– А тетя имеет отношение к медицине?
– Нет, она помощник судьи… Моя мама, тетя, все мои родственники понимали, что у меня «шило в попе», и чтобы хоть как-то усмирить, направили в военное училище…
– Не только у вас «шило…», – мог я вспомнить о себе и о многих-многих подростках.
Я спрашивал:
– У вас была военная жилка, или все стало неожиданностью?
– Для меня стало неожиданностью и само поступление в военное заведение – неожиданностью. Понимание того, что я оказался в армии, пришло ко мне курсе на втором.
– Конкурс при поступлении большой?
– Порядка двух-трех человек на место. И набирали сто человек, а я зачислен был в списке сотым.
– Вам повезло. Зацепились прямо «над обрывом».
Сергей:
– Забегая вперед, скажу: по окончании училища был составлен рейтинг, а к выпуску подошло семьдесят пять человек, и я был семьдесят пятым. Был небольшой конфликт с командиром, поэтому я и оказался в конце рейтинга. Поступил последним и заканчивал последним.
– Какой конфликт? – спросил, подумав: у кого их не бывает.
– Дело в том, что на последнем выпускном курсе поменялся курсовой офицер. И он, как говорится, командиров не обсуждают, но на тот момент вся рота была недовольна таким назначением. Долгий путь прошли с нашими офицерами, родными. А в 2010 году в связи с реформами Сердюкова[47] наш Томский военно-медицинский институт был закрыт, расформирован, и на доучивание на последнем курсе нас отправили в Санкт-Петербург в Военно-медицинскую академию. И наши офицеры с нами не поехали, а поехал совершено другой офицер, который со своими устоями, со своими порядками, который нас не устраивал.
– Военная жилка к вам все-таки привилась. А когда почувствовали, что вы офицер?
– Офицером я начал себя осознавать уже в войсках по истечении, наверно, года службы. Я начал понимать, что офицерское звание, оно ко многому обязывает и все-таки это ответственность за подчиненный личный состав. Только тогда я стал понимать и уже выстраивал структуру своей работы как командир, как офицер.
– Вот вы в Санкт-Петербурге. И как он вам?
Сергей:
– На тот момент, когда нам довели, что переводят в Санкт-Петербург, ожидания были двоякие. В том числе грустные, потому что все-таки Томск для нас стал родным городом. Мне лично этот город очень нравится. Тихий, спокойный, Сибирские Афины его называют. В нем много высших учебных заведений. Город студентов. А с другой стороны, Санкт-Петербург – Санкт-Петербург. Это культурная столица России. Северная столица России…
– Северная Пальмира…
– Конечно, хотелось побывать в ней. Поступив в Томск, я думал: насколько далеко я уехал от дома. Примерно за тысячу восемьсот километров. И вот нас переводят в город Санкт-Петербург – за семь тысяч километров. То есть еще дальше от дома. А я-то думал: дальше уже некуда, а вот в Санкт-Петербург. Забегу немного вперед, окончив Военно-медицинскую академию, был направлен для дальнейшего прохождения службы в Мурманскую область.
– И куда там?
– Мурманская область, Печенгский район, поселок Печенга.
– Вас все кидает: из края страны в край… Если прочертить, получается какая-то сложная траектория. Ну а все-таки по распределению можно было попасть, скажем, в Крым?
– По первоначальному распределению я должен был поехать в Южный военный округ. Но судьба распорядилась, что попал на Север, и нисколько не жалею.
– А почему так вертанулось?
– Диплом хороший. Троек всего, может, пять. Крепкий середнячок. Я попал в распоряжение командующего Западным военным округом. И распределением медицинских специалистов занимался начмед Западного военного округа. На распределение я зашел первым из ребят, попавших в распоряжение Командующего Западным округом. И он предложил мне поехать на Север: «Кольский полуостров, Заполярье».
– Ну и что вы, услышав это, почувствовали?
Сергей:
– Если честно, то я даже не знал, где это находится. Где Печенга сама. Потом увидел и был в легком шоке. Понимал, что судьба у военных такая: необходимость. Есть приказ, его надо выполнить.
– Предложение было только туда?
– Да. Я согласился и поехал.
– Это в каком году?
– В 2011-м…
– С семьей поехали? Извините, если нескромный вопрос…
– Я холост, и до сих пор…
– Давайте вернемся немного назад, – предложил я. – Специальность: военная медицина. Что это за специальность?
Сергей:
– Специальность «лечебное дело», квалификация «фельдшер», – поправил меня собеседник. – Нас готовили как медицинских специалистов для войскового звена, уровень мотострелковых батальонов. Как управленцев в медицинской службе.
– Низовое, самое ответственное… Где поступает боец с ранами, болезнями, и вы: что делать с ним, куда рулить…
– Да, условно говоря, как начмедов батальонов.
– То есть учеба была интересная.
