– «По горячим следам», – констатировал я. – И ты служишь…
Шуренков:
– Два года. Учебку закончил. У нас поговорка была: «Если хочешь жить хреново, поезжай служить в Лунево». Лунево в Солнечногорском районе Московской области. Учили на водителей БТРов и на сержантов. Оттуда выйти «младшим сержантом» – это достойно, молодец. «Сержантом» выйти – нужно отличником быть по всему: по милицейской, по тактической, по политической подготовке. Самое позорное считалось, если ты оттуда выходил «ефрейтором». Ты поехал учиться на «сержанта», а приехал «ефрейтором». Я оттуда вернулся сержантом. Нас двое вернулось «сержантами». И затем исполнял обязанности зам. командира взвода. Потом – старшины роты. Получил «старшего сержанта». И под дембель шел на «старшину». На «старшину» уже подготовили документы, но «старшину» не получил из-за того, что боец-чеченец какого-то парня решил обуть. То ли деньги отжал. Типа: «Проверка документов». Паспорт взял и деньги оттуда вытащил. Документы отдает. Как-то так. Такие говнюки есть, а парень оказался непростой, сын, там, прокурора или племянник прокурора. В общем, как вы говорите, по «горячим следам» нашли его. А спрашивают: «Кто был старший наряда?»
– У чеченца?
– Да. У меня десять постов, и я старший. Я-то ни сном ни духом. Знал, что чечен говно. Но вот так, подвел. Подвел хорошо. И мне: «Все, никакого старшину ты не получишь. Уйдешь так. Скажи спасибо, что больше не наказали».
– Как за подчиненными усмотришь…
– Невозможно. Вот территория Остоженка, Пречистенка. Это две улицы. Как за всеми уследишь, кто там кого-то подпрягает. Никак не углядишь… И наказали милиционера и меня. А меня – тем, что «старшину» не присвоили.
Теперь я спросил:
– Ты вот сам в военкомат пришел. Я же понимаю, другие бегают, уклоняются. А ты пришел. Почему?
Шуренков:
– Ну, во-первых, у меня дед служил, воевал, дядька служил, отец служил, и я считал западло в армии не служить.
– В деревне над такими девчонки смеются: не служил, дефектный…
– Конечно, смеются. Потому что все мои московские ребята, мои одноклассники, семь человек, с ними до смешного доходило… Мы-то дружили – нам по восемнадцать лет. Они: кто покупал высшее образование, что учится, чтобы отсрочку дали. Кто, наоборот, шел служить в милицию – тогда без службы в армии туда брали. И я над ними еще смеялся. Они рассказывали: «Заходим к начальнику в кабинет: “Можно войти?” – стучат. Он на них: “Вашу мать, можно! Можно Машку за ляжку или козу на возу. “Разрешите!” Вы в полувоенном подразделении. Что это такое?”»
– Службист…
– Смысл в том, что они все прятались от службы, а я сам захотел и пошел. И сам захотел пойти дальше в учебку. Не где-то простым рядовым солдатом, а чтобы чего-то добиться.
– Вот тебя на выданье стать «старшиной», а тебе военник в зубы и иди, становись на учет в военкомат.
Шуренков:
– Да. В 2001 году увольняюсь.
– В 21 год и домой. А где ты в Москве жил?
– Преображенская площадь. Преображенка, Сокольники, Семеновская. Исторические места.
– Преображенский храм со знаменами… – вспомнил свое посещение храма.
Меня все больше располагал к себе собеседник общей со мной службой по охране общественного порядка, близкий к преображенцам – цвету российской армии.
– Да… После армии работал в охране в службе безопасности. Потом за особые заслуги меня перевели на Рублево-Успенское шоссе там олигарха охранять. Там тренировки, с оружием, спортивная подготовка, такая охрана была, не то что сидеть, стул протирать. Телохранители. Зачеты. В 2007-м познакомился со своей супругой на свадьбе у друга. И вот у нас двое, сын и дочь, Игорь и Валерия. Двойняшки. Им по пятнадцать лет. Потом младший, Вовка, ему двенадцать лет.
– Жизнь идет… А на службе у олигарха какие-то случаи…
– Криминальных не было.
– Во внутренних войсках ты «старшина», видимо, и у олигарха «старшина».
– Старший смены охраны…
– И как служба у старшего смены?
– У меня олигарх был настолько капризным, что у него «летели» все. «Летел» весь персонал постоянно. Ему там не нравится, скажем, охранник не вовремя выбежал, все, уволен. У него одно слово: «уволен», «уволен», «уволен». Он не журил, не наказывал, а «уволен», и все. Поэтому напряжная была служба. Так как я дежурил у него на доме на Успенском шоссе, как-то с супругой его разговорились. Она женщина простая. Ее как-то раз выкинули из машины, отобрали машину. Она одна ездила, выкинули из машины, пригрозили, паспорт забрали, узнали, где прописана: «Увидим, хана тебе!» И вот меня отправили на эту квартиру ее охранять. Но мало ли кто там появится… А они заявление писали в полицию…
– Толку-то, – я знал, как работают современные полицейские.
Константин Шуренков:
– Ну никто не объявился, не появился. И после этого сам олигарх попросил, чтобы я с его супругой ездил. Ее охранял. И вот с ней потом работал. Она не очень любила охранников, вообще никаких. Она простая, хорошая женщина, но ведь бывают свои женские дела. Она попросила меня, чтобы я с детьми ее ездил, работал. И я потом с детьми ее ездил. Охранял детей.
– Какие особенности у охраны именно у олигарха?
