Но, слава богу, улеглось.
И вот в понедельник с утра я позвонил ему, тот просил перезвонить ему после обеда, и я позвонил в два часа дня.
– Александр Иванович, когда вы познакомились с Сергеем Постоваловым?
Пономарев:
– В начале 90-х годов, когда создали СОБР. Мы практически вместе пришли служить в этот отряд. Я из ОМОНа, а он из спецназа УФСИН. Это 1993 год. И практически со дня его создания мы стали с ним вместе служить.
– Вас связывает долгая служба?
– Да, мы вместе служили. Наши дороги и расходились, и потом сходились. Когда я был зам. начальника УБОП Воронежской области, а руководителем был Безбородов Вячеслав Васильевич, Сергей у нас возглавлял отдел по борьбе с бандитизмом,
– Что это за человек Сергей Постовалов?
– Мы с ним работали рядовыми сотрудниками в отделе по борьбе с бандитизмом, но по разным направлениям. А так он работал в группе Симоненко, и конечно, тот, будучи сам профессионалом, воспитал, научил, сделал Сергея профессионалом. У него всегда воля, целеустремленность, порядочность. Действительно, человек с большой буквы. Это даже не надо натягивать, это я говорю, как оно есть на самом деле.
– А какое у Постовалова направление по бандитизму?
– У него угоны, кража автотранспорта организованными группами.
– И как ему? Бандиты-то с оружием…
– Конечно. Работал по борьбе с организованной преступностью. Они на тот момент, когда создавали УБОП, РУБОП и СОБРы, стали единственной организацией, которая смогла защитить от бандитизма. Мы же помним, что само государство популяризировало воровскую жизнь. Снимались фильмы про воров в законе. Такие фильмы снимались, которые авторитет поднимали бандитам, а не правоохранительным органам. Поэтому в этой ситуации приходилось работать непросто, но мы ломали им и хребет, и все остальное…
– Ну а если вспомнить случай, историю, какое-то дело. Вот про Матроса мне рассказывали.
– Матрос – это когда он отделом командовал. Он непосредственно занимался им. А я говорю о том времени, когда мы с ним лейтенантами были.
– А как стать собровцем?
Пономарев:
– Во-первых, в СОБР непросто попасть хотя бы потому, что там жесткий отбор: и психологический, и физический, и все остальное. Во-вторых, там по полгода, по году ты ходишь кандидатом, и тут надо проявить еще настойчивость, чтобы попасть в СОБР. В СОБР попасть не самое простое дело было. Да и сейчас тоже. В СОБР и ОМОН жесткий отбор…
– Сергей Постовалов его прошел… А ведь начинал в ППС (патрульно-постовой службе), это все-таки до собровца…
– Но он до СОБРа служил в спецназе УФСИН. Еще попал в спецназ. А туда не так просто попасть.
Из роты ППС, в которой я был замполитом, что-то никто не перешел ни в спецназ, ни в ОМОН, ни тем более в СОБР. Выходило, Постовалов шел по самой высокой планке: если быть милиционером (тогда относились к милиции), то на самом что ни на есть боевом участке.
Это его красило!
– Вот вы служите. А он и в руководители пошел. Значит, и другие качества должны быть?
Пономарев:
– Он хороший организатор. Когда я был его непосредственным начальником, я был замом у Безбородова, Сергей был начальником отдела. Контролировать его вообще не приходилось. Если ставили задачу, он выполнял в срок и вмешиваться не надо было. Организатор он был отличный. Дело свое знал отлично. Поэтому его начали замечать, и вот руководство УВД стало его поднимать, повышать. Причем он никогда не был карьеристом с плохой буквы этого слова. У него были в жизни случаи, я о них знаю. Когда вопрос стоял: сохранить честь и достоинство или карьеру, он выбирал честь и достоинство. Карьера у него была как бы на сломе. Но тем не менее все равно эти качества его победили, и он в карьере остался, и никто его не смог сломить. Такие факты в его жизни были.
– Когда его с оперативной работы перевели на работу тыловика… – вспомнил рассказ Безбородова.
– Наверно, так.
– А в Чечне?
Пономарев:
– Он самый первый поехал на Кавказ. Когда в 1994 году начались эти события в Чечне, он был в нашей первой группе, которая поехала туда.
– А как проходил набор в эту группу? Туда же никто не рвался…
– Я не могу сказать, как тогда отбирали, потому что я в первой чеченской кампании не участвовал. У меня родились маленькие дети в 1994 году, и командование мне позволило в этот момент туда не ездить. Я командиром тогда не был и не могу сказать, как тогда отбирали, но могу точно сказать, что он был в самых первых, кто туда поехал в 1994 году в составе нашего отряда. Вместе нас не было в Чечне. Я участвовал во второй кампании, которая в 1999 году началась. А в первой – нет.
– Когда я к вам подошел на прощании, вы обронили фразу: «Я же с ним вместе воевал».
Пономарев:
– Мы вместе воевали, в смысле, с бандитами. А во-вторых, идет кампания, и есть такое понятие, как ротация. Сегодня я там, завтра он там. Потом опять я и потом он. Ведь если с ним конкретно в командировке не был, это не значит, что вместе с ним не воевал. Мы воевали в одно и то же время, в одном и том же месте, только по разным направлениям.
