– Смотрите, первые стрельбы проводятся либо в конце первого, либо в конце второго курса… Идет стрельба прямой наводкой из пушки МТ-12. «Рапира». Она как снайперская винтовка работает. И когда ты пройдешь этап самой стрельбы, самостоятельной работы, увидишь результативность, и ты уже начинаешь историю мониторить. У нас много войн, когда без артиллерии никак. Неспроста говорят: артиллерия – бог войны. Вот это и закладывается…
– Из «рапиры» выстрелил: попал – не попал.
– Попал! Как не попал? Вы что, я же был замкомвзвода, и мне нельзя было. Во-первых, замковзвода, за тобой стоит взвод. Ты вроде такой же курсант, но ты замкомвзвода, на тебя наложен ряд обязательств. И ты со своими курсантами должен быть на голову, на две выше. Ты же с них требуешь. А как ты можешь с них требовать. То есть ты перед собой ставишь эти рамки. Может, это с какой-то стороны плохо. Ты себя в какие-то рамки ставишь и пытаешься выполнить лучше, чем все остальные. Где-то рискуешь своим, там, здоровьем, чтобы показать, что ты можешь сделать лучше. И это сыграло свою роль. Это философский вопрос. Тебя же наделили рядом обязательств. Во-вторых, что ты старше их. И в-третьих, ты не можешь быть хуже их, потому что у тебя в подчинении люди.
– Чтобы в спину не тыкали, не хихикали…
– Мне не хихикали. Наоборот, мой взвод отличался. Из моего взвода выпустилось два медалиста – это я и еще один товарищ, восемь краснодипломников, и остальные двадцать человек закончили без троек… Я и сам учился, и их заставлял. Сложные курсантские годы, но их стоит пережить. Были разговоры, что вот, «Мы тебе на выпуске заднее место надерем…». Нет, на выпуске пообнимались, как будто ничего этого не было. Попрощались и до сих пор поддерживаем друг друга. Встречаемся редко, но встречаемся.
– Вот распределение… Морская пехота и Северный флот, и Тихоокеанский, и Балтийский…
Ершов:
– У меня выбор стоял, Камчатка или Севастополь. Чем я начал руководствоваться? Передо мной висела карта, но надо же с кем-то посоветоваться. А я уже был женат на Ксюше, а она к папе (он у нее военный): «Два выбора: Камчатка и Севастополь». Он мне: «Смотри сам, у тебя жена уже в положении. Климат лучше, если поехать в Севастополь». А мы же еще о материальной составляющей. Тогда Севастополь еще был за границей, на Украине. Платили, соответственно, другие деньги. Пайковые. Это тоже сыграло свою роль, и я выбрал Севастополь. Опять же, почему не выбрал Камчатку? Там же тоже льготная выслуга лет…
– Да, год за два…
– Но я об этом больше не думал, сыграл роль климат. И не «два локтя» – это слишком много.
– А что такое «два локтя»?
– По карте расстояние от Екатеринбурга до Камчатки почти два локтя.
Мне дошло: рука до локтя к руке до локтя.
Ершов:
– И это тоже сыграло свою роль, и выбрал я Севастополь. Именно конкретика. Подразделение морской пехоты и Черноморский флот, и Балтийский либо Северный – мало таких людей, которые бы представляли, что такое морская пехота. Потому что это училище на тот момент выпускало именно артиллеристов в артиллерийские бригады. А тогда же пошло сокращение артиллерийских бригад, артиллерийских полков, когда все резалось и крушилось. На маленькие кусочки. Так называемая сердюковщина (по фамилии министра обороны России).
– Летные училища расформировали…
– И наше училище сократили тоже… Из артиллерийских одна академия Михайловская осталась. Больше нет ничего.
Мы вздохнули: в который раз доставалось армии.
– И вот вам ехать в Крым. Как вы собирались?
Ершов:
– Ну, как? Перед этим мы съездили в Крым отдохнуть, в Коктебель…
– Волошинские места…
Ершов:
– Ну и, соответственно, в установленное время приехал я на Украину в Севастополь. Севастополь – это исконно русский город.
– Для меня Крым родной. У меня папа служил в Таврическом военном округе, я школьником каждое лето три месяца проводил в пионерлагере в Евпатории и в Севастополе десятки раз бывал…
– Город русских моряков. И сама стихия влекла. А конкретно о 810-й бригаде и понятия не имел. Что есть еще бригады морской пехоты. И только потом начнет приходить, что лучше надо было поехать на Камчатку, к примеру. Или на Северный флот. На Спутник. Как-то так. И все равно, взвешивай, не взвешивай, сел на самолет, супругу пока дома оставил: там определюсь месяц-два, и она прилетит ко мне.
– А когда любимую черную форму надел?
– Я уже на выпуске стоял в черной форме. Мне дали аттестат, и я через военное ателье шил себе форму. И на выпуске я в форме морского пехотинца…
Виктор Ершов:
– Прилетел в Симферополь, на автобусе до Севастополя, зашел в штаб флота.
– Как молодого лейтенанта встретили?
