«Привет».
Николай:
«Банзай, ты береги себя, брат, ты нужен, и это факт. Жму 5».
Кто такой Банзай?
Почему береги?
Что, он за ленточкой?
27 декабря в 22:34 Николай:
«Как там Доцент?»
Был перерыв, который взорвали сообщения:
26 января в 22:58 Алексей
8929001…
«200»
27 января в 9:28 Николай:
"?»
Днем 27 января сообщение от Рымаря:
«…сегодня мне позвонила супруга Юрия Слепченко Татьяна. Он сейчас в Ростове-на-Дону. Будем организовывать перевозку и прощание в понедельник…»
Выходило, повезут в Воронеж. А я уже купил билеты в Москву на мероприятие в понедельник, от которого отказаться не мог.
Вечером позвонил своему другу, заведующему юридической консультацией Фирсову:
– Юрий Михайлович, а вы не знали адвоката Слепченко?
– А я его хорошо знаю, – рассказал Фирсов. – Он работал одно время в моей консультации. Недолго. Начинал, кажется, у меня, потом уходил, возвращался. Он яркий человек. Не только как адвокат, но вдобавок коллекционировал головные уборы военных. Фуражки. Потом какие-то, в них казаки, башлыки – красный материал. Помимо этого, и морские. Много всяких… У меня они на даче лежат. Я их пересыпал от моли… Собирал шинели военных. Какого-то полковника. На даче штук пять – семь лежат у меня. Так что это потеря действительно большая. Я тоже под впечатлением от такого известия.
– Он и в милиции служил…
– Да, служил. Но он довольно давно в адвокатах. Он же кандидат юридических наук. Потом он то ли прекратил, то ли приостановил членство…
На сайте Адвокатской палаты Воронежской области я прочитал, что свой статус адвоката Юрий Слепченко приостановил.
Фирсов:
– Он очень активный. Например, записался в казаки. Какое-то время ходил в казачьем обличии. Папаха, соответственно, нагайка в сапоге. И даже в суд в таком виде ходил. Потом даже кандидатом был в губернаторы. Вот немножко авантюрного плана.
«Беспокойного», – подумал я.
Фирсов:
– Он легковозбудимый был… Сам он из Белгородской области. Отец пчелами занимался, Юра привозил нам мед не раз. Где-то из сельской местности. Мой сын ездил к нему на родину.
– И поехал на спецоперацию…
– Да, он звонил мне. Только не знаю, откуда именно. А что случилось, не знаю…
– Он добрый…
– Да, молодец! Вот у меня сын попал в тяжелейшую ситуацию, и вот именно он, единственный из друзей, помогал… А ездили с ним на рыбалку (Фирсов был заядлым рыбаком. – Примеч. авт.) дикарями в Астраханскую область. И вот он там проявил себя с очень хорошей стороны. Чего его не попросишь, все сделает. Погреб там для хранения рыбы вырыл буквально за несколько часов. Он же крепкий, сильный. Как начал кидать – ему сказали, где копать, и он пошел, как экскаватор. Ну, держался нормально… Не то что с нами был один адвокат, так тот хлюпиком оказался. Топором рубил дрова и ногу поранил, после этого он от всего отказался и ничего не стал делать, а вдобавок в палатку, где он был, сунулся спать или отдыхать, а там змея. После этого он с палкой ходил и без нее вообще не выходил. Защищал себя этой палкой… А Юра нет, он другой… Тогда мы поймали сома на восемьдесят килограмм, Юра помогал его вытаскивать…
Потом звонил подполковнику Блашенцеву, который когда-то работал в институте МВД.
И тот:
– Да, двери наших кафедр друг на друга выходили. И я часто с ним пересекался… Добротный…
На сайте 36ON прочитал[21]:
«Я училась у него в институте МВД, он был очень честным преподавателем. И позже, когда закончила вуз, обращалась к нему как к адвокату, он всегда помогал. Поразило тогда, что он бесплатно консультировал малоимущих людей, попавших в сложную жизненную ситуацию, и помогал в судебных заседаниях за копейки, – рассказала нам бывшая студентка Юрия. – Ничуть не была удивлена, когда узнала, что он пошел служить добровольцем, ведь еще в институте он пропагандировал патриотизм и всегда учил нас жить по совести, а не гнаться за наживой и кошельком».
Утром 28 января позвонил Посохову, с кем советовал поговорить Юра.
– Я уже знаю все (о гибели. – Примеч. авт.) – ответил Виктор Иванович. – Он из Вейделевки. Рядом с Валуйками. Здесь его родители живут. Сестра. Здесь средняя школа, он в ней учился. Он был чемпионом области по самбо, по дзюдо. Учился очень хорошо. А я учитель истории у него…
– Поэтому он и на юридический пошел? – я заметил близость истории и юриспруденции.
– Не знаю. Но он выделялся. И речь поставлена. Подкован на язычок. И уехал в Воронеж учиться в юридический техникум. Потом юрфак…
– А папа, мама?
Посохов:
– Они простые. Труженики. Отец, по-моему, трактористом был. Две сестры младше его…
– Мне писал, что находился в Курской области. А вы пересекались с ним?
– Он с СВО мне пару раз звонил. Однажды: «Виктор Иванович, приключения со мной произошли». Там он попал в один переплет. В окоп к украинцам…
– Как в окоп?