– Александр Иванович, а вот какой-нибудь случай, когда рисковали жизнью…
– Что я могу вам сказать. Вот прихожу я на работу, вроде ничего нет. Через пятнадцать минут команда пришла, и мы поехали брать вооруженных преступников. Это риск?
– Еще бы!
– И это было не один и не два раза. Вы знаете, если бы в нашей жизни это один-два раза было, мы бы помнили, на стене, на обоях записывали. А если сегодня ничего, завтра ничего, а послезавтра такое происходит. Вот также, как сейчас, получилось. Вроде ничего, ничего, а потом – раз…
Он имел в виду вагнеровцев, которые пошли на Москву, но, к счастью, разум победил, и они вернулись.
Пономарев:
– Мы же во многих ситуациях побывали, но мы же не можем писать это все на стенах. Это, знаете, как бы обыденная работа – казалось… Токарь что, будет рассказывать, как болванку точит и он это запоминает? Для него это обыденная работа, для нас это тоже обыденная работа. А если что-то случалось, вот тогда и кто-то выходит победителем, а кто-то сдается…
– Александр Иванович, что бы вы напоследок могли сказать про Сергея Постовалова молодым ребятам, курсантам?
– Во-первых, надо начать с того, чтобы подчеркнуть его любовь к Отечеству, к нашему государству. Чувство ответственности, долга. Я уж точно знаю, что семья его была против, чтобы он туда ехал. А он поехал.
Еще бы! В напичканную оружием и врагами Херсонскую область, где нужно устанавливать российский правопорядок.
Пономарев:
– И там в общем-то… Жены всех против, чтобы муж на войну ехал. У него так же. Но тем не менее он проявил свою офицерскую доблесть и поехал выполнять свой долг. Хотя мог бы и отказаться, уйти на пенсию. Но он выбрал другое. Поэтому первое, что надо сказать курсантам, это выработать чувство долга. Когда поступаешь в такие заведения, где готовят офицеров, прежде всего надо понимать, зачем ты туда идешь. Что ты от этого хочешь. И потом, когда ты уже надел погоны, действуй в соответствии с той доблестью и честью офицера, которые должны присутствовать у каждого офицера. И должным образом изучать свое дело, для того чтобы быть профессионалом, а не просто присутствовать на работе.
– Безбородов говорил, какой Постовалов заботливый…
– Он всегда заступался за своих подчиненных, если там, конечно, не совершалось что-то тяжелое… Если там какое-то нарушение дисциплинарное, он мог и сам отругать. Наказать. Но, в общем, заступиться за людей.
– Безбородов сказал, что Постовалов больше всего ненавидел предательство…
Александр Пономарев:
– Я могу это только подтвердить. И это связано со мной, когда он меня не предал, хотя мог от этого пострадать.
– А людей пришло… Думал: ну, похороны. Я пришел в 11-м часу, а очередь длиннющая. Потом идут и идут. Выходит, знали, ценили… Меня даже в некотором смысле поразило…
Пономарев:
– Меня это нисколько не поразило, потому что, действительно, его знали очень многие, его ценили, уважали. И мы же там стояли, общались. О нем плохого никто не мог ничего сказать… Огромное уважение…
Герой России Александр Пономарев ценил своего товарища, и это многого стоило.
Вячеслав Васильевич Безбородов посоветовал мне поговорить с еще одним сослуживцем Постовалова Владимиром Михайленко.
27 июня я с ним говорил.
– С Сергеем я познакомился, когда в 1993 году из патрульно-постовой службы в Железнодорожном РОВД Воронежа переходил в спецназ в Управлении исполнения наказаний, сейчас – УФСИН. Спецназ по борьбе с терроризмом и массовыми беспорядками в исправительно-трудовых учреждениях.
– Решительный шаг, – сказал я, подумав, как непросто наводить порядок в среде осужденных.
– Решительный… Я же в армии служил в спецназе ГРУ, и для меня спецназ был ближе, чем патрульно-постовая служба. Патрульно-постовая служба многому научила. И как писать рапорты, как задерживать, как себя вести на улице с людьми. Это тоже хорошая школа.
– И вот вы оба в спецназе…
– Сергей уже был там…
– Кстати, тоже перешел из патрульно-постовой…
– Спецназ, какой бы он ни был, там более сплоченный коллектив. Все стоят друг за друга. То есть нет выпячивания. Выполняешь задачи, которые поставлены, занимаешься физической подготовкой, боевой. Чтобы все это пригодилось в боевых условиях или приближенных к ним. Мы выполняли свою работу, профилактические мероприятия среди отбывающих наказание, занимались отработкой освобождения заложников. Все, что положено по службе, непосредственно выполнялось. По пятницам пили чай, шли в баню на «Динамо».
Я слушал, а перед глазами пробегали и «Динамо» – этот спортивный комплекс в центре Воронежа, который тогда принадлежал УВД, и эти колонии, которые разбросаны по области, без которых обойтись не могли, тем более в криминальные 1990-е.
Владимир:
– Мы были молодые, по 23, 24 года!