– Конечно. Мы не только читали его, но и знакомились с местами, связанными с ним. Например, здание суда, где он был мировым судьей. Мы в Щелыково ездили неоднократно. Это по мосту через Волгу. Переезжаем на другой берег, и где-то километров 30–40.
– Там домишко стоит?
– Там не домишко, там огромная усадьба. Там огромная территория. Там усадебный дом. Там огромный парк. Там дом отдыха работников театра. Туда приезжают актеры московских театров. Там дом-музей. Это как, например, Ясная Поляна. Вот это что-то такое…
– Или лермонтовские Тарханы.
– Да, Пушкинские Горы… Большая усадьба и большая территория.
– Вот чем была напитана душа Артема Норина… Он понимал, что это его.
– Конечно…
– Его родное…
– Конечно. Вроде провинция, а есть то великое, что притягивает… И есть что беречь и что защищать…
– И все-таки: Артем – патриот?
– Безусловно. Он патриот. Он воспитан в любви к своей малой родине и к Родине в целом. Для него родина не только место, а для него это люди, которые здесь живут. Его родители. Его друзья. Его одноклассники. Для него это понятие не столько даже территории, сколько тех людей, которые рядом. Которых он любит. Которым он готов помогать. Которых он готов защищать. То есть для него это не пустые слова, не место на карте, а именно те, кто там живут.
Капитан Норин
– Когда 6 марта 2022 года он летел выполнять приказ, он думал не только о себе…
– Да. Там же как ситуация сложилась. Я как поняла, он же не один летел, он же штурман. А там еще командир. И командир катапультировался, Артем остался в самолете. То есть он дал сначала возможность спастись командиру. Они же не вместе катапультировались, не одновременно. Сначала катапультировался командир, а Артем еще оставался в самолете. И потом он уже катапультировался, когда в самолет попала вторая ракета. И это тоже момент понятный. Не я первый, а ты дальше, давай сначала ты, а потом я.
– Вторая ракета пришлась по нему…
– Да.
– И в этом героизм…
– Да, он понимал, это единственный способ спасти остальных.
– И на уровне каких-то внутренних импульсов действовал: он не мог поступить иначе…
Мы говорили.
– Жаль, такой мальчишка, – сетовал я. – И развивался. В академию хотел…
– Да, он такой, целеустремленный. И в школе ему нелегко давалось. Были и какие-то проблемы. Математика. И так далее, но то, что он поставил себе цель и к ней шел. Он понимал, что ему эта математика нужна, и он занимался дополнительно. К репетитору ходил. Цель поставил и…
– Его отец говорит: футболист…
Ольга Леонидовна:
– А я и говорю, что на полупрофессиональном уровне. Отсюда и Роналду, и остальные. Да, он любил футбол, но с точки зрения профессии выбор пал на авиацию. А футбол остался как увлечение. Мальчишки говорили, что он и в училище играл…
– А все-таки, почему вы назвали его идеальным учеником?
– Я вам объясняю, потому что ученик, который никогда не создавал проблем. Ученик, который в меру своих сил учился, старался. У него никогда ни с кем не было конфликтов. Он всегда на все просьбы откликался. Я же вам говорю: не вспомнила ни одного эпизода, когда были какие-то сложности или проблемы. Я считаю, что это идеальный ученик…
– Вот и получается, в офицеры идет цвет нашей молодежи…
– Как вы узнали о гибели…
Румянцева:
– Мне позвонила сестра Артема. Вернее, она не позвонила, а сначала написала. И у меня сразу какая-то мысль закралась, что что-то случилось. И она позвонила и сказала, что случилось. Что такая трагедия с Артемом, и если есть возможность, чтобы я с ребятами связалась. Может, кто-то из ребят приедет проводить его в последний путь. И я потом ребятам сообщала эту трагическую новость. Было настолько тяжело. И заново переживала. Кто смог из ребят, приехал. А кто-то решил поддержать материально и прислал деньги. Родителям Артема передали.
– А на траурном митинге вы были?
– Да, меня пригласили как классного руководителя и чтобы и я там выступила… Я сказала – расскажу. И выступила…
– На здании школы теперь две мемориальные доски.
– Да. Первая доска связана с директором школы Громовым, который много сделал для развития этого учебного заведения уже в советское время. И поэтому как педагогу, как директору, как наставнику мемориальная доска в честь него была установлена, как мне кажется, еще в прошлом веке. В конце XX века. И рядом установлена доска Артему. И, как я помню, в своем выступлении обратила на это внимание. Говорила: «Есть такие строчки стихотворения:
Учителями славится Россия,
Ученики приносят славу ей».
И говорю: насколько актуальны эти строчки, потому что на здании одного из старейших заведений нашего города доска в честь великого педагога и доска в честь Героя-ученика.
– В вашем сердце появился уголок Артема…
– А я говорю: мы не расстаемся с ним. Благодаря различным мессенджерам мы общаемся. И сейчас вообще сделали группу «Выпускники 2008 года». Потому что когда мы с ними расставались на выпускном вечере, то решили, что будем встречаться. Сначала через пять лет. Потом через десять. И все как-то не получалось. И вот когда мы собрались проститься с Артемом на кладбище, мы как-то встали вместе, человек двенадцать, и клятву дали, что в этом году, когда у нас пятнадцать после выпуска, мы обязательно встретимся. И нельзя откладывать на потом, потому что для кого-то из нас этого «потом» может не случиться. И поэтому можно сказать, что Артем нас собрал. Он эту встречу организовал.
