Капитан Сергей:
– Во-первых, не падать духом и не опускать руки. Все ситуации в нашей жизни даются нам, чтобы мы их преодолели. Испытать нашу силу духа. Все испытания, которые выпадают нам, они нам по плечу.
– Даже в самой патовой ситуации?
– В самой патовой, даже перед лицом смерти нельзя опускать руки, опускать голову, нужно смотреть вперед и улыбаться!
Потом я заметил:
– Получается, мозги у тебя устроены так, что в случае с раненым бежать к нему…
– Нас так воспитывали, нас так учили. Было понимание, что иначе поступить не мог. Я знал, что в этот момент человек нуждается в помощи, я эту помощь оказать могу. И все. Дальнейшие какие-то рассуждения отходили в сторону. Вот командир батальона Герой России Бойко, когда я с ним встретился (после ранения), он сказал: «Серега, ты меня прости! Я до сих пор не могу себя простить, что я тебя туда отправил… Отправил оказывать помощь, и после этого ты получил ранения. Отправил в поле оказывать помощь тем, кто получил ранения». Я говорю: «Сергей Николаевич, в этом вашей вины нет. Так бывает. Товарищеская случайность… Вы что думаете, я без вашего приказа туда бы не побежал?»
– А что можете сказать о товариществе? – я как ухватился за слово.
– Мне повезло в этой жизни, что меня окружают прекрасные люди. Это люди, с кем я и учился. Мои старшие товарищи, которые учились на курсах постарше. Мои сослуживцы, мои командиры, потому что каждый вспоминает старшего, кому подсказали, как поступить в той или иной ситуации…
– Есть инок Киприан[49] – он летчик, без ног. Маресьев – герой…
– Мне с такими людьми себя сравнить…
– Если бы…
– У вашего медбрата товарищество, как у кадетов…
– Конечно, могут быть условия, в которых мы живем, они суровые, и обостряется чувство локтя. Переживание, сочувствие…
Я закончил:
– Желаю вам проехать по родным местам… Побывать в Мольте. В школе, где учился…
– Да, мама там до сих пор преподает…
– Проведать Кутулик…
Мне неудобно было спрашивать у капитана Сергея о наградах, которые были у него или нет. Даже их отсутствие не умаляло его в моих глазах.
А через день комбат Николай сообщил: награжден как минимум двумя орденами Мужества.
И теперь я передавал мысленный привет тем горкам, по которым Серега бегал мальчишкой, сопкам – на которых служил, и о которых, вне всякого сомнения, вспоминал этот близкий мне по крови человек.
Старший сержант Шуренков
«Построили наш батальон на плацу. Командир части: “Теперь, бойцы, выйти из строя тем, у кого трое детей”. Нас из всего батальона вышло двое. Командир: “Бойцы, вы можете быть свободны, потому что есть устное распоряжение президента отцов троих детей от мобилизации освободить”. Я: “Товарищ полковник! Разрешите, я откажусь и останусь со своими ребятами?” Он: “Это твое право. Но ты можешь прямо сейчас выйти за ворота и идти домой”. Я: “Я остаюсь”. Он: “Это твое добровольное решение?” – “Да”. – “Все, вопросов больше не имею”. Я развернулся и встал в строй. Командир роты, замполит мне пожали руку, а остальные ребята похлопали».
Призывно раскинул свои боковые порталы театр Российской армии. К нему подъезжали автобусы, легковые машины, из них выходили и вылезали бойцы в камуфляжной форме и поднимались по высоким, запорошенным снегом ступеням в вестибюль театра.
Бойцы шли группами, поодиночке. Кто прихрамывал, кто опирался на палочку, кто передвигался на двух костылях.
Кому помогали курсанты, а одного вел полковник.
А еще одного бойца вынесли из машины и два курсанта осторожно поднимали вверх.
В холле театра кипело от волонтеров, казаков, военных. Кучковались делегации из областей.
Я тоже приехал, надеясь побывать на концерте раненым бойцам. Но мне не повезло, не впустили, хотя в вестибюле на стенде и среди других стояли мои книги об СВО.
Но зато я поговорил с двумя бойцами, вышедшими под колонны покурить. Они оказались москвичом Шуренковым Константином Вадимовичем и чувашом Журавлевым Александром Владимировичем.
Раненые бойцы
Поговорили накоротке. Звучали звонки начала концерта, и договорились обстоятельно пообщаться позже.
Номерами телефонов я обменялся с Шуренковым, а Журавлев сказал: «Я сам позвоню».
Опираясь на палочки, они поспешили на концерт.
Я спускался по скользким ступеням театра и невольно думал: «Как по ним сойдут бойцы, у кого ранена нога, кто на костылях…»
Через несколько дней я вернулся в Воронеж и вспоминал раненых бойцов, особенно когда проезжал мимо здания бывшего кинотеатра с названием «Увечный воин». Выходило, в моей стране тема калек войны была неисчерпаема.
Потом я изредка созванивался с Шуренковым, а поговорил с ним только после новогодних праздников 3 января 2024 года.
Поздравив с Новым годом, спросил:
– Костя, так что ж там за концерт был в театре?
