я спрашиваю: «Чей Крым?», и сразу трубку кладут…
Я вернулся к бою Трундаева:
– Ну вот танк на тебя прет…
Трудно передать словами, что бы я почувствовал.
– Он же птурщик. Командир противотанкового взвода. Ему поступила от его командира с позывным «Мотор» команда. «Мотор» спросил: «“Рыбак”, видишь?» Он говорит: «Вижу». – «Уничтожить». Все. Женька прикрыл пацанов.
– Но, извините, один танк подбил, но в других же не идиоты сидят?
– Так точно. Ну вот и представьте, какая у Жени военная квалификация, что за минуту умудрился уничтожить четыре вражеских танка. Он снайпер из противотанкового комплекса. Он и учился хорошо, и к военной службе относился правильно.
– Мне вот Юрий Щербаков, которому недавно Героя России присвоили, рассказывал.
– Юра – его воспитанник.
– Он еле успевал подносить ракеты.
– Это правда. Женя стрелял, как со снайперской винтовки. Даже в день гибели он запалил их неслабо. Но там один был в засаде. Просчет Жени был в том, что он вышел на то же место, с которого стрелял накануне…
– Оно пристреляно было.
Геннадий:
– Конечно, они же тоже грамотные. Женька не ошибался никогда. И, кстати, со всей группы только Женька погиб. Когда кинули все в «Урал» и начали уезжать, взрыв снаряда, и осколком Жене в голову прилетело. Он так и умер с улыбкой.
– Когда уезжали? – переспросил я.
– Да, они начали уходить, потому что по ним начал работать бронеобъект украинский. Они начали уходить, и вот Женя, Царство небесное…
Просчет Жени меня не отталкивал: так же погиб полковник Хабибуллин, который три раза заходил на игиловцев с одного направления, что тоже вроде нельзя, но требовала обстановка: надо было врага остановить. Видимо, и Женей руководила конкретная обстановка.
Зачитал ранее найденное.
– А вот в Интернете написано: «Так, Сергей Хрыкин, отвечая на вопрос в группе «Противотанковый взвод», сообщил, что “Он (Трундаев) подбил десять танков, затем его вычислили и шли на него прямой наводкой на танке и – в окружную, у него не было больше боеприпасов, от выстрела танка – осколочное ранение в голову”». Еще на сайте зам. начальника училища говорит: «…огнем его противотанкового взвода было уничтожено более десяти танков противника…»
Каминский:
– Тут неточности… Но то, что перед смертью он спалил четыре укроповских танка, это факт. И за день до смерти пять или шесть. Вот и получается десять танков… Тут вот как. Вы почитайте в украинском паблике: там сторона боя достаточно четко описана. Хотя и укропы, но написали объективно. Найдите: бои за 32-й пост…
Я поискал, но на украинский сайт не смог зайти, а и нашел лишь «Стальные могилы. 32-й блокпост на Бахмутке, октябрь 2014»[12].
