– В 2014 году возвращение… В Крыму где вы были?
Ершов:
– Мы 22 февраля погрузились на кораблик, выгрузились в Севастополе. И сперва я был в Морской гавани, мы ее охраняли. Потом в Евпатории был зенитный полк. Грубо говоря, все я прошел. Потом Феодосия… Все эти воинские части я пробежал.
– В Евпатории в пионерских лагерях я проводил каждое лето. Там были еще немецкие бетонные доты вдоль берега… Так расскажите, как с зенитным полком?
– Мы сразу разделили их по группам: кто останется служить в Российской Федерации, а кто будет переходить на Украину. Кто будет переходить, мы их сразу построили – ну, там не только я один, там и выше меня командиры – мы их определили, за пределы части вывели, объяснили: не стоит, ребята, что-то пытаться применять. Мы с оружием и ко всему готовы, и шуток не будет, потому что… Хотя там как говорят: «без единого выстрела», но все равно…
– Действовали жестко…
– Да. Насчет кого-то мы понимали: у каких-то офицеров это дважды произошло. Когда развал Советского Союза, и они присягали Украине. Мы же не можем их осуждать. У всех своя судьба. И второй раз, когда это происходило в 2014 году. Потому что есть такой фактор, как семья, дети. И ему супруга говорит: «Нет, мы остаемся здесь». Ну что ему делать? Да, он присягал на верность Родине… Мы с вами в этой ситуации не были…
– Слава Богу, а кому-то выпало…
Майор Ершов:
– Они сами решали. А с некоторыми да, он сидит и плачет: «Вторая ситуация…» Мы и на Бельбеке были. Там аэродром. Офицеры, которые обслуживают, говорят: «Со мной это происходит опять. Но я останусь, я вернулся к своим…»
– А кто-то в Киев хочет…
– Да, кто-то… И вот просто мониторили: кого куда. А за кем надо просто понаблюдать, куда он ходит. Ты же видишь, что он что-то узнает, рассматривает, какое расположение у тебя позиций. Пытается что-то выяснить…
– Что-то задумал…
– Да. Его на контроль. Плюс особисту работа. На тот момент все было по-другому, нежели сейчас, когда начиналась СВО. Проработано было в другой ситуации. Опять же, не могу кого-то оценивать. Это сугубо мое личное мнение.
– И вот тот же Бельбек. Вы сопровождали пожелавших ехать на Украину?
– У них же эшелон грузился. Технику на эшелон грузили и отправляли. Мы организовывали прием горячей пищи. У них не было организовано приема. Именно в зенитном полку не было организации приема пищи. Это доля чего-то. Потом начинается… Но они и так знали, какое довольствие у наших войск. Мы же рядом. Полигоны их и наши рядом. Все же пересекаются.
– Когда-то на параде в Киеве вместе ходили и наши, и их части…
Ершов:
– Я же про что и говорю. Плюс кумовья, не кумовья… Если взять Севастополь, там же не было зомбирования. Город русских. Это сейчас мы слышим: украинец и русский – это все…
– В Киеве кричат убивать русских…
– Да, неправильное мышление начинается…
– Потом Вы в Сирии?
– Да…
– В книге «Герои Сирии. Символы российского мужества» я писал про летчика Романа Филипова. Когда его сбили турки, он приземлился и крикнул игиловцам: «За пацанов!»…
– Мы уже вернулись из Сирии. А мы попали туда раньше. Охраняли аэродром Хмеймим.
– Были обстрелы…
– Конечно.
– Там природа суровая, тарантулы.
– Там и черные змеи, большие. Но, скажу, не было у меня трудностей в переносе военной службы. Я дома-то находился в лучшем случае месяц. Всегда какие-то командировки. На границы, на полигоны, и вот так с 2014 года как пошло, так и шло…
– Ну, о Сирии. Говорят, там воды хорошей не было…
– Вода привозная. Решали этот вопрос. Водителем оказался мой земляк. Землячество тоже помогало, и у нас с водой проблем не было никогда. Организовали себе душевые, потом баньку выстроили. Все мы решали… Я же как скажу, когда ты не городской, ты из деревни, в тебе это уже заложено. Ты офицер, но и какой-то большой старшина.
– Хозяин…
– Вот эта хозяйственная жилка. Я так скажу: лучше быть маленьким богом, чем ходить и преклоняться. Я в своем подразделении был маленьким богом. У меня было все. И я никогда не преклонялся, у меня было все.
– А Позынич ваш? – я вспомнил морпеха, который погиб, когда турки сбили бомбардировщик с Пешковым и морпехи полетели на вертолетах выручать.
Ершов:
– Он с нашей бригады. Это была самая первая командировка в Сирию. А мы в 2016-м заходили. В Сирии мы пересеклись с Димой Востриковым (О морпехе майоре Вострикове я писал в книге «Герои СВО. Воронежцы»). Востриков был командиром нашей заставы, а я с ним для усиления. То есть артиллерийский взвод для усиления.
– У вас вооружение – самоходки «ноны»[41]?
– Нет, минометы.
– И как вы с Димой?
– С Димой сперва пошло соревнование. У нас две казармы, и кто лучше сделает. А с Димой первый раз пересеклись еще в Крыму. В командировке на Соленом озере. Дима был командиром тактической группы. А я был начальником штаба группы. Мы охраняли государственную границу, Соленое озеро – Джанкой и Чонгарское направление были нашими.