– Ну послали его. Пошел и попал. Было темно. А он на украинском мог говорить. И пока с теми начал говорить, вырвался оттуда.
– А когда это случилось?
– Это его последний звонок был мне. Или перед Новым годом, или после, в первых числах…
«В отпуск не поехал!» – теперь дошло мне.
Учитель:
– Он пошел, кажется, за дровами. Там нужно топить дрова, чтобы тепло было. Пошел и в окоп. Залез, а они там сидят, – подробнее рассказывал Посохов. – Или азовцы, или бандеровцы. Он понял, что хохлы, и говорит: «Кто старший тут?» Начал резко с ними. Он умеет. «Кто старший? Доложите мне!» А один хохол вскакивает: «Ты що, не видишь, кто я такой?» В общем на понты взял их. И он с ними, ну, по-хохлячьи говорил. У него мать хохлушка. И он из этого окопа правдами-неправдами, понял, кто здесь, и вырвался. И мне вот это рассказал…
– А как так, он же капитан милиции. Майор внутренней службы. А рядовым пошел воевать.
– Не знаю, не могу объяснить.
Так же кому-то трудно было объяснить поступок генерала Боташева, который под Луганском простым летчиком на самолете полетел выручать окруженных ополченцев и был сбит.
– Я хотел его расспросить, но теперь уже поздно… У него казачье звание. Не знаю, как погиб. Не знаю, в Воронеже будут хоронить или родители заберут сюда…
– А где это произошло, когда в окоп попал?
– Мне кажется, на Купянском, скорее всего, на Сватовском направлении… В сторону Краматорска…
Все больше убеждался в том, что Слепченко вместо отпуска поехал на передок. Видимо, возникла такая необходимость. А неотгулянный отпуск мог присоединить к неотбытому, – вспомнил я заверения президента военным, – и Юрий дожидался двух отпусков сразу.
Когда прощались с Юрием Слепченко в Воронеже, я не смог присутствовать.
В переписке «людоедов» нашел:
30 января 12:41 с номера телефона 895171… kolyan прислал рисунок с человеком, у которого слезы текут ручьем.
Николай, друг Слепченко, в 12:44:
«Что плачем?»
В 12:45:
«Мы живы, и надо сделать то, что Юра желал.
Победить».
Алексей с номера 8952496… в 15:51:
«Пацарики, что, доцент 200?»
В 15:51:
«Как и когда?»
30 января Николай в 16:02:
«Да, сегодня похороны, и на прощании был. Я туда попал, уйдя из госпиталя».
Алексей с номера 8952496… в 16:05:
«А где похоронили?»
Николай в 16:13:
«Сегодня похороны. Повезли в Белгородскую область»
Алексей… в 16:14:
«Да, мои соболезнования пацаны».
Алексей в 16:14:
«А он на передок снова уехал».
Алексей в 16:15:
«Мы в октябре вместе вышли оттуда».
Приехав из Москвы, я продолжал поиски тех, у кого мог узнать о Юрии Слепченко.
Узнав по переписке, что в Воронеже в госпитале находился боец по имени Николай, я в пятницу 2 февраля набрал номер его сотового. Он не ответил, но через пару минут сам перезвонил. Я представился, сказал, что знаю Юру, что осенью договаривался с ним встретиться, что живу рядом с госпиталем, и предложил прийти к себе в гости, но Николай сказал, что ему не разрешат, и я сам могу подойти к проходной, и он ко мне выйдет.
Спустя час я направился к проходной госпиталя, через которую туда и обратно сновали военные в камуфляже.
Подходя к ней, набрал номер:
– Николай, я подхожу…
– А к какой проходной?
– Она, кажется, одна…
– Нет, на?.. – назвал улицу совсем в другой части города.
– Как?! На… – назвал улицу проходной. – В госпиталь…
– А нас перевели. Я в палаточном лагере…
Сначала не понял: договаривались ведь о проходной госпиталя, откуда Николай убегал на прощание, а выходило, нет. Мне трудно было объяснить слова Николая, а он уже говорил, что отпросится у ротного в увольнение и приедет.
Я вернулся домой и ждал его приезда, позванивал ему, но тот не отвечал. Но вот списались: выходит, я зря его ждал.
Он написал, что могу в воскресенье приехать к нему к воинской части.
Что ж…
Вот поехал на другой конец города, плутал по улицам, добрался до части, и на проходной ко мне вышел худощавый, со складками на лице, мужчина. Отходить далеко от ворот ему запретили, и мы говорили около поставленных друг на друга бетонных колец с амбразурой для стрелка.
Присутствие рядом военных мешало откровенному разговору. Но потихоньку я выяснял: мой собеседник Николай с фамилией русского академика Ломоносова родился в 1979 году в Ростовской области в Гуково. Когда-то отбывал срок, но потом биографию почистил, работал в ВПК (понятно, на оборонном заводе) в другой области, в июле 23 года поехал на СВО.
– Понял, что отсиживаться хватит… – говорил бесцветным голосом. – И с Юрой на СВО. На машинах из Воронежа в Рогово, на полигоне одиннадцать дней потренировались и сразу же уехали за «ленту» в Макеевку.