– А из-за чего учительницу?..
– Конечно, она умная женщина, по алгебре была. Но она уж очень сильно показывала себя, что она королева, а мы… И я ей: «До свидания»… Причем при всех… Вызвали комиссию… В итоге извинился при всех. Заплатил штраф 500 рублей. Ведь выразился в общественном месте…
Учительница пыталась вдолбить в голову парня алгебраические формулы, а у того в голове циркулировали вовсе иные задачи.
Наконец, я спросил:
– Скажи, а по жизни ты встретил человека, который бы стал для тебя наставником? К которому ты бы приходил, советовался…
Щербаков:
– Он у меня и по сей день есть. Это еще и в интернате было. Мужик пришел работать к нам водителем. Александр Васильевич. Я с ним познакомился. Почему и стал с учебой так. Потому что с ним познакомился, и мне учеба стала неинтересна. А была интересна жизнь мужская, так сказать. И я все свободное время проводил у него. Даже из школы убегал, и воспитательница знала, где я. Встретившись с Александром Васильевичем, она обменялась с ним телефонами, и если я куда-то ушел, то, значит, у него. Окружение другое хотел повидать. И с ним по сей день общаюсь…
Я сам при первой возможности уходил к оперуполномоченному Куру, и пропадая в милиции, изучал жизнь.
– Видишь, простой водитель, а наставник…
– Да, мой «дядя»…
– Вот учеба подходит к концу, скоро у тебя диплом электрика, и вперед…
– Ну и все. Я еще, знаете, еще не окончил, май месяц, я работал в ночь, в восемь утра у нас смена была. И я выхожу с работы, мне звонят по телефону. Я трубку беру, а там девушка: «Здравствуйте, вас беспокоит военкомат. Не могли бы вы приехать на медосмотр?» Я: «Да, конечно». Ну, чтобы вы понимали, я через полчаса был в военкомате. Подхожу в регистратуру: «Девушка, здравствуйте. Вот мне звонили плюс-минус полчаса назад. Сказали приехать на медосмотр». Она сидит и на меня большими глазами смотрит: «Как так, я?» Я: «Сказали приехать, я и приехал». Она: «Ты первый приехал из тех, кому я позвонила». Медосмотр очень быстро прошел. Она взяла мое личное дело и в каждый кабинет заводила. Там везде люди стоят, очередь большая, а она по всем кабинетам меня провела, и все. Комиссия сидит. У меня спросили: «Готов идти служить?» Я говорю: «Ну, если других вариантов нет, то конечно». У меня спросили, окончил ли я училище. Я: «Нет еще». Они мне дали приписное свидетельство и: «Через месяц вызовем еще». Я: «Ну хорошо». Я вернулся назад, сдал дипломную работу. А как? У меня мужик был хороший, не помню, кем был, классным руководителем, что ли. А он дисциплину по электрике вел. И он мне постоянно говорил: «Щербаков, ты мне не сдашь экзамен». – «Почему не сдам?» – «За твое хорошее поведение». Сами понимаете, как к занятиям относился. А мне хорошо давалось черчение. Учительница была хорошая. Я ему говорю: «А есть вариант, где можно купить дипломную работу?»
Мы засмеялись. Щербаков не открывал Америки, повально продавались курсовые, дипломные работы, за плату писались диссертации.
Юрий:
– Я работал тогда, и у меня не было вариантов делать ее. Я ему так и сказал: «Я готов отдать деньги, потому что я работаю и не хочу тратить свое время на диплом». Все, он мне дал номер и: «Позвони, там тебе все объяснят». Я позвонил, какая-то девушка взяла трубку, так и так, мы с ней договорились о встрече, встретились. Я ей объяснил, что мне надо, как мне надо сделать. Она говорит: «Хорошо». Как сейчас помню, назвала сумму три тысячи рублей. Я ей отдал. Через неделю она мне звонит, типа: дипломная работа готова. Все, привозит мне, отдает дипломную работу, я смотрю на обложке: фамилия знакомая. Я: «Что такое?» Прихожу к преподавателю: «Вот дипломная работа, я все сделал. Вот фамилия больно знакомая». А это его фамилия.
– Руководителя дипломной работы…
– Да. Оказывается, это его дочь была.
Мы снова смеялись.
– Он взял работу, – говорил Юрий. – Проверил ее: типа, правильно сделал или нет. Она ошибок несколько допустила, он исправил. «Все, – говорит, – молодец. Все хорошо».
От рассказов Юрия у меня не поворачивался язык, чтобы его упрекнуть. Он, интернатовец, шел по жизни и сам решал свои проблемы.
– Ну и последний урок, как сейчас помню, мы сидели и чертили на ватмане. Я чертеж начертил где-то минут за двадцать. Мне черчение никогда не составляло труда. Я начертил чертеж, а у нас один парень был, он на красный диплом шел. У него никак не получалось. Что делает этот преп: он подходит ко мне, берет мой чертеж, отдает ему, а мне говорит: «Черти новый». Я говорю: «Нормально». И два чертежа начертил. И потом, когда сдавали экзамен, идет вручение дипломов, вызвали меня на комиссию. Спросили: «Будешь работать?» Я: «Нет, сейчас в армию иду». Поставили четвертый разряд и все, ты свободен. До выпуска остается два дня, а мне уже документы на руки дали, все такое. Я сам пришел в военкомат и: «Забирайте меня в армию».
– Вот вас пять братьев, сестра, – вспомнил я родных Щербакова. – Как жизнь у них складывалась?
– Я общаюсь только со старшим братом. Про остальных ничего не знаю. А старший после машиностроительного техникума ушел в армию, я еще учился. А потом я…
Дети в интернате взрослели быстрее.