Ершов:
– Ну, как всегда. Мол, откуда ты взялся. Тем более артиллерист. Так вот, в штабе флота мне дают предписание: в 810-ю бригаду. Говорят: «Ты там назначен помощником командира батальона по артиллерии». В десантно-штурмовой батальон. Именно там, в 810-й. Я: «Кто это?» Мне: «Ну вот у тебя такая должность». Уже не командир взвода, а покруче. Пришел в бригаду, хоп, а должность моя занята. На нее человек уже назначен. А я: «Я вот министром обороны, приказ… Как так…» Мне: «Лейтенант, ты понимаешь, ты еще молодой, неопытный. Мы тебя сейчас назначим, не вопрос, а через недели две снимем, потому что мы то с тебя спросим, это…» Ну, знаете, как это начинается. «Войсковой цинизм» называется. И я: «А чего делать?» – «А ничего, есть в Темрюке 382-й батальон морской пехоты, он наш батальон. Там есть вакантная должность командира взвода самоходно-артиллерийской батареи. Мы тебя туда сейчас. Давай, пиши, что у тебя есть желание, по своим морально-психологическим качествам не способен быть помощником командира батальона по артиллерии, чего лезть…» – «Да, конечно, давайте. Напишу, что надо. Без проблем».
– А с отличием закончил…
– Вот вам и с отличием…
Мы смеялись.
Ершов:
– Так из Крыма я передислоцировался в Краснодарский край.
– На пароме в Тамань.
– Да, на пароме. 2010 год.
– Как в Темрюке?
Ершов:
– Сперва приезжаем в порт Кавказ. Встречает нас с батареи старший лейтенант Ботов, сейчас он майор, на такой старенькой «санитарке»: «Эй, чего вы там? Идите сюда. Кто такие? Откуда?» Мы: «Лейтенант такой-то…», «Лейтенант такой…». Нас три человека. «Все, в буханку (автобусик. – Примеч. авт.) садитесь, едем в часть». Ладно, в часть так в часть. В часть приезжаем, мне: «Тебе вот сюда, в батарею». В батарею так в батарею. С сумкой иду на хату. Еще четыре утра где-то. Звоню в дверь. Там дневальный: «Кто там?» – «Новый командир взвода. Все, у вас буду служить». – «Ничего не знаю». – «Слышишь, дежурный послал. Дверь открывай!» Смех смехом. Раз, он дверь открывает, мы ему сразу, как нас учили, леща: «Ты что, не видишь, офицеры прибыли. Я командир взвода. Как разговариваешь?» У нас все по стоечке. Ну, проверка прошла удачно. Ну и все закрутилось, пошло-пошло. Поставил себе опять же задачу. Посмотрел, командир батареи, в которой я служил, не на высоком уровне. Нет у него уровня, он внизу где-то. На коленках пытается, а не очень. Подразделение: как бы запал есть, стимулы, а толку-то. Я командиру батареи сразу: «Через год я буду командиром батареи, вот увидите…» Он начал там: во взвод наслал мне солдат с Кавказа. Я: «Да не беда, и с ними справлюсь. Еще ко мне давай». Ну через год командование батальона посмотрело, что есть лучший командир батареи, кто будет батареей командовать, назначили, соответственно, меня.
– Все-таки как ты этого добивался? С теми же кавказцами?
– Как образование за рубежом основано? Они берут человека на учебу и его стараются уже вводить в курс дела, где он будет работать. Правильно? Где-то на заводе начинает прямо на первом курсе смотреть. Кто-то на гражданке уже поработал, минимум авторитета есть, знает гражданскую жизнь. В училище я посмотрел, как крутится воинский коллектив. Я знаю, как это работает. Плюс опыт – я замкомвзвода пять лет пробыл. И понятно, каким приемами пользовался с личным составом. Там, убеждением, принуждением. Как закрутить всю систему. Если правильно выстроена система, она в какое-то время начинает приносить свой результат. Вот эту систему я правильно поставил. Вот тот же Кавказ. Его не возьмешь разговорами, политбеседами. Они любят силу. То есть не зазорно было снять китель и пойти с ним померяться в ту же рукопашную… Все проходят это становление. А второе – знания, которые ты мог передать. Организация занятий. Пробуждение интереса. И это еще спортивный интерес. То есть не просто там встать-сидеть, отжаться, а правильно преподнести. Как бы, знаете, попутная физическая тренировка. Где-то ты видишь все, личный состав устает при отработке какого-то норматива. Ты какую-то гирьку на занятия взял, еще что-то придумал. Лично с ними. Сам с ними. Вот до последнего момента службы в войсках и все лично сам делал. Надо взять лопату, я брал лопату и копал землю. Надо с ними пробежаться, я мог с ними бежать, мне не сложно. Надо там в пять утра, мне нетрудно, я с ними в пять утра… То есть вот это вложение ведь порой чревато тем, что ты несешь груз ответственности. Я не мог показать себя с отрицательной стороны… То же употребление алкоголя.
– Знакомая тема…
Ершов:
– Я против этого, и сам не употребляю, и всегда был против этого. То есть для меня личный состав, а у нас контрактники, и я почувствую запах, ну это все для меня! Это красная тряпка для быка. Я прямо говорил: «Если тебе надо выходной, ты скажи. Выходной я тебе дам. Иди, там выпей, но ты на службу должен прийти как стеклышко». С желанием, а не двигаться аморфным телом и создавать иллюзию. Всегда я был против, чтобы это была какая-то показуха. Мы всегда работали на результат. Всегда я понимал, что когда-то придется действовать по своему предназначению, по прямому предназначению. Плюс, я же говорю, пошли командировки. Крым – сначала. Возвращение Крыма.