– Это драма! Драма…
– А я занят чем: на Луганщине хозяин енотов и волка бросил, и наши поехали их спасать…
Тройнин:
– Вот енотов и волка поехали спасать, а контуженного бросили на одиннадцатиградусный мороз, и он никому не нужен.
Когда Тройнин прислал номер телефона знакомого, я позвонил ему:
– Мне Виктор Ильич дал ваш номер… А этот боец в какой гостинице?
– Сейчас в «Бенефис Плаза». Забираю и отправляю в Санкт-Петербург. Военно-медицинская академия его принимает… – сказал знакомый генерала и продолжил: – Можете приехать на Придачу (вокзал в Воронеже. – Примеч. авт.) и взять интервью… Поезд в 10:40…
– Хорошо… А я вчера в 11 вечера мимо госпиталя проходил, и там мужик на проходной в кубанке стоял…
– Это я был…
Выходило, бойца сопровождал казак.
И тот следом:
– Давайте подъезжайте… Это вопиющий случай. Контуженного отправляют на фронт. Это слов нет… И главное, от этих ребят все открещиваются… А они там свою жизнь кладут…
– Все, я еду на Придачу…
– Да, приезжайте…
Я мигом собрался, кинул в портфель книгу «Герои СВО…», думая ее подарить бойцу, и в 9:10 я уже выскочил из дома и пулей несся за подъезжающим на остановку автобусом, но тот ушел прямо из-под носа. И я несся на другой угол перекрестка, видя, как к другой остановке подъезжает еще один автобус (с нее тоже можно было ехать в сторону вокзала). И, уже задыхаясь, впрыгнул в заднюю закрывающуюся дверь.
Только плюхнулся на сиденье, как раздался звонок казака.
– Вы где? Мы едем по проспекту Труда…
– А я к цирку, а там на вокзал…
– Может, мы закажем вам такси?
– Зачем? У цирка можно пересечься, и доеду с вами…
Теперь казак звонил: «Мы подъехали», «Мы на углу», «Мы у Дома быта (так назвался высотный дом. – Примеч. авт.) Машина «шкода», номер 66…». А когда я выскочил из автобуса и бежал к Дому быта, раздался снова звонок, что я уже чуть не выругался: да что названиваешь?! Я – вот! А там: «Михаил Иванович, звонили из комендатуры и сказали никаких интервью журналистам не давать. Так что…» У меня перехватило в груди: какая комендатура, какое интервью (я хотел просто поговорить), какой журналист (к журналистам себя не относил)? Только проговорил: «Я же с ним о жизни только хотел поговорить…», но казак отключил телефон. Я забегал около Дома быта, надеясь найти «шкоду» с номером 66… Но ни около Дома быта, ни на ближайшем перекрестке «шкоды» ни с номером 66… не нашел.
Набирал номер телефона казака, тот не отвечал, а говорил автоответчик. Я туда наговаривал: «Дайте я хоть книгу бойцу подарю…» В какую-то секунду казак отозвался, и я ему: «Я вас не пойму… Вы за кого?..», и: «Я не собираюсь лезть в секреты…» Прыгнул в ближайшую маршрутку и мчал на Придачу. Доехал до авиазавода, а на оставшемся километре бегом, а где и трусцой, чередуя ее с пешим ходом, спешил к вокзалу. Проходил стоянки с машинами и даже не подумал посмотреть, есть ли «шкода…», и в них заглянуть: там ли боец? Уверенный, что тот на вокзале ждет отправки поезда. Тот отходил через сорок минут.
Но, пройдя по перрону, не заметив никого в камуфляжной одежде эсвэошника, зашел в кассовый зал, где в буфете увидел двух военных: «Вы не на питерский поезд?» Они: «На нижегородский…» Потом в зале отдыха: «Вы?..» А мне в ответ: «Мы вообще на юг…» Даже прицепился к военному патрулю: вот ищу парня, он ночью куковал, его гнали из госпиталя, комендатуры, а он больной, теперь вроде в Питер… Но патруль ничего вразумительного сказать не мог.
Уточнив у дежурной время прибытия: 10:45, теперь метался по вокзалу и его закоулкам в надежде найти бойца. И представлял, как выскажу казаку: «Раз вы так, я не задам ни одного вопроса о его ночных мытарствах… Только о жизни…» И в голове крутились филиппики[51] в адрес казака: «Ты за комендатуру, а я за людей… Вот этому парню повезло, генерал нашелся, а другому, у которого нет такого генерала, как…» Что казак ответит?.. И: «Ты не патриот, ты…»
На путях гудели поезда. Подходил то один состав, то другой. Из них выходили люди, шли по подземному переходу к вокзалу, на площадке перед которым метался я.