Их воспитывала жизнь во всех своих реалиях.
– Ты куда хотел пойти служить? – спросил у Юрия Щербакова.
– Когда сидели на сборном пункте, там «покупатели». Ко мне подходит мужик, спрашивает это, это, личное дело мое почитал. А он из Орловской области, войска какие-то милицейские. Сейчас Росгвардия, а тогда… И он говорит: «Ко мне пойдешь?» Я: «Пойду, а почему нет». Он спрашивает: «Ключица сломана?» – «Ну, была сломанная». – «Ну и как рука?» – «Рука нормально». У меня же железки по сей день стоят. Он: «Не-не, ты мне не нужен». Говорит: нагрузки, и не дай бог что случится.
– Забраковал…
– Да. Потом другой мужик подходит, начинает меня расспрашивать. «Куда хочешь?» А я с детства мечтал в морфлот. Говорю: «В морфлот хочу». Он: «Ты по здоровью не подходишь в морфлот». – «Ну, чего поделать». Он еще раз: «Ну, куда еще хочешь?» – «Я же вам только что ответил, куда хочу». Он: «Да ты по здоровью не подходишь» – «Да какая разница, подхожу я или нет, вы же вопрос задали: куда я хочу. То, что вы ответили, что я по здоровью не подхожу, это ничего не изменит». Он: «Пойдешь ко мне, у меня тоже почти морфлот» – «Ну ладно».
– И что это за «почти морфлот»?
Юрий Щербаков:
– Наша мотострелковая бригада ведь подчиняется Северному флоту. Вот, «почти морфлот».
– Неслабо! С Черноземья (Липецкая область) и на север?
– Как мне мой дядька сказал: «Чем дальше от дома, тем лучше».
– Я Печенгской бригадой восхищаюсь… Там сопки, карликовые деревья…
– Мы приехали в Мурманск на поезде и часа три сидели на вокзале. Машину ждали. А когда поехали в Печенгу, я вижу эти сопки, а мне в диковинку. «Это что такое?» И больше меня удивило, когда в части вечером после ужина пришли, и нас заставили перешивать погоны. А тогда форма пиксельная, старая. И мы погоны перешивали на плечи. А я сижу, а командир говорит: «Пока погоны не пришьете и подворотнички, то спать не ляжете». Я сижу, перешиваю, перешиваю и в окно сморю, а на улице светло. А я телефон достаю из кармана, дай, дядьке позвоню. Пообщаюсь, скажу, что добрался, все хорошо. Смотрю на телефон: два часа ночи. Солнце светит, а тут два часа ночи. У пацанов спрашиваю: «А сколько времени? Может, у меня часы сбились…» А оказывается, два часа ночи. И мне в диковинку было, как это – ночью, и светло…
– Полярный день…
– У нас такого нет…
– Это какой год?
– 2013-й…
– И как служба пошла?
– Тяжеловато. Десять суток у нас была подготовка к КМБ (курс молодого бойца), потом присяга. Затем нас распределяли по батальонам. Я попал в первый батальон в противотанковый взвод. Тяжело в том плане, что в нашем взводе было два города. Парни из Липецка и из Нижнего Новгорода. И мы, типа, своя «шайка», они – своя.
– Кто кого…
– Да, мы вроде общались нормально, но все равно кто-то хотел…
– Нижегородцы: пусть липецкие пашут… Липчане: пусть нижегородские…
– Вроде такого. Знакомство тяжеленько проходило. Мы же когда приехали, командира не было, они все были на учениях. Нас поселили в батальон, там больше никого не было. Ну и дня через три нас подготовили, и мы уехали тоже на учения. Мы как молодые, а там были уже парни-полугодки. Ну, приехали мы туда, поставили палатки, а они просто убитые. Мы там полдня готовили эти палатки, зашивали, подшивали. Вкапывали, забивали. Все сделали, поставили. Три палатки сделали и разделились, кто где жить будет. Ну и вечером приходят полугодки: «Я буду жить здесь», «Я буду здесь…». И заходят ко мне в палатку. А там командир сразу сказал, чтобы не было такого – по отдельности жить. Допустим, я в первом отделении и мои полугодки будут жить со мной. Так он объяснял. То есть три отделения – три палатки. И заходят ко мне в палатку наши полугодки. И у нас один дагестанец был. Он говорит: «Я буду спать вот здесь». Я говорю: «Ты офигел? Ты будешь спать здесь, я здесь буду спать. Я здесь полдня палатку ставил, а ты какой-то пришел и будешь спать… Мне по фигу, кто ты такой…» Там такой скандал был! Вроде разрулили… Первые три месяца самые тяжелые были…
– Притирались…
– Потом недели через две, а мы постоянно на рабочке были, то мусор собирали, то траву убирали, то кусты рубили. И на рабочку придешь – мы работаем, а полугодки сидят. В один момент сидим в курилке вечером. Сидим. Мы молодые, и я говорю: «Пацаны, давайте, когда завтра на рабочку пойдем, скажем пацанам: если они не будут работать, мы тоже не будем». Все: «Давай, давай». Приходим мы на следующий день. Я голову поднимаю, на одного посмотрел. Он мне головой машет. Я на второго – он машет, типа: да. Ну я стою и этим полугодкам говорю: «Пацаны, давайте с нами начинайте работать». Я голову поворачиваю, и все, кто хотел меня поддержать, головы вниз опустили. Типа, меня не слышат. Я просто офигел. И сказал полугодкам: «Кто пальцем меня тронет, всех заложу». А у меня других вариантов не было. Представляете, мы вечером сидим, все говорят: да, да, да, а когда до дела дошло, все заднюю дают. Никто н