– Да, из Белгорода уже самолетом в Питер. В Санкт-Петербурге мне уже операцию сделали. Вытащили осколок, в руке не стали трогать, потому что он рядом с нервом. Движение, слава богу, восстановилось.
Электричка увезла людей с платформы. Мимо на юг прошел десятый поезд. Может, ехали бойцы на фронт. А навстречу поезд на Север. В нем бойцы в отпуск, а кто раненый, в госпиталя.
Кустов:
– В Питере пробыл пятнадцать дней. Перевели в госпиталь в Ленинградскую область, в город Гатчину. Там долечивался также пятнадцать дней. 7 декабря приехал в часть в Богучар, написал рапорт на отпуск, меня отпустили. Месяц дома, там Новый год встречал. Ну а дальше – в свою часть и ждал, пока придут документы на прохождение военно-врачебной комиссии. ВВК в Воронеже. И в часть, так как я не комиссован и военнослужащий на тот момент и должен быть в части. Там просидел два месяца, ждал, пока госпиталь отошлет документы на Москву, а Москва вынесет вердикт. Тогда-то ранен, такое-то ранение, ну и все. Пришел ответ из Москвы, приехал в Воронеж, получил документы. Поставили категорию «Не годен…» И в Богучар, там рапорт на увольнение. И увольнение. В военном билете поставили печать. Из Богучара в военкомат.
Я прочитал запись в военном билете:
«Принимал участие в СВО. Находился на территории Украины, ДНР и ЛНР в период с 28.10 по 01.11.2022. Проходил военную службу в вч…»
Спросил:
– Когда в Богучаре были в последний раз?
– В начале этого мая. А в Новой Усмани в военкомате поставили на учет и сразу сняли. Так как комиссован, рука не работает. Я подал документы на удостоверение ветерана боевых действий. Плюс Москва будет решать, положена мне награда или не положена.
– Ведь спасал раненых…
– Если положена, то за награду какие-то поступления… А ветеран: думаю участок взять, там домик построить. Я родился, вырос, а в Воронеже пожил: шумно, а у нас в Воле тихо-спокойно, природа… Вышел с собакой, прогулялся… Льготы за коммуналку. Думаю, на высшее образование пойду… Звонили из соцзащиты: не хочу ли курс реабилитации?..
– Конечно, надо пройти…
– Ну а дальше на работу устроюсь…
– А что с ребятами твоими, которые там остались?
– Да не знаю, связи-то нет.
– А в полку в Богучаре спрашивал?
– Мне сказали: «Это информация для тебя лишняя». А мне-то хочется знать: мы были друг за друга, они там остались, а я здесь. А мне: «Нет, информация не оглашается»… А Вадим тоже ранен… Я ранен 1 ноября, а он в 20-х числах… Тоже попали под обстрел. Он тоже проходит лечение…
– А что ребята в госпиталях рассказывают?
Кустов:
– Историй много… У кого-то перестрелка была на передке. Со стороны противника много наемников. Поляки… С коптера сбрасывали гранаты. И если заметил – летит, первая мысль: надо спрятаться. Танкист-парнишка рассказывает: танк с ним пробыл двое суток. Они привал сделали отдохнуть. Воды набрать в озере. К озеру спустились. Хлопок. Он: «Голову поднимаю, а у танка башни нет». Боекомплект сработал. В него попало. Квадрокоптер летал, засек, и прилетело. И говорит: «Легкую контузию получили, но никого не зацепило». Оттуда на своих двоих выходили – полный экипаж танка. Нормально обошлось. Кто-то говорил – телефоны. Там карта вытащена, а ведь экстренные вызовы есть, этот сигнал можно перехватить и определить примерное местоположение. И вот ребята рассказывали: ночью они лазили на ангар. Зернохранилище было. Лазили, чтобы поймать связь, позвонить родственникам, родным. Ну, все нормально, позвонили, костер развели, вещи посушили после дождя, переночевали. А утром в их зернохранилище прилетает снаряд. Говорит: «Благо не взорвался. Парнишка лежал на поддоне в спальном мешке, ребята его будят, в земле хвостовик от ракеты торчит, в крыше дырка. А хвостовик рядом с поддоном. Он мешок расстегивает и спокойно-спокойно не торопясь встал, оделся… Ребята: “Давай быстрей”». А у них еще склад боеприпасов. Если рванет, то рванет конкретно. А он одевается, лицо невозмутимое… Там обстрел, а он на подушку, и танком не разбудишь… А вот когда в Макеевку заходили, там с одной стороны поле, с другой лесополоса. И ребята рассказывают: пришли, тоже какое-то зернохранилище. С семечками от подсолнуха. С собой нет провизии, разве что вода. А наелись семечек. Утром к ним в ангар прилетел снаряд. Кого контузило, осколками, благо не побило никого. У них со всех щелей эти семечки повылетали… И скорее с этого района. Ведь пристрелянный уже… Еще малый рассказывал. Перестрелка была, они трофейный «дживелин», он по типу нашего РПГ, но управляемый. По селу ездил танк противника, стрелял, кошмарил село. И они из «дживелина» танк подбили, а в танке экипаж – наемники…
Рассказы лились ручьем.