– В ходе учебы медицина меня покорила. Тем, что ты имеешь возможность непосредственно, прямо помочь человеку вылечиться, стать здоровым. Этим она, конечно, прельщала. И прельщает до сих пор.
– А вот я знаю примеры, когда после посещения морга кто-то уходит…
Сергей:
– Это, наверно, на уровне психологии. Надо в какой-то момент себя пересилить и заставить себя понять, что это необходимость учебного процесса. Чтобы понимать строение человеческого организма, чтобы в дальнейшем применять свои знания на практике. Да, тяжело, конечно, было пересилить этот момент. Но получилось все, все ребята справились.
Военно-медицинская академия
– А кого из преподавателей того же Томского института можете вспомнить добрым словом?
– Учеба в Томском военно-медицинском институте вспоминается исключительно в положительном ключе. Все, конечно, начинается с наших офицеров-наставников, командиров взводов, командира роты. Старшина роты принимал активное участие в нашем воспитании как офицеров. Преподавательский состав, научные сотрудники очень сильные как медицинские специалисты. Очень много дали в плане знаний и понимания медицины преподаватели тактического звена. Очень сильные полковники Малютин, Кулагин. Вот лично у меня преподавал полковник Кулагин Василий Михайлович. Строгий, требовательный офицер, который объяснял нам азы и принципы работы офицеров в первую очередь. И во всех сферах действия офицеров: и тактическая подготовка, и вообще в целом строевая, воинские уставы. То есть заложили в нас именно офицерский стержень. А преподавательский состав нам дал знания по нашей специальности.
– Я понимаю, когда на танкиста учится, мотострелка, летчика, а тут врач… Тут все-таки не та ситуация: не автомат, не пушка, не самолет…
Сергей:
– Здесь надо понимать нашу специальность. Она, конечно, превалировала. Клинические дисциплины в ходе обучения. Все начиналось с азов. Анатомии, основ сестринского дела. Ну и в дальнейшем все это наращивалось.
– Ну вот курсант девчонке: «Я танкист». Другой: «Я артиллерист…» А этот: «Я врач». Как-то не очень военный…
– У каждого свое. Без нас ни танкисту, ни артиллеристу нельзя… У нас занятия на клинических базах. То есть учеба на врача на клинических базах, работа с пациентами, чему нас, собственно, и обучали.
– То есть если вас спросят, то вы скажете: вы просто недопонимаете, что такое военный врач… – я ответил за Сергея.
– Тут специалист. Потому что часть подготовки у нас была связана именно с военными травмами. Характерными именно для военнослужащих. У нас была кафедра военно-полевой хирургии.
– Пирогов…[48] – вспомнил я оперировавшего в Крымскую войну (1853–1856 гг.) солдат и офицеров врача.
– Были стенды с характерными для военнослужащих видами травм. То есть это минно-взрывные, огнестрельные раны. И на самом деле на первом курсе было сложно ходить по этой кафедре, потому что неокрепшему уму смотреть на подобное было тяжело…
– И должен сразу реагировать. Ты на передовой. Тут нужна сноровка, и «ящик» должен соображать. И перспективу видеть: куда и что…
Сергей:
– Нас обучали этапам эвакуации. На каком этапе какой вид помощи будет оказываться. Это про прогнозирование эвакуации раненых. Что касается работы в поле, то знание и умение оказания помощи в экстренной ситуации. Неоднократно во время обучения проводились военно-медицинские эстафеты, на которых мы работали непосредственно в поле и оказывали помощь.
– Тренировались, что делать…
– И это необходимо было сделать максимально быстро и правильно.
– Тут служба и как в «скорой помощи», и как у пожарника… И знаний. И предполагает огромный пласт всего-всего… Да и плюс еще на спине придется протащить…
Сергей:
– Таскали, и неоднократно…
– Получается, мастер на все руки…
– Нас так готовили…
– Вот вы росли рядом с Ангарой. Наверно, Байкал переплывали.
Сергей:
– На катере ходил в сторону Большого Голоустного…
– Вдохнули ширь и мощь Прибайкалья, потом Северной Пальмиры с Финским заливом, а теперь мощь Кольского полуострова… Наверно, все это запало в вашу душу… Все это стало вашим…
– Все верно. Довелось посмотреть на просторы нашей необъятной Родины.
– А Печенга: в Питере сосны, а в Печенге деревца-карлики…
Сергей:
– Попасть в тундру в первый раз – впечатления колоссальнейшие. Пейзажи необъятные. Бескрайняя тундра. Сопки. Море… Часть у нас находилась недалеко от Баренцева моря. Южного побережья. Мы проходили службу непосредственно в Печенгской губе. И поселок этот, порт, Линахамари называется. Там столкнулся с эхом Великой Отечественной войны. На Кольском полуострове велись активнейшие боевые действия. Немцы хотели захватить незамерзающий порт Советского Союза Мурманск.