний о созданной им в 1883 году Петербургской социал-демократической группе.
13 апреля он завершил работу, и в 1924 году первая часть очерков Благоева была напечатана в болгарской коммунистической газете «Звезда». Газету запретили. «Мои воспоминания» распространились в списках и вышли подпольно. В 1928 году они были опубликованы в Москве.
Россия породила Благоева как революционера. «Когда я приехал в Россию, — писал он, — во мне уже кипели революционные дрожжи. Здешние политические и общественные отношения дали им условия для развития, помогая мне выработать себе ясное революционное сознание».
В 1884 году, когда Благоев разработал свою программу передачи государственной власти в руки народа, ему было 27 лет. Боевые соратники называли его «старик». Им было по 19—20 лет.
Юноша, не снявший шапки перед самодержцем всероссийским, пришел к Благоеву и вскоре стал одним из его соратников. В военной гимназии Кугушев тайком читает «Землю и волю» и «Черный передел». Идеи народников ему близки, но их программа все же расплывчата, неконкретна. Молодой Кугушев ищет истину. По окончании курса военной гимназии он отказывается от военной карьеры и поступает в Петербургский лесной институт, знакомится с политической экономией, с произведениями Маркса.
Позднее он напишет в своей автобиографии: «Я принял ближайшее участие в создании первой социал-демократической группы, известной в истории партии под именем «Благоевской», окунулся в подпольную революционную работу, отдавая ей в течение трех лет все свободное от институтских занятий время и все средства, остававшиеся от скромной жизни студента».
В немногочисленной группе Благоева с первых дней ее организации были распределены функции. Кугушеву была поручена агитационная работа среди рабочих на Выборгской стороне в Петербурге. Кугушев организует четыре кружка.
Идеи Благоевской группы начали распространяться по России. Уже в Москве действовал представитель благоевцев Бороздич, в Харькове — Португалов, собиравшийся создавать типографию и печатать газету русских социал-демократов. Волна революционных идей дошла до Казани и Риги. Появились опорные пункты Благоевской группы в Полтаве, Кременчуге, Ростове-на-Дону, Екатеринославе. Скоро в Петербурге будет создан ленинский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Но Кугушев впервые встретится с Владимиром Ильичем Лениным лишь сорок лет спустя, в Кремле, на квартире у Александра Дмитриевича Цюрупы. Представляя Владимиру Ильичу Кугушева, только что приехавшего из Уфы в Москву, Александр Дмитриевич скажет:
— Познакомьтесь, Владимир Ильич. Это и есть Вячеслав Александрович Кугушев, о котором вы столько знаете...
— Очень рад, — скажет Владимир Ильич и, улыбнувшись, добавит: — А вы знаете, Вячеслав Александрович, ведь в революционном движении вы раньше меня начинали...
— О да! — невозмутимо ответит бывший князь, сотрудник Народного комиссариата продовольствия.
О группе Благоева департамент полиции, разумеется, знал, но не очень верил в ее действенность. После арестов, проведенных в связи с убийством Александра II, жандармы полагали, что в России надолго установится кладбищенская тишина. В департаменте разработали программу борьбы с бунтарями. Когда же вышел первый номер газеты «Рабочий», жандармы переполошились: печатного слова они боялись пуще огня. В группу Благоева заслали провокатора Сюзюмову.
Судя по документам, на первых порах благоевцы пользовались портативной типографией, которую добыл Кугушев, ездивший за ней в 1884 году в Западный край. Хозяйкой типографии была бывшая народоволка, сочувствовавшая благоевцам, Дебора Познер. 6 октября 1884 года Дебору Познер арестовали, а типографию изъяли. Начались аресты в Петербурге и других городах. Кугушев в это время находился в пензенском имении отца. Там его схватила полиция и тотчас же отправила в «предварилку». Месяц сидит Кугушев за решеткой. Допрос следует за допросом. Постепенно Вячеслав узнает, что вся организация провалилась, а список Благоевской группы обнаружен у Лопатина, члена организации. В Петербурге вскоре арестовали Благоева. Жандармы ввалились к нему на рассвете, скрутили руки, стали искать книги. Благоев вспоминал об этом: «До сих пор не могу забыть невежества, обнаруженного полицейскими, хотя их руководителем был довольно высокого чина офицер, кажется, майор... Попалось им сочинение Туна на немецком языке «История революционного движения в России». Полицейский офицер развернул книгу и спрашивает меня:
— Это книга какая?
— История России на немецком языке, — отвечаю.
Взял книгу на французском языке, «Историю французской революции» Луи Блана, перевернул ее, перелистал и наконец спросил:
— А эта книга?
— История Франции, — отвечаю ему.
Отдает мне и ее; значит, ничего «преступного» нет в ней.
Пришла очередь первого тома «Капитала» Маркса. Я сказал себе: кончилось, пропала моя книга, непременно ее арестуют. Она на русском языке, и он сам поймет, что из «преступных», запрещенных книг. Однако на ней он меньше всего остановился. Прочитал: «Капитал» — и спросил меня быстро:
— Что это за «Капитал»?
— Это значит, — сказал я ему, — политическая экономия, учебник для изучения экономических вопросов.
— Так, так, необходимо изучать экономические вопросы, — ответил жандарм.