«Может, выскочил дать команду бойцам в укрытие», – пронеслось у меня в голове.
Елена Ивановна:
– Он сразу сказал, что именно в бою Андрей погибнуть не мог. В бою равных ему не было, что в Африке, что на Украине. Он, вращаясь на 360 градусов, стрелял из пулемета в цель. Он сразу сказал: «Судя по ранениям, это не в бою». Он же боец опытный, и Чечня была, и Африка. Два месяца до отпуска и четыре после на Украине. В бою он не мог получить такие ранения». И мы пытались, искали. Я по группам писала. Звонила по телефонам, которые давал Андрей. Женам ребят. Никто не мог ответить. И вот пока на сорок дней мы не помянули Андрея, мне снился один и тот же сон: что я иду по полю в Тишанке и стоят много-много военных ребят. Все они в форме, лиц не вижу, но знаю – Андрей среди них. Я ищу его и не нахожу. И как на сорок дней помянули, мне этот сон перестал сниться. И я уже потом: «Господи, ну хоть бы приснилось, как он погиб». Я уже хотела куда-то ехать, разыскивать, и совсем недавно Дима мне наговорил в ватсапе. Отряд Андрея – 73 человека. Но это все новые ребята. Из тех ребят, с кем был в Африке, он опять был их командир, когда в октябре уехал, к Новому году он остался один. Их уже не было. Ну, мне он не говорил этого, а после Нового года, когда я узнала из Интернета, что Пригожин вербует заключенных, я у него спросила: «Андрей, а у тебя в отряде и заключенные есть?» Он: «Есть». – «А ты их как-то обучаешь?» Ну, вот как он мне ответил: «Они сами обучаются в бою. Времени нет их обучать. Кто не сумел научиться, тот погиб. Кто научился, тот вернулся с работы»…
Подготовку, конечно, все проходили. Видимо, Андрей имел в виду другое – что самый надежный учитель все-таки на передовой.
Елена Ивановна:
– Дима мне наговорил: 73 человека. И когда как раз взяли Соледар, – мне же Андрей в последнем звонке говорил, что взяли восточный Бахмут, – одного парня 15 февраля вечером отправили в Соледар. Он уезжал. А 16 февраля утром они были в гаражах, на отдыхе: кто-то спал, кто-то ел. В этих гаражах отдыхали. И в этот момент начался обстрел. Ну, он мне коротко рассказал. И все 72 человека одновременно погибли. В том числе и Андрей…
Мне представлялось, как кругом загрохотало от взрывов, как Андрей выскочил к ребятам, давал команду: «В укрытие!», и тут рвануло перед ним, и он осколки поймал своим телом: в щеку, в сонную артерию, в сердце… Он собой и закрывал ребят… Своей грудью…
Елена Ивановна:
– Откуда это узнал Дима? Оказывается, боец, которого отправили в Соледар, оказался, как и Дима, из Саратовской области. Они не с одной деревни, а по соседству. И как-то, видимо, сарафанное радио, ребята ведь общаются, этот боец узнал про Диму, а Дима узнал про него. И они в Москве встретились. И он Диме рассказал. То есть из отряда Андрея он один остался жив, потому что его отправили в Соледар 15 февраля вечером, а 16 февраля 72 человека погибли…
Дорогой ценой освобождался Донбасс.
Елена Ивановна:
– Я, конечно, спрашивала, почему именно удар в эти гаражи? Предполагать можно разное…
– Видимо, наводка была…
– Да, Дима такую же версию выдвинул… Скорее всего…
Невольно напрашивался вопрос: где же этот подонок, который навел? Вместо открытой борьбы предпочел подлый способ.
Мы говорили.
Потом я спросил:
– Какие-то были награды у Андрея за Донбасс?
– Много… Ордена Мужества… От Луганской Народной республики медаль «За отвагу»… От «Вагнера» Черный крест[19]… Шкатулка вагнеровца с наградами…
Мама прислала и фото с внуками на соревнованиях в честь их отца.
Мне хотелось узнать, что стоит за каждой медалью, за каждым орденом и вообще за каждым днем пребывания Андрея Евгеньевича Воронина в Африке, на Донбассе…
Но, видимо, это уже узнают мои молодые последователи-искатели и сыновья этого героического скифовца-собровца-вагнеровца…
Младший сержант Слепченко. (Укропы со страху называли их «людоедами», а они спасали людей)
«За Родину мы уже повоевали и повоюем, но за нее еще надо пожить. Вот это самое главное!»
«Мы живы, и надо сделать то, что Юра желал. Победить».
Когда днем 26 января 2024 года я гулял с женой по улице, раздался звонок, на экране телефона высветилось: «Адвокат Слепченко».
И, нажимая на кнопку, я уже кричал:
– Юра, где ты?!
Почти месяц ждал с ним встречи и собирался выдать ему: «Куда пропал?», «Почему не звонил?», как из телефона раздалось:
– Да вы спутали, это не Юра. Это адвокат Коноплев, я вам звонил про Юру, номер давал…
Я еще не успел понять, почему номер адвоката внес в память под фамилией Слепченко, как прозвучало:
– Он погиб…
Меня как подкосило.
И, качаясь:
– Как, я же с ним 3 января должен был встретиться…
С 3 января он уходил в отпуск и должен был объявиться.
