Потом мама продолжила:
– На опознание я летала в Ростов-на-Дону сама. С Денисом. И когда его принесли на опознание, я, конечно, себя взяла в руки. Денис сказал: «Мам, тебя не пустим, или ты возьми себя в руки». И я взяла себя в руки. И вы знаете, когда расчехляли, он же в черном пакете, расчехлили, у него на лице улыбка так и сохранилась. И у меня такая мысль пробежала: «Господи, ты и здесь еще улыбаешься. Ты не хочешь, чтобы я…»
Он радовался за нас.
Мама Евгения:
– Я постоянно каждый день с ним… Он мне часто снится. Но снится ребенком. Вот тем ребенком, которому от десяти до пятнадцати лет. Даже вот если снится мне сон, я понимаю, что он где-то рядом со мной. Я его не вижу, но понимаю. И у меня был случай: по работе очень серьезный вопрос, и я никак не могла его разрешить. А кому мне об этом вопросе сказать? Я пришла к нему на могилу и как-то поговорила: «Женька, я не могу найти решение…» Знаете, и потом как-то все пошло и разрешилось… То нагнетало, нагнетало, я не могла принять решение, и вот оно пришло… И потом, едем теперь куда-нибудь, летим в тот же Мурманск, я говорю: «Сынок, мы летим, ты побудь с нами. Чтобы все было хорошо…» Вот есть ощущение, что он с нами…
И с нами.
Я сказал:
– Сынок Захар…
Вера Анатольевна:
– Захарка весь в него… Вот и мимика, и выражение, и вот детскую фотографию Жени подниму и: «Господи, это Захар или Женька?»
– Захару скоро десять лет…
– Да. Он знает, кто у него папа. Я с ним на эту тему всегда разговариваю. Он школьник, пошалить любит. Я ему говорю: «Захарка, твой папа – герой. Ты должен быть достоин его. Ты с нами ездишь, слышишь, как о нем говорят. Ты должен соответствовать». Только один раз он: «Бабушка, я в школе сказал, что мой папа герой, а все посмеялись». Это, наверно, в третьем классе, в прошлом году. Я говорю: «А ты им расскажи, а те пусть расскажут своим папам, мамам». Я с ним вот так разговариваю. И в этом году спрашиваю: «Ну что, знают, что твой папа герой?» – «Да, бабушка. Знают».
Молодец, Захар Евгеньевич…
Вера Трундаева:
– Вам Юля, наверно, рассказала, что много мероприятий в память о Жене, и мы во всех принимаем участие…
– И Захар с вами?
– В первую очередь. Чтобы он понимал, что не все легко дается. Что с трудом. Что сейчас нужно учиться. Я ему это стараюсь привить. Сейчас многим детям: только захотел – на, пожалуйста. А нужно, чтобы был какой-то труд, и обратно – вознаграждение. Я ему говорю: «Ты вот хочешь, а какой твой труд?» – «Бабушка, завтра будут пятерки». – «Хорошо, давай».
Я слушал Веру Анатольевну и понимал, какие зерна она посеяла в своем сыне Жене и теперь старается посеять во внуке.
И произнес:
– Фамилия Трундаев для него звучит гордо.
Вера Анатольевна:
– Ну не особо пока, но, видимо, это придет с возрастом. Я ведь вожу его в школу, а проезжаем кладбище. Иногда: «Пойдем к папе сходим?» – «Пойдем, бабушка». В магазин заезжаем, покупаем что-то: «Давай папе купим шоколадку и заедем, отвезем». Он: «Давай». У нас вот как-то это… Дома у нас форма и вещи Жени. И особенно вещи, которые были у него в Луганске. В училище уголок…
В заключение разговора я спросил про родину Жени.
– Что это за село Чулки-Соколово?
Вера Трундаева:
– После революции 1917 года. Формировали совхоз. А формировали как? Отводили земли. Деревень вдоль реки Осетр. Они вытянуты в виде чулка. А Соколово – был граф Соколов. Графские земли и присоединили к этому «чулку», и образовался совхоз Чулки-Соколово. Помню, я председатель сельсовета, и поехала в плановый отдел Мособлисполкома выбивать трубы для водопровода. Приезжаю, в плановый отдел, захожу к руководителю: «Здравствуйте, я из Чулки-Соколово». Он как расхохочется. И: «Покажите мне на карте, где такое?» И он выделил мне труб даже больше, чем нужно было! Я и сейчас работаю с людьми и не могу без коллектива, без людей. Я что-то им даю, что-то от них получаю. Вы знаете, когда я стала работать в сельском совете, мне на тот момент было двадцать два года. Меня поставили председателем. И люди меня научили всему. Я помню случай: молодая, председатель, я иду по совхозу, вешаю медали на грудь, гордость какая! А одна бабушка меня останавливает и говорит: «Дочка, ты не вешай себе медали на грудь. Ты посмотри, вокруг тебя люди, и надо их уважать и с ними здравствоваться». Она научила меня жизни… Вот ее слова поставили меня на место. Что важно не то, что ты в должности, а то, как ты с людьми будешь работать. Как люди к тебе отнесутся. И проработала я в администрации до 2006 года, а потом пошли все эти «перестройки»… Но продолжаю работать с людьми. И мне интересно работать с молодыми, у кого цель в жизни… Да, и я старюсь сохранить в нашей семье взаимопонимание, что вместе не только в беде, но и в радости, в труде. Чтобы поддерживали, трудности разделили между собой. Мое призвание – объединить и сохранить всех вместе. Не разъединить, чтобы они разлетелись по разным семьям и жили сами по себе…
– И чтобы помнили Женю с его улыбкой…
Вера Трундаева:
– Его улыбку… Он всегда и везде улыбался. Поэтому ему, наверно, и в училище доставалось за его улыбки, он всегда с улыбкой. На него посмотришь, его и ругать-то, кажется, не за что, думаешь: сейчас отругаю, а он вот улыбнется, и все…
Пусть улыбается, глядя на нас, старший лейтенант Евгений Трундаев.