Константин рассказал:
– Выступили несколько артистов. Денис Майданов. Данко. Надежда Бабкина со своим ансамблем. Больше всего мне понравилась. Зажгла. Олег Рой вышел и что-то сказал. Потом Елена Драпеко выступила: что все ездят к нам, все навещают, что нас не забывают. Говорили о ребятах-эсвэошниках, победителях конкурсов. Если честно, вот наше подразделение про такие конкурсы даже и не слышало. Там, «лучшая картина», «лучшее стихотворение», «лучшая песня армейская»… Вот мне больше всего понравилось, как один парнишка скрипки делает. Он сделал скрипку и подарил какому-то музыканту. Поздравили подарками. В пакетике пауэрбанк. Подзарядка телефонов без проводов. Допустим, в полях телефон сел, ты его раз – подсоединил к пауэрбанку, и он опять запитался.
– Аккумулятор…
Слева направо: Журавлев и Шуренков. 12 декабря 2023 г.
– Ну да, его тоже надо подзаряжать.
– Хорошо, родным позвонить можно… Хотя, как я понимаю, там особо и звонить нельзя. Опасно, того и гляди прилетит.
– Ну, это да.
– А тот боец, что был с тобой…
– Да, он в Бурденко со мной лежал… Он сам из «Шторм Z». Из заключения, подписал контракт с Министерством обороны, и вот на СВО… Мне кажется, и до контузии был такой веселый человек. Но интересный… Не поймешь, где правду говорит, а где шутит… – сам засмеялся.
– Конечно, если парень с биографией… Я ждал его звонка, но он не позвонил. А я все переживал: как там ребята после концерта. Одного даже заносили на руках, а ступени – лед…
Костя:
– Все как в России, все как по-армейски… Вместо того чтобы пригнать срочников и ступеньки перед театром почистить. Песком посыпать… А когда выходили, курсантов в колонну выстроили, чтобы они под ручки помогали спускаться тем, кто плохо ходит.
– Не дай бог загреметь с костылями…
Я вспомнил, как сам осторожно спускался по ступеням, и успокоился: значит, всех благополучно спустили.
– Костя, ты мне сказал, что москвич… – продолжил разговор я.
– Да, я из Москвы.
– А корнями? Деды…
– Из Кемеровской области. Из Кузбасса. Поселок Краснобродский. Оттуда все по отцовской линии: дедушки, прадедушки. Мой прадед в Великую Отечественную воевал, медалью «За отвагу» награжден. Он семью свою из Кузбасса перевез в Малоярославец, и уже из Малоярославца дочки в Москву. В Москву. Вот и разъехались. Но там еще остались мои две бабушки, тети…
– А ты сам в Москву перебрался?
– Нет, отец приехал сюда, а мать москвичка была. И они здесь познакомились. Она на фабрике «Красный Октябрь» работала.
– Конфетная… – вспомнил я конфеты в ярких фантиках, – рядом с кинотеатром «Ударник»…
– Да-да…
– И в каком году вы осчастливили своим появлением родителей?
– В 1980-м. Олимпиада. Смерть Владимира Семеновича Высоцкого… Моего любимого поэта…
– И как жизнь понесла дальше? В армию призвали…
– В 1999-м. Меня не призвали. А я сам пришел в военкомат, потому что мне не приходили повестки… У меня какая-то стезя: что на войну сам пошел, что служить в армию… Всем ребятам приходили, но они отмазывались высшим образованием, болезнями… А я сам пришел, меня военком обнял, говорит: «Родной, мы тут с милицией ищем, вылавливаем. А ты сам пришел». А на него секретари-девчонки смотрят: «На него даже личного дела нет». То есть они даже не знали, что я такой существую. Поэтому мне ни повесток, ничего не приходило. Какая-то бюрократическая ошибка. И он говорит: «Куда хочешь, в те войска тебя и определю». Вот я и попросился во внутренние войска, сейчас это Росгвардия. И служил в Москве и в области. Уже Чечня была. Но в Чечню меня ни комбат, ни командир роты не отпускали.
– А почему?
– Ну, говорят: «хороший сержант», «толковый человек», «нужен здесь. А в Чечню пускай едут залетчики: кто там в самоволки, кто по пьянке залетал, кто за дебоширство». А я сам рапорта писал, но их рвали.
– И где ты служил?
– У нас войска охраны общественного порядка, всякие массовые мероприятия, предотвращение несогласованных митингов, дебоширство еще… Но и плюс патрульно-постовая служба, за которую был награжден «крестом» второй степени «За отличие в службе». Так называется знак отличия в службе…
– А за что наградили?
– Поймал вора, можно сказать. Шли, патрулировали на метро «Сокол». Подбегает парень, а там рядом студенческое общежитие МАИ. Московского авиационного института. Подбегает, говорит: «Ребята, помогите. Меня только что обули, кошелек забрали. Деньги все забрали». – «Где?» – «Вон там примерно. Они, может, далеко еще не убежали». Ну и за ними: «Показывай, где?» Бегом. А со мной напарник – он еще молодой, мало чего соображает. Я ему: «Ты рядом будь». Парень по приметам тех описал, я ему: «Ты иди в отделение милиции “Сокол” и там пиши заявление, а я по приметам попытаюсь их найти». Ну и все, по приметам двоих задержали. Они ни в зуб ногой: «Мы ничего не делали. Вы что делаете?» Один попытался убежать. Но тут уже стало понятно, что что-то не так. Мы на них наручники, привели в отделение «Сокол». Там досмотр. Нашли кошелек, парень кошелек опознал. Вот так и получилось задержание.