«…Вообще в целом фронт шел, соответственно, с запада на восток, а украинские позиции размещались на самой автотрассе по линии так называемых “номерных блокпостов”. В конце августа – начале сентября ополченцы заняли Славяносербск. Теперь крайней позицией ВСУ стал блокпост № 32… гарнизон состоял в основном из людей винницкого полка нацгвардии… На блокпосту имелись станковый гранатомет, противотанковая установка “Фагот” и несколько бронетранспортеров с автоматическими пушками и крупнокалиберными пулеметами, а также АГСы… Единственной связью с тылом была, собственно, Бахмутка, ближайшая позиция на которой, блокпост № 31, находилась в 9 километрах в тылу… как раз на Бахмутке – сплошные сельские пейзажи. Местность ровная, почти как стол, даже знаменитых донбасских терриконов мало. Однако вся эта равнина пересечена узкими длинными лесопосадками… В ночь на 13 октября отряд ополченцев вышел из Смелого и укрепился в лесополосе в тылу у блокпоста. Это было небольшое, но неплохо оснащенное подразделение с “Фаготом”. Противотанкистами командовал старший лейтенант Российской армии двадцативосьмилетний Евгений Трундаев из состава 200-й бригады (Заполярье), присланный в качестве “кадрового усиления”…
14 октября… командир батальона из винницкого полка… отправился на разведку к 32-му блокпосту. В сторону поста выехала маленькая колонна из БМП-2 и БТРа… Около “леса чудес” БМП почти в упор подбили из РПГ… БТР с командиром батальона… галопом пронесся мимо и попытался начать маневр. В этот момент в башню БТР прилетает ракета “Фагота”. Со стороны 32-го БП выехали три БТРа широким фронтом. В центральный тут же попали – из того же самого “Фагота”… В общем, итоги первого дня боев за 32-й блокпост выглядели для ВСУ не очень вдохновляюще. Три боевых машины потеряны…
15 октября… ВСУ приготовили… танки. Всего атаковали два танка Т-64 и БМП… Трундаев и птуристы собирали дань с украинской бронетехники… Они всадили ПТУР в один из танков, экипаж разбежался… Одновременно гранатометчики… подбили еще и БМП. Во второй танк попали тоже…»
Я зачитал текст Геннадию, он сказал:
– Занижают потери… Про Женю. Танк ведь стоял в засаде. Он не бахнул по позиции, а они начали уходить с позиции, закидывать в «Урал»… – повторял Геннадий. – Но я скажу больше, Женьки не должно быть там. Он должен был уехать и учить, но он спрыгнул с эшелона и остался со своими. И командир наш плакал просто навзрыд за Женьку. Просто рыдал…
Вот так.
Трундаев уже сел в поезд на Печенгу, куда должна приехать жена с сынишкой, а он спрыгивает, чтобы остаться с бойцами…
В дилемме между личным и общим проявился офицер.
– Должен был ехать учить, а он остался, – не выходило у меня из головы.
Геннадий Каминский:
– Он такой был. Задней не было у него… Скромный, улыбчивый, но военное ремесло на высшей степени… Женька был в высшей степени наш советско-российский офицер. Пусть он родился в советскую эпоху, он мало ее застал, но он действительно парень в лучших традициях нашей, правильней сказать, русской армии.
– Он поборол украинского лейтенанта, который, видимо, тоже не лыком шит… Значит, он чем-то его взял…
Геннадий Каминский:
– Я же вам сказал, что Женька был один из тех офицеров, которые свою военную специальность знали и исполняли досконально и даже больше: он был снайпером своего дела, настоящим командиром противотанкового взвода.
– Но там же тоже командир с выучкой… – я допытывался. – Чем Женя брал? Ну, Суворов ведь побеждал?
Геннадий:
– Женька, как и Суворов, брал напором, смекалкой, у него голова работала четко, и бесстрашием своим. И в тоже время хладнокровием. Но в том моменте у него чего-то этот кранчик отключился, хотя я всегда говорил: «Женька, не выключай чуйку». Ну, чуйка – это предвестник. Предсказатель. Нельзя на войне расслабляться ни на секунду, всегда чуйку держи при себе. Всегда смотри за горизонт. Мы каждый день с ним были на связи. Он: «Дядь Ген, да нормально все. Я рыбачу». – «Родной ты мой, Джека. Чуйку, чуйку держи». Ну, чуйка. Это военная удача, можно и так назвать. Вот она у него была…
«Чуйка – особенное чутье».
Мне невольно представился четвероногий друг, задирающий морду по ветру.
Каминский:
– И то, что воспитание, и скромный парень, и веселый, и душа компании, вот всегда улыбка на лице… Ну, таких у укропов я не видел. Там либо зомбированные, либо вообще идиоты, которые несут только одно: «Слава Украине».