Константин:
– Нужно постоянно быть на контроле. Нужно быть постоянно начеку. Нужно быть очень серьезным человеком. Нужно не судачить. Нужно знать, понимать, что он сейчас захочет… Нас специально учили. Он же отправлял учиться. Не только по оружию. Плюс еще водительские хорошие навыки. Отправлял в центр высшего водительского мастерства к Цыганкову. Там учились. Там гаишников, кстати, учат. То есть ты на дороге должен думать не только за себя, о твоей ответственности, как аккуратнее ехать: по правилам, не по правилам, а еще должен думать о другом человеке, который находится слева от тебя, справа от тебя, перед тобой, о его действиях, что он может сейчас учудить или сотворить, чтобы предотвратить, ну хотя бы минимизировать жизненные потери. Все это потом в жизни очень сильно пригодилось…
– Олигарх обеспечивал себе максимальную охрану.
– Потом, я же говорил, появилась первая двойня, и что-то мне напряжно все стало. Мне мой товарищ по службе, тоже нашлись по сети «Одноклассники», звонит: «Зачем тебе эта морока, давай, устроишься в Объединенную энергетическую компанию, будешь здесь работать, со мной вдвоем, все будет нормально, хорошо. Уволился от олигарха. Конечно, они с женой не хотели отпускать, но я ушел и работал в компании. Сейчас эти люди возглавляют «Россети». С ними поработал. И потом у меня пошло: водитель-охранник, персональный водитель-охранник, и замминистра я возил, и вице-президента «Альфа-банка» возил, а потом как-то махнул рукой: надоело все это, потому что работа неблагодарная: от тебя требуют много, а платят мало. И работа специфическая, не каждый сможет. В один момент, как, помните, в фильме «Влюблен по собственному желанию», Олег Янковский пошел, ткнул в объявление в третью строчку. А там слесарь. И пошел в слесари. И вот я так же ткнул и пошел водителем трейлера на грузоперевозки. Где только не побывал: и Екатеринбург, и Пермь, и Омск. Вовка третий рождается. В семье достаток, все хорошо. Работал на износ. Там спал мало, ездил много. «Ходил» много, но семья в достатке. А потом… Ну, у меня супруга интересная женщина. Она два раза со мной разводилась, два раза со мной расписывалась. Она сейчас одна, может, хочет, чтобы я опять вернулся, но у меня сейчас свой человек, своя женщина, прекрасная, хорошая, все у нас хорошо. И она детей моих любит, и они к ней хорошо относятся. Она тоже учительница. Что первая у меня жена учительница английского языка, а вторая – учительница математики и геометрии. Ребята смеются: «Как так у тебя получается, что ни жена, то учительница».
– Повезло.
– «Наверно, умный». Но я говорю: «Не знаю, вот так вот».
– И вот время катится к спецоперации. Как ты на ней оказался?
Шуренков:
– Да просто. Ведь обстреливают Донецк. Детей убивают. Насилуют. Ну а кто, кроме нас-то, поможет. Посидел, подумал, позвонил товарищу-сослуживцу. С ним общались хорошо. А он еще такой: «Ну что, давай собирайся. Собирай нашу команду. Поедем. Надо помогать». Потом оказалось так, что в военкомат пришел только я один. Я: «Ты что, пошутил, я же серьезно». А они: «У меня вот жена только родила…», «А у меня заболел…», «А у меня…» еще чего-то. Я говорю: «Ребят, ну ладно. Я просчитал ситуацию, что у меня дети более-менее взрослые. Поэтому как бы должен и обязан». И в сознании и в чистой памяти пришел в военкомат. Встал в очередь. Полиция стоит на входе. Обратно никого не выпускают. Я зашел. С военкомом поговорил, я так и так, добровольно, сам. Я говорю: «Только дайте день собрать хотя бы вещи, мыльно-рыльное». Потому что я понимал, куда к чему, что сразу отправка идет. Он бумажку написал, дал добро на выпуск. Спросил: «Сутки хватит?» Я сказал: «Хватит, конечно». Ну и все. И вот так вот я на следующий день собрался. Жена со слезами. Но что сделаешь? Проводила.
Поехал. Вот приехал в Мосрентген. Это где Теплый стан. В 27-ю бригаду. Росгвардия. Построили наш батальон на плацу. Командир части: «Теперь, бойцы, выйти из строя тем, у кого трое детей». Нас из всего батальона вышло двое. Командир: «Бойцы, вы можете быть свободны, потому что есть устное распоряжение президента отцов троих детей от мобилизации освободить». Я: «Товарищ полковник! Разрешите, я откажусь и останусь со своими ребятами?» Он: «Это твое право. Но ты можешь прямо сейчас выйти за ворота и идти домой». Я: «А я остаюсь». Он: «Это твое добровольное решение?» – «Да». – «Все, вопросов больше не имею». Я развернулся и встал в строй. Командир роты, замполит мне пожали руку, а остальные ребята похлопали.
– А второй, что вышел?
– Тоже встал в строй… И пошло. Проходил обучение, там все по-новому. Хотя все по-строевому занимались. Показать вещи, проверить ложки, котелки. Толком учения и не было никакого. Думаю, надо, наоборот, учить, как первую помощь оказывать. В морги водить, показывать. Здоровье проверять. Потому что многие были неспособны вообще ни к чему. Спрашивается, какого черта их забрали. Я понимаю, что они подходят под мобилизацию. Но на здоровье надо обращать внимание. Ведь там это просто обуза будет. Из-за которой могут пострадать другие люди.