В Интернете я нашел митинг памяти, на котором Вера Анатольевна читала стихи:
Целый год пролетел без тебя…
Год тяжелых, бессонных ночей…
Только мысли… И в них ты один…
Словно сотни горящих свечей…
Почему ты так рано ушел?
Не понять это мне, не понять…
Как же сложно представить себе,
Что тебя мне уже не обнять…
Не услышать твой голос, твой смех,
Или просто с тобой помолчать.
Как-то странно устроена жизнь…
Но и это придется принять.
Но когда-нибудь в небе ночном
Для меня засияет звезда.
Я пойму – это новый твой дом.
Спи спокойно. Люблю навсегда.
И теперь часто с фотокарточки мне улыбался мальчишка из зарайской глубинки, ставший офицером и не посрамивший свою честь.
13 января, присылая мне фотографии Жени, Юля рассказала:
– Я что еще хотела, чтоб вы знали. Мне было 13 лет, когда мы познакомились. Я приехала к подруге в Жемово. Там компания, он. А потом мы были в Зарайске на Дне города. А я сказала: «Хочу шоколадку». И он берет меня за руку: «Пойдем, я тебе куплю». А представляете, там одна главная площадь и на тот момент один работающий магазин, в который была километровая очередь. Я не знаю, каким он взял обаянием, но он купил ее без очереди. И с тех пор он руку мою не отпускал…
Фотографии прилетали одна за другой, и я их скачивал.
Юлия Сергеевна:
– А с его мамой я познакомилась 28 июля 2008-го, когда провожала на Север. Мы уже два года встречались. Она как раз приехала его проводить на автобус. Но это было пятиминутное знакомство. Он маме: «Мама, это Юля», а мне: «Юля, это мама». А потом он прилетел через три месяца в ноябре на несколько дней. Соответственно, я его встретила в городе, потому что я приезжала после института в город. Я его встретила, и мы с ним пошли погулять. Договорились: погуляем, а потом он поедет домой. Но он сказал: «Папа с мамой ждут тебя на чай». И когда я зашла к ним в квартиру, то меня встретил стол, который начинался в начале зала и заканчивался у окна. И там сидели все родственники. Вот так вот…
– Знакомство…
– Жениться он не хотел. Сказал: «Я, как дед, буду жениться в тридцать лет». А я ему сказала: «Трундаев. Ты как хочешь, но я хочу от тебя ребенка. А будешь ты жениться или нет, мне не важно». Он: «Ты меня вынуждаешь жениться». – «Я не принуждаю, – говорю, – просто хочу от тебя ребенка. А там уже, как решишь…» И когда он мне на Новый год сделал предложение в 2012 году, мы решили, что поженимся летом или в сентябре. В общем, когда у него будет отпуск и можно будет нормально приготовиться и сыграть свадьбу. Но уже в сентябре я была в положении…
Воспоминания шли потоком, извлекая из памяти одно за другим.
Юля:
– Из его качеств. Вот на тот момент мы уже встречались семь лет. У нас разница семь лет. В 20 лет вышла замуж, в 21 год родила Захара, но сколько бы лет с ним не встречались, сколько бы лет ни жила, все восемь лет, до 2021-го года, пока с ним жила, я даже не знала, откуда берутся деньги. Потому что до этого мне давала мама, а когда я спрашивала у него, они всегда были… Сколько бы с ним ни жила, я никогда не слышала: я не знаю, как это делать. То есть какую задачу ни поставишь, она всегда бы была выполнима. Мне кажется, если бы даже начался какой-то потоп или наводнение, с ним мне было не страшно…
Качества настоящего офицера.
Юля Трундаева:
– После всех этих событий (гибели мужа) моя жизнь перевернулась кардинально. Я начинала учиться жить. Потому что он меня учил готовить, он меня учил распределять бюджет. Я примерно знала, какая у него зарплата. Когда у нас была ипотека, я говорила: «Слушай, я вот хочу вот это». Он мне скидывает деньги. «Я хочу вот это». Он скидывает. И потом на десятый перевод я понимала, что зарплата давным-давно закончилась, и на пятнадцатую эсэмэску, когда я что-то просила, писал: «Юля, с тобой не накопишь». С ним было вообще ничего не страшно.
И рассказала про сына:
– У Веры Анатольевны (мамы Трундаева) на даче стена, и на ней как панно: много фотографий. И фотография, где Женя сидит маленький со своим старшим братом, друзьями, у бабушки в деревне. Захар, когда ему было лет пять, подходит и говорит: «Ма, я что-то таких друзей не помню. У меня таких даже и не было. Я даже не понимаю, где мы тут сидим». Он принял Женю за себя, так они похожи. Они похожи в манерах, в поведении. И ребята военные, со многими мы познакомились после гибели, они приезжали и до сих пор приезжают, и солдаты его, и сослуживцы, и командование, они, когда смотрят на Захара, то обжигающий взгляд: как будто это Женя…