Заговорили о песне. Александр почему-то вспомнил:
И две тысячи лет война,
Война без особых причин,
Война – дело молодых,
Лекарство против морщин.
Красная, красная кровь
Через час уже просто земля,
Через два на ней цветы и трава,
Через три она снова жива…
…И мы знаем, что так было всегда,
Что судьбою больше любим,
Кто живет по законам другим
И кому умирать молодым…
Во мне отзывалось: «Да, кому умирать молодым…»
– Ты прошел СВО, как на тебе это отразилось?
Кустов:
– Если честно сказать, жизнь до СВО и после СВО. Есть такая шутка: «Даже пуля, которая попадает в заднее место, может многое изменить». В моем случае не пуля, а СВО многое поменяла в моей голове. Вроде осколок попал в руку, сломал лопатку. До СВО я более легковесно относился к жизни. Без определенных целей. А после ранения, после госпиталя, даже в момент обстрела… Я неверующий, но они при каждом хлопке чуть ли не начинают кланяться к земле и твердить: «Хоть бы не меня. Хоть бы пронесло». И после того, как меня ранило, начинаешь задумываться о семье, о быте, о личной жизни, как складывается жизнь. Характер стал более крепким. Закалился, что ли. Ценности появились в жизни. На первом плане родные. Близкие. Работа. Домик… Надо по-жи-ть…
– Тебе дан еще шанс на жизнь…
– Да, пускай мимо метрах в тридцати – сорока упала мина, хлопок этот услышал, да родился в рубашке! Да, повезло. Но пара пуговиц у этой рубахи отлетела.
– Я понимаю, теперь отношение к СВО у тебя…
– Каждый человек, который там находился или находится, там много ребят погибло, они выполняют свою роль. Не зря. Кто-то на передке. Кто-то возит гуманитарные грузы, кто-то снаряжение для бойцов, кто-то технику обслуживает, каждый там не зря… Кто-то первую медицинскую помощь оказывает, спасает бойцов… Перевязки, шины накладывает…
– Можешь сказать: «Я бы им руку пожал»?
– Да. Именно, я бы им руку пожал… Хотя меня комиссовали по ранению, идешь по Воронежу и видишь ребят в форме с баулами. Мы делимся впечатлениями. И узнаешь в них себя. И я там многое повидал, и лучше этого не видать. Но я в армии служил, присягу принимал, и для меня попервой непонятно было: когда все это началось, а я срочку отслужил, и снова. Но к этому отнесся спокойно. Да и родственники спокойно. Надо – значит надо.
Вот что сказал молодой человек, который не тянулся к армии, даже здоровьем малость сплоховал, но когда прозвучало «надо», он поехал выполнять свой долг.
– Что бы ты сказал молодым парням? – спросил я напоследок.
– Да вот сейчас хотят сделать раз в год какую-то подготовку тем, кто отслужил в армии. Чтобы они не забывали, чтобы были обученными, подготовленными. Кто знал, что зараза придет с Запада… А меня теперь тянет в Волю, к моим березам, кленам. Родному уголку…
Мы говорили. И слова солдата, и его чаяния разносили по стране пролетавшие поезда.
P.S. В Интернете нашел фото Кустова с развернутым флагом у памятника Славы в Воронеже. Как узнал, он здесь завершил автопробег по местам боев в Великую Отечественную войну. Его душа не покидала ребят, которые остались продолжать Русское дело на Украине.
Майор Ершов. (Позывной «Урал»)
Ольга Вострикова, жена майора-морпеха Вострикова, героя моей книги «Герои СВО. Воронежцы», говорила про его сослуживца майора Ершова и дала номер телефона его жены Ксении.
28 октября 2023 года я позвонил Ксении.
Я думал, что она, как и Ольга, в Крыму, и спросил:
– Ксения, вы в Севастополе?
– Нет, в Санкт-Петербурге… Мой муж Виктор здесь преподает в академии…
Выяснилось, что Ксения из семьи военнослужащих, брат на земле Франца Иосифа служит, отец в – СОБРе…
Одним словом, мы с ней оказались родственными душами.
И я у нее спрашивал:
– Вы Дмитрия Вострикова знали?
– Да, у него позывной «Купол». Он одно время был моим командиром.
– А какой он командир?
– Отзывчивый, очень добрый, очень смелый человек. Человек с большой буквы, для которого личный состав всегда был на первом месте. Настоящий офицер. Таких очень мало. Никогда ничего не боялся. Это наши друзья. Друг моего супруга Виктора. Они вместе на выполнении боевой задачи были. Были в Сирии, в Армении – не могу сказать, пересекались они или нет в Карабахе. С 2016 по 2018 год он был заместителем командира батальона по воздушно-десантной подготовке. Я у него была начальником парашютного склада. Мы работали вместе. Всему научит, все расскажет, с ним на прыжки выезжали. Он сам совершал прыжки. Проверка тотальная каждого, кто совершал прыжок. Только добрый, светлый… Вот на тех выходных мы с мужем были на Пискаревском кладбище, там аллея морпехов, и в прошлом году высадили дерево в честь Димы (Вострикова). Долго не могли его дерево найти, около четырехсот деревьев мемориал, мемориал морпехам, и Северный флот, и Тихоокеанский, кругами ходили, но нашли…