И уже лезли мысли… Как? Когда с ним последний раз связывался, он был в Курской области… Но и ее кошмарят хохлы… А может, снова за ленточкой?.. Или в отпуск не отпустили… Или… Эти «или» копились, как снежный ком. В висках стучало.
Жена, посмотрев на меня, спросила:
– Что с тобой?
– Да вот, да вот…
Не мог объяснить. И хотелось что-то делать, а что? Куда-то бежать, а куда? Выяснять, а где?
Юрий Слепченко
Взял себя в руки и рассказал жене:
– Я хотел с ним встретиться… Он должен был 3 января уйти в отпуск и приехать… Я хотел с ним поговорить…
– Он на СВО? – спросила жена.
– Да, ушел туда добровольцем…
– А где это случилось?
– Ничего не знаю… Ничего…
Еще не успел прийти в себя, как раздался другой звонок. Звонил боец, с которым познакомился перед концертом для раненых в Театре российской армии полтора месяца назад.
И из него полилось:
– Моя рота понесла потери: брали Берестовое. Перед этим Крахмальное… 200-е… 300-е… Пошли без танков. Без огневой поддержки. Взяли такой ценой…
Что я мог сказать? Да ничего…
А он проходил лечение. Нужно к невропатологу, пришел в городскую поликлинику. У него спрашивают: «Вы с СВО?» – «Да». Он же не может обманывать. Ему: «Вам обращаться только в поликлинику Министерства обороны». И отослали. Он поехал в Лефортово, а там очередь: раненые, пенсионеры, курсанты. Четыре часа просидел, рассказал о проблемах со здоровьем, а ему разве что назначили повторное посещение 2 февраля.
И тут мне сказать было нечего.
Я теперь переживал и за раненого.
А в голове уже пульсировало: а не брал ли Юра Берестовое?
Полезли мысли. Пошли брать опорник. А на снегу как на ладони. Юра почти добрался. А ребят кого положили, кто откатился.
Перед Юрием встал вопрос: брать одному?
Сможет ли? Закидать гранатами? А их всего две…
И вот птичка полетела…
Сейчас увидят и накроют, как ни маскируйся, как ни зарывайся в снег.
Дотянуть до ночи, а потом ходу?
А у хохлов тепловизоры…
Или рвануть вперед и, даст Бог, захватить окоп…
– Ты что? – одернула жена, возвращая меня на бренную землю.
Дома сразу сел за компьютер.
В Интернете нашел[20]:
«Стало известно о гибели бывшего кандидата в губернаторы Воронежской области 49-летнего Юрия Слепченко. Об этом сообщила газета “Новости Воронежа”. Юрий Николаевич принимал участие в Специальной военной операции. В 2018 году он баллотировался на выборах губернатора Воронежской области, но потом снял свою кандидатуру.
– Сегодня с прискорбием узнал, что при исполнении воинского долга в ходе Специальной военной операции погиб мой друг, одногрупник и единомышленник Юрий Слепченко, – сообщил в своем телеграмм-канале депутат Воронежской городской думы Артем Рымарь».
…Про то, куда уехал Слепченко, я узнал случайно. Адвокат Коноплев летом 2023 года при встрече обжег меня фразой:
– Юра Слепченко там, за ленточкой… Подался в казачество, есаул, а теперь ушел добровольцем на войну…
Кто-то намекал на финансовые проблемы у Юрия, отца трех детей, но он вряд ли поехал на войну только из-за денег. Если бы его волновал только денежный вопрос, он мог бы завербоваться на вахтовку на Север, а не соваться в самое пекло. Тогда то ли забыв фамилию Коноплева, то ли просто по ошибке вбил его номер под фамилией: «Адвокат Слепченко».
Потом Коноплев прислал мне номер сотового Юрия, и я внес его в память уже под настоящей фамилией.
27 октября я позвонил Слепченко.
Он не отвечал.
А когда я послал эсэмэску: «Юра, это Михаил Федоров», он мне прислал в ответ в Телеграмме:
«…18:16 (время)
Миша, привет!»
Следом на мой звонок послышался хрип. Юра еле говорил, и я с трудом сумел понять, что он в Макеевке в Луганской области. И мне позвонит.
«…18:16
Я говорить пока не могу… голос сел…» – прислал эсэмэску и два своих фото.
Вместо красавца капитана милиции, преподавателя (он со мной работал в одном вузе), я увидел мужчину с утомленным, исполосованным глубокими морщинами лицом, а его черный волос отливал белизной.
Ему ответил:
«Не узнать Дядю Степу!»
Теперь мы переписывались. 29 октября в 10:00 Слепченко прислал фото рыжей собачонки на мешках и свое – в куртке с капюшоном и погонами сержанта.
Подпись под своим фото:
«Миша, я такой!!!»
«Да, выпало же тебе…», – я всматривался в складки на лице Юрия, а уходящие за ним вдаль поля говорили, что он где-то рядом, в степном краю.
Рассмотрев фото собачки, послал эсэмэску:
«…10:35.
Это что за бобик?»
И потом:
«…10:55. Загляни в Интернет, книга М. Федоров “Герои СВО. Символы российского мужества” и книга “Герои СВО. Воронежцы”».