– Кстати, озеро там можно вброд перейти?
– Да, можно. Там даже такая идея была, что на БТРе можно переехать. Мы думали, что не получится.
– БТР увязнет…
– Да. Вот с Димой мы и начали там облагораживать нашу территорию. Там какая-то бывшая часть была, ГСМ, какой-то пункт. По заправке. И вот именно там мы начали переделывать под ротный опорный пункт. Окапываться, закапываться. Организация ротного хозяйства. Где мыться, проводить занятия, проводить огневую подготовку. И вот с ним мы плотно работали. Он работяга. Идет до конца… С Димой мы шли, как говорится, в пару. «Витек, ну когда у тебя все закончится, давай пойдем, еще чуть-чуть…»
– Без дела сидеть не мог… Вы и в Карабахе были?
– В Карабах я поехал замом по тылу. Мы там миротворцы. Задача – разграничить азербайджанцев с армянами.
– Трудно? Это же горячие люди…
– Что те горячие, что эти. А я вот как скажу: как вы думаете, кто горячее?
– И те и другие заводные…
Ершов:
– Армян почему боялись азербайджанцы? Армяне советской школы на высоком уровне. А азербайджанцы – они горные воины. Они в горах лазить, физические нагрузки, у них это сильнее. Азербайджанцы боялись, что армяне тактически грамотнее их.
– Армяне умнее…
– А вот силой духа азербайджанцы сильнее. Опять же, Коран – не Коран, все это.
– В 1990-е мы, славяне, помогали армянам. Там и казаки. А теперь, когда сдали Карабах, как теперь?
– Я находился в Степанакерте. И наши посты стояли от Гориса до Степанакерта.
– Соединяющая Карабах с Арменией дорога.
– Да, дорога, и на ней наши посты, которые разграничивали азербайджанцев с армянами.
– Представляю состояние армян, когда карабахские территории сдали… Что делать, если они драться начинают?
Ершов:
– Мы не давали им. Вот они стоят друг против друга и начинают. Им объясняем: «Мы не за и не против. Мы нейтральная сторона, чтобы между вами не происходило стычек». Они: «Вы же все равно на территории Армении…» Пытались урегулировать разговорами. Если взять, кто лучше относился к русскому солдату, я скажу: азербайджанцы.
– Сколько Россия сделала Армении, а нас полощут разные Пашиняны (премьер-министр Армении).
– Да-да. И на тот момент, чтобы русского Васю обмануть, мы же знаем интеллект армян. Они сами друг друга обманывают. Что еще говорить.
– Но до стрельбы не доходило…
– Нет, только демонстрация сил и средств… Она без применения. На повышенных тонах, но без применения силы.
– Покричат и разойдутся…
– Как бы так…
– Вот вы вернулись в Темрюк. Командировки… И вот 23 февраля 2022 года.
Ершов:
– Мы вышли на полигоны раньше, 10 января. У нас началась подготовка. Нам не объясняли, что конкретно, но мы понимали, что может быть. По телевизору ведь видели…
– Обстрелы Донецка…
– Когда зашли на Украину, украинские пограничники сопротивления не оказали. Попадались ДРГ при движении до Мелитополя. Там из кустов постреляют. Но у нас техника, и дошли без проблем. Мелитополь дался легко. Мы по всему Мелитополю проехали. Сперва стали перед ним. Там направо дорога на Бердянск, налево на Мелитополь. А тут идет лесополоса перед Мелитополем. Сначала мы находились в лесополосе, подготовили боевые порядки. Развернулись, каждый действовал по своему предназначению. Что касается нас, все прошло более-менее. Заехали, пошли группы по улицам. Не штурмовые, а группы зачистки, чтобы националистов устранить, утихомирить. Но перед нами-то заходил спецназ, вот у них небольшое стрелковое столкновение происходило. А мы уже спокойно проехали через весь Мелитополь. В конце Мелитополя зацепились: у меня позиции были за кладбищем. Тут, получается, вниз идет канал, вот внизу канала. Пробыли там ночь, дежурили, но столкновения не было. Да, там люди при движении по улицам, кто-то выбегал. Но была задача оружие применять только в крайнем случае. Кому-то просто: отойди. Словами. Ну как ты под технику прыгнешь. Как все, вот так. Потом мы на аэродром заходили, на нем стояли только наши старые «Илы». Сам аэродром есть, а средств для боя нет. Потом я один ездил как корректировщик, с ротой – там воинская часть была. Потом мы вернулись на аэродром. С аэродрома нас вывели, и мы вернулись в Россию на два дня доукомплектоваться…
– Это когда Востриков возглавил роту, – вспомнил рассказ о майоре Вострикове.
– Да-да. До захода мы с Димой были на полигоне. Он: «Я зам комбата. Что, куда… Ведь задачу надо ставить…» Дима там ответственный был за обоз, там боеприпасы. Вытягивал с полигона. Потом-то мы разделились. Их задача была идти на Бердянск, а у нас – на Мариуполь. То есть мы разъединились, потом опять соединяемся. По дороге на Мариуполь попадали под минометные обстрелы. Проявилась такая хитрость у хохлов. Мы остановились и слы