«Печенгцы», – пульсировало у меня в голове.
– А как в такой ситуации психика сдавала, боец не побежал? Это же живой человек…
– В таких ситуациях нужно действовать. Как-то доводить до него, что все преодолимо. На собственном примере показывать силу духа, что руки опускать ни в коем случае нельзя, потому что от нас зависит жизнь и здоровье наших товарищей. Что необходимо превозмогать это все. И личным примером показывать. Вот оповестили: есть раненый. Я как командир взвода шел первым и на личном примере, как Суворов, завещал: делай, как я действовал. Люди воодушевлялись, видели, что все получается, что все возможно, и тоже, несмотря ни на что, шли вперед. Так же под градом обстрелов оказывали помощь.
– А такие ситуации, вы эвакуируете, а вэсэушники долбят по вам?
– Неоднократно это происходило. Я работал непосредственно на поле боя, передавал своим парням человека, а они дальше везли, эвакуировали. Я оказывал неотложную помощь, стабилизировал состояние, и с помощью своих ребят загружали на технику и увозили дальше. И неоднократно я видел, что мотолыга идет по дороге, а вокруг нее масса разрывов. И всем богам молился, чтобы парни удачно доехали.
– А мама знала, где вы, что вы?
– Я маме не говорил, что поехал на Украину. Она не знала, где я. По легенде, я был на учениях на Кольском полуострове.
– Вас ранили… И дальше…
Сергей:
– Когда меня эвакуировали в медицинский отряд специального назначения в город Белгород, меня встречал мой однокурсник, врач-анестезиолог. Когда его увидел, удивился, а он – еще больше. Я субъективно оценивал свое состояние как стабильное. Основные жизнеугрожающие факторы устранили, вопрос состоял в сохранности ног, потому что я надеялся, что хотя бы одну ногу спасут. Делали все возможное, но, к сожалению, ноги спасти не удалось. На операции в ночь с 6 на 7 мая их…
– Так быстро?
– Да. Я получил ранение в 19:45 6 мая, и в районе 10–11 часов вечера 7 мая я оказался на операционном столе.
– Врачи боролись, пытались сохранить?
Капитан Сергей:
– Этого я сказать не могу, потому что находился без сознания от наркотиков. В 7 утра 8 мая меня мой однокурсник разбудил, я еще ничего не понимал и первый вопрос ему задал: «Что с ногами?» Он просто откинул одеяло и когда увидел, что осталось от ног, было грустно.
Мы замолчали.
А потом:
– Ну и как с этой грустью бороться?
Сергей:
– Первые несколько часов после осознания такого факта были плохие мысли, что жизнь закончилась. Что все, грубо говоря, инвалид. Потом в какой-то момент пришла злость на самого себя. Злость в каком плане: «Серега, ты мужик, что нюни распускать?! Ты на протезах станешь. А на протезах станешь, и на сноуборд». Я до получения травмы увлекался сноубордингом. И планирую продолжить. Есть горные лыжи, на них едешь с горы. А есть сноуборд. Это одна доска, и с горы на доске.
– Это увлечение с Печенги?
– Да. В Печенге занялся этим. И с 2014 года у меня все отпуска по горнолыжным курортам. В Сочи Красная поляна, Эльбрус в Кабардино-Балкарии. Чегет.
– На одной «лыже» с горы… Тут на двух боишься ехать…
Сноубордист
– Это экстремальный вид спорта, очень интересно, будоражит. Первый раз съездил на горнолыжный курорт, и понравилось подобное времяпровождение. Было интересно, а когда пристрастился к этому, когда впервые посетил Эльбрус, монументальность его меня покорила, и хобби, увлечение, переросло в страсть. Уже не просто ездил на горнолыжные курорты, а начал ходить в дикие места: в горы, где нет никаких подъемников. Подниматься на высоту. А опасность – она и превратилась в некоторую изюминку.
– Подрезал склон и с ним улетел вниз, – представил я критическую ситуацию.
Сергей:
– Мы же не просто так катаемся: подрезал склон и вместе с лавиной улетел. Стал вникать в обеспечение лавинной безопасности, есть специальные средства: лавинный щуп, лавинные датчики, противолавинные рюкзаки. Уже изучение лавин с научной точки зрения. То есть какой снег выпадает, когда выпадает. Какой ветер дует, в таком плане.
– А бывало, чтобы спускался, взлетел – и кверху ногами в снег…
– К счастью, меня такая участь миновала. Все-таки к подобному надо подходить с трезвой, холодной головой.
– Сноубординг вас в каком-то смысле закалил…
Сергей:
– Видимо, да. Когда идешь вверх по горе – монотонный, долгий процесс. И приучаешь себя превозмогать трудности, идти, несмотря ни на что, к цели. К вершине. И ежегодно, неоднократно ездил… Хибинские горы…
– Давайте вернемся: Белгород. 8 мая 7 утра.