– Он Вам говорил: «Я рыбачу». Он что, успевал с удочкой…
– Да нет, «рыбалка» – это боевое задание. «Порыбачил, крупную рыбу поймал», значит танк сжег. «Поменьше рыба» – это БТР. И у него, когда была возможность, а у него укроповский телефон был, + 3800… созванивался. И он: «Дядь Ген, ходил на рыбалку, удачно там. Три больших споймал…» Вот такой у нас разговор.
– Свой код…
– Да, код… Я сам с Донбасса и в шоке от того, что произошло. Этот Майдан. Сам с Краматорска, вырос в нем, был депутатом городского совета, все. Город большой. Ну, чуть поменьше Мурманска… Ну и вот, танками по людям укропы и начали… Жуть!
Бывалый военный никак не мог смириться с тем, в какую пучину ввергли Украину.
Каминский:
– А Женька – богатырь! Я так скажу. Русский богатырь. Он никогда не унывал. Никогда не расстраивался. В любых условиях, он в снегоход сел, то се, ну, молодец! У меня его фотография висит в кают-компании. Флаг Новороссии, которую он защищал.
– А почему вы сказали: в кают-компании? Вы моряк?
– Нет, я не моряк, но у меня база. Я водолаз. Много было у меня специальностей. А теперь у меня свой водолазный центр…
Геннадий вспомнил свой 2014 год:
– Ну а потом я ушел на Мариуполь… В 1-ю славянскую бригаду, 2-й батальон, 4-ю ударно-штурмовую роту… Мы там занимались своими делами… 2014-й, 2015-й. Я вот помню, мы зашли в один населенный пункт, сидим у памятника погибшим в 1943–1944 году. И я говорю: «Представьте себе, сейчас 2014 год, а мы опять воюем, и Украина в огне». Мы помянули, ну как, молча постояли и пошли дальше. Тогда меня ударило сильно. Я же в футбол играл, велоспортом занимался, по этим дорогам ездил на соревнования в нормальных автобусах, а потом пришлось либо ногами, либо броней по тем же местам ходить. Особенно когда мы бодались в Широкино с укропами, а у нас турбаза была Новокраматорского машиностроительного завода. Я еще там пацаном был, а тут с азовцами бодались, бодались, а потом нам дали приказ уйти, а они зашли. Тогда еще схлестнулись с «Азовом», «Айдаром»…
Когда начиналось, старались по вэсэушникам не долбить, старались долбить по нацбатальонам, когда они поперли. Сначала со Славянска вэсэушников ребята жалели. Но когда они начали стрелять в спину, тогда все. Был момент, товарищи проходят, стоит укроп, плачет, ну, дите. Кто-то автомат бросил, а он его поднял, и очередь в спину пацанам. Хорошо, что живые остались… Вот так. И стали долбить всех. А ВСУ между собой разборки у нас на глазах устраивали. Вэсэушники долбили по нацбатам, нацбаты – по ним. Там между ними хватало всего… У меня в Мариуполе погиб генерал Фролов, который почти два месяца был без вести пропавший. А потом, когда морпехи сдались и «Азовцы», видимо, наша контрразведка яйца им крутанула, и они рассказали, где погиб. А его начальник направления обвинил в трусости, а он просто сел в «Тигр» и с пацанами ушел и попал. Ну, как человек в незнакомом городе? Ну, как в Чечне, в Грозном. И он заскочил и погиб и без вести пропавшим числился. И только через два, через три месяца узнали… Вот наш танковый батальон, комбат Николай. Когда он потерял восемь танков под Харьковом, я так возмущался. Он: «Ну, мне заправиться было нечем». Я говорю: «Взрывай». А он думал вернуться. А у них элементарно кончилось топливо. Они ломами турбины поломали, и восемь танков ушло к укропам. Я ему: «На войне так, если в чем-то беда, взрывай! И уходи…» Много дурости. И у старших начальников, я тебе так скажу… Вот СВО, что обидно. Ведь мы же предоставляли информацию, ведь работали наши разведчики там. А ее… Пошли, как…