– Артем и других собрал, – отозвалось во мне. – И еще скольких соберет.
Румянцева:
– И в этот день мы, конечно, съездим на кладбище, где он похоронен. Мы будем обязательно его вспоминать. И он с нами в этот день будет тоже рядом…
Старший лейтенант Мартишин. (Авианаводчик)
«Отец, понимаешь, я буду лечиться, тот не пойдет служить, этот. Они же и до нашего дома дойдут…»
Мне рассказали про старшего лейтенанта Мартишина, когда мы – ветераны правоохранительных органов – встречались в Воронеже в клубе санатория имени Горького. Тогда рассказ был краток: в Девице под Воронежем простились с авианаводчиком, который в Запорожской области в тылу противника наводил удары нашей авиации на скопления врага. И вот с того времени прошел почти месяц, я оказался в санатории Горького теперь отдыхающим (жене дали социальную путевку, и я поехал с ней). И здесь воочию столкнулся с теневой стороной войны на Украине. Только пятая часть были отдыхающими, а так все корпуса заполнили беженцы из ДНР, ЛНР, Новороссии. Одна девочка образно сказала: «Нас из Донецка здесь шесть семей, а все остальные с Украины». Так она разделила четыре сотни покинувших родные места людей. Она приехала сюда с мамой и братом еще в феврале 2022-го, выехав из Донецка 20 февраля, который нещадно обстреливали нацисты, и особенно ее район – в самом центре Донецка.
Теперь выгуливала спаниеля:
– Мама категорически отказалась уезжать без Марка…
Я понял: собака по кличке Марк.
Девочка тогда считала себя жителем другой страны. Когда нашим воинам пришлось освобождать Мариуполь, Херсонскую, Запорожскую области, мариупольцы, запорожцы теперь тоже жили в санатории. И, наблюдая за носящимися стаей на самокатах мальчишками и девчонками, я невольно думал об их отцах, которые остались там – и воевали.
Хотя и попадались крепкие парни, как один молодой человек из Казачьей Лопани. Он мне рассказал, как дали час на сборы, и он оставил там и машину, и дом… Я понял: когда наши уходили из Балаклеи, Купянска.
А когда один из мальчишек сказал: «Я с Кременной», я содрогнулся: там шли бои.
Худенькая девчушка, решив с ходу подброшенный ей пример, сказала: «А я учусь на удаленке. Моя школа в Донецке».
Я не раз видел, как уже школьниц мамы, видимо беженки, отчитывали, пытаясь отвести их в школу. Выходило, кто-то учился и в воронежских классах.
Гулявшие бабульки говорили о разрушениях в Мариуполе, откуда они чудом выбрались, а дедок – он выехал из Мариуполя в мае 2022-го, пережив сидения в подвалах еще уцелевших домов, – вспоминал солдат, которые их выводили, а кого и выносили под обстрелами.
Рыженькая девочка гуляла с лабрадором: они с мамой выехали из Рубежного – их везли на КамАЗе с единственной ценностью – собакой.
И с каждым днем все это сваливалось на меня.
А я ждал встречи с родными погибшего авианаводчика.
23 мая 2023 года встреча состоялась. Отец старшего лейтенанта приехал с женой. Мы уединились в комнатенке в клубе.
Сначала я говорил с отцом.
Отец, Евгений Евгеньевич Мартишин, заикался от волнения, порой даже не мог выговорить слов, но я терпеливо слушал, невольно ассоциируя этого крупного мужчину со многими отцами, которым вот так приходится переносить утраты своих сыновей.
Он говорил:
– Я острогожский. Там жил. Там и Женя (сын) на свет божий появился.
Выходило отец и сын-офицер оба Евгении Евгеньевичи.
– А мама Жени Нина Семеновна из Брянской области, ближе к Гомелю. Сам строитель, и каменщиком был, и монтажником, а мама – всю жизнь бухгалтер. У нас, кроме сына Жени, еще его младшие брат Максим и сестра Полина. Так вот Жене еще полгода было, а мы начинали ему книжки читать. И в два с половиной года вот заканчиваем ему читать, а он повторяет: все удивлялись – слово в слово.
– Продвинутый мальчонка…
– В шесть с половиной лет он пошел в Острогожске в школу № 1. Первая учительница у него, пожилая женщина, она до этого математику вела в старших классах, а здесь, на пенсии в шестьдесят лет, – уже начальные. И она в них математику, математику, математику. Он математику полюбил. В Острогожске с работой сложно, и в 2005 году мы уехали сюда в Воронеж. Здесь он пошел в четвертый класс в школе № 52. Он у нас и в музыкалку ходил, и в художку. Мы жили прямо напротив школы, а в школе была секция по борьбе «Садко». А наш младший сын, брат Жени Максим, он на четыре года моложе. Он в школу еще не ходил, ему только надо было в первый класс идти. В окошко глядел и говорит: «Я хочу заниматься в “Садко”». А в «Садко» тренер Евгений Максимович сказал: «Если Женя в секцию пойдет, тогда и младшего возьму». И стали они заниматься борьбой. Женя с четвертого класса, пока школу не окончил, они с братом шесть дней в неделю ходили на секцию. А в школе, помимо секции, был музей, и ребята с Евгением Максимовичем каждое лето ездили по местам боев, искали каски, противогазы, что с войны осталось. Находили могилы погибших воинов. Погибших перезахоранивали, а найденные экспонаты помещали в музей.