Сергей глубоко вздохнул, а потом:
– Было состояние анемии. В тот же день меня эвакуировали в Санкт-Петербург. Там меня встречали другие однокурсники и ребята, кто постарше. В этот же день пришли ко мне в реанимацию. Тяжело было сказать родным. Сначала позвонил сестре, сказал: вот такая ситуация. Получил ранение. Типа, все хорошо. Но теперь надо придумать, как маме сказать. А маме я сказал: «На учениях на Кольском полуострове я с техники спрыгнул и ногу подвернул. Вот сейчас в госпитале лежу, и все хорошо. Мама, не переживай». То есть я ее подготовил, что в госпитале нахожусь. А следующий этап был, как маме сказать, насколько тяжелая ситуация. Сестра с тетями как-то подвели к этому маму и сказали, что Сережа в госпитале. Но не совсем здоров… На следующий день она уже прилетела в Питер.
– И в палату?
– Я же сказал: все хорошо, не переживай. Живой… Мама, конечно, старалась не плакать. Но потом призналась, что, когда одна осталась, плакала…
У меня самого навернулись слезы, хотя я был как бы в стороне.
– И как же вы теперь карабкаетесь?
Капитан Сергей:
– Я не карабкаюсь. Здесь очень сильно помогает медицинское мышление. То, что я как фельдшер понимаю, что есть разные программы реабилитации. Это во-первых. Во-вторых, есть такое понятие, как протезирование. Я понимал, что есть протезы. Я на них встану и буду ходить. Позиционировать себя как инвалида перед собой я не буду, то есть буду жить полноценной жизнью, невзирая ни на что. Конечно, ограничения есть, и большие, но стараюсь их не замечать.
– Но не сразу такие решения пришли…
– Для меня раз – переломный момент – и я перестал себя жалеть. Сказал себе: хватит нюни распускать. Все хорошо. Живем дальше.
– А как же армия? Вот сотрудника без руки куда деть, а тут без…
Сергей:
– Тут я испытывал благодарность к командованию части: все-таки приняли решение по желанию военнослужащего оставить его на воинской службе.
– А как вы добились этого?
– Я ведь писал рапорт на увольнение, и он находился в главном управлении кадров, в мае 22 должен был состояться приказ об увольнении. А контракт у меня заканчивался только 27 июня 2022 года. И когда я в клиниках лежал, мне позвонил начальник отдела кадров и сказал: «Серега, давай подумаем. У тебя рапорт написан на увольнение?» – «Да». – «Напиши рапорт на продление контракта». В дальнейшем меня перевели во второй филиал госпиталя Вишневского в город Москву. И там уже ко мне пришел представитель главного управления кадров Министерства обороны и предложил ряд должностей, на которых я могу продолжить службу. Одной из должностей являлся старший специалист военкомата, майорская должность. Мне, тогда старшему лейтенанту была майорская должность привлекательна. «Майорская должность – неплохо», – подумал тогда. Но все-таки попросил оставить меня в моей родной части в Печенге. Специалист главного управления кадров был удивлен: «Зачем тебе эта Печенга?» Ткни пальцем на карту – в любой военкомат в России устроим. Майорская должность, а в части капитанская. Но… вернулся в часть. Конечно, большую роль сыграли мои товарищи. Не только сослуживцы, но и однокурсники, с которыми учился. Ребята-выпускники моего института все-таки уговорили меня на поступление в Военно-медицинскую академию. И, собственно, по сегодняшний день я прохожу учебу.
Я понял: на факультет, отличный от того, где уже учился.
– Молодец, твой опыт для армии бесценен… – похвалил я и еще поинтересовался: – Как у тебя обстояли дела с протезами?
– Министерство обороны обеспечило меня протезами, но неподходящими для спорта. Потому что протез для спорта стоит почти пять миллионов рублей, иностранного производства. И мой протезист, который меня протезировал, он мне дал контакты некоммерческого фонда, к которому я обратился за помощью приобрести этот крутой протез, который бы позволил мне вернуться в спорт. Они организовали сбор средств, оплатили его, и в начале октября 2023 года я его уже получил, освоил, и две недели назад я осуществил первую попытку вернуться на горнолыжный склон здесь, в области, в поселке Коробицыно…
Я слушал и с трудом представлял лыжника-сноубордиста на спуске.
– Твои ощущения?
Сергей:
– По ощущениям… Я думал, приеду, стану на сноуборд и сразу покачусь, как обычно бывает. Но суровая реальность разбивает подобные впечатления. Вносит свои коррективы. Но ребята, с которыми я ездил, говорят, что для первого раза все суперкруто, все здорово получилось. Потому что по их мнению, я вообще бы не стал никак. Что ж, будем наращивать, будем стараться, тренироваться…
– А как с протезами ходить? Понятно, когда на ногах ходишь…
Сергей:
– Но я сейчас особо и не задумываюсь. Вот данный протез, который мне поставили, – новый, и он позволяет мне ходить без трости. И некоторые преподаватели до сих пор не знают о том, что я хожу на костылях.
– А на строевую?
– Тут надо отдать должное руководству Военно-медицинской академии: меня от подобных занятий освободили.
– Вот тебе тридцать два, почти тридцать три, а за спиной опыт, опыт и опыт. А я в тридцать три только пошел в милицию работать… Сергей! Вот, исходя из твоего опыта, что бы ты ребятам сказал?