Время катило к 10:15, и я решил пройти на перрон, куда обычно приходили поезда: «Может, он там?» Стал спускаться в подземный переход идти на платформу, как на лестнице увидел паренька, у которого на спине висел рюкзак, и он поднимался по лестнице, переставляя костыли, вместо левой ноги у него болтался подвязанный шлейф штанины.
– Вы… – заговорил, думая помочь, и проскочило. – Иду на питерский…
И от того услышал:
– А я с питерского…
Понял: приехал на поезде из Санкт-Петербурга.
И выплыло:
– Ищу воинскую часть…
– Я бывший милиционер, знаю Воронеж…
– Она, – назвал номер.
Но мне номер ни о чем не говорил.
Поднявшись, я усадил парня на скамью:
– Сейчас найдем патруль, у них и узнаем.
Посмотрел: патрульных не увидел и присел, ожидая, пока появятся.
Мы немного разговорились.
– Ты сам с каких мест?
– С Забайкальского края. Пгт Первомайский. От Читы двести пятьдесят километров…
– А у меня мама с Большого Голоустного на Байкале, – обрадовался я.
Место рождения нас роднило.
Вот я встал, подошел к милицейскому патрулю:
– Ребята, я ваш бывший коллега. Вон парень сидит, он без ноги. Надо военный патруль найти: он не знает, где его часть. А ему надо туда…
И те:
– Хорошо.
Я вернулся, смотрел на проходящих, ругал казака и думал: меня не перехитришь! Боец все равно пройдет на поезд мимо меня, и я его обязательно перехвачу.
И говорил с пареньком.
– Нога… – я посмотрел на обрубок ноги.
– Да меня ранило, – отвечал тот. – Все убежали, я остался один. Вот осколок попал сюда, – показал на верхнюю часть бедра ближе к паху. – Если бы эвакуация была, я бы остался с ногой. А я выходил пятнадцать часов. И шел, и полз. Птички на меня пятнадцать сбросов. Я от них убегал. За деревьями прятался. Я тематику их понял. Она, когда скидывает гранату, щелчок, и только через три секунды взрыв. Я щелчок услышал, отпрыгнул. А на птичке две гранаты. Уворачиваюсь от второй. И так дальше. У меня рация была. Только стемнело, и рация начала светиться. И они меня увидели. А если у человека есть рация, значит, он не просто солдат. Вот они за мной и охотились.
– А ты кто по званию?
– Рядовой, но меня отправили с рацией, чтобы «бк» (боекомплект. – Примеч. авт.) доставить.
– А ты на чем доставлял?
– На ногах. С двумя рюкзаками. В каждом рюкзаке по три снаряда. Килограмм пятьдесят в двух.
– А далеко?
– Расстояние небольшое, километра полтора, наверно.
– А как ты шел… Снег небось.
– Да, на Новый год снега не было, а тут выпал…
– А когда тебя ранило?
– 10 января, в три дня… Выбирался до семи утра…
– За пятнадцать часов всего полтора километра?
– Да, сначала три часа пролежал. А потом я просто дезориентировался. И дорогу обратно не понимал. Знал, куда идти, а там везде тропинки. Тем более когда они сбрасывают. То сюда падаешь. То туда. А встаешь, уже потерял ориентацию. Не понимаешь, откуда шел.
Боясь упустить поезд на Санкт-Петербург, спросил проходящего мужчину:
– Сколько времени?
Тот посмотрел на часы:
– 10:27…
«Еще поговорю», – решил я.
– Пятнадцать часов… – вернулся к теме разговора. – Крови небось потерял…
– Конечно… Под утро встретил группу, которая выносила людей, и они меня проводили до блиндажа, где оказывают первую помощь. Там посмотрели, затампонировали, перебинтовали, отправили дальше. В другой блиндаж. Там тоже посмотрели, два часа поспал, еще прошли километра два, приехал уазик, увезли в деревню. Там тоже осмотрели, и потом уже в Россию. В один госпиталь в Белгород. Мы вечером приехали, потом меня увезли в другой госпиталь, тоже в Белгороде. Там ногу ампутировали. Там полежал, и в Санкт-Петербург…
– Ты сказал, «все убежали…»
– Да, я носил не один, с дедком… Когда меня ранило, он и ходу…
– А ты про него рассказал?
– Когда меня раненого привезли, мне сказали: «Молодец, мы слышали тебя по рации. А деда еще не видели». Такие вещи там так не оставляют… Бросил, не помог… Найдут – «поговорят» с ним…
– А позывной у тебя?
– «Ярый». По имени Ярослав, – и назвал фамилию: – Юргатов.
Совсем не похож: паренек выглядел мягким, беззлобным.
Еще несколько раз набрал номер казака, но тот не ответил.
«Скрывается».
Узнавал у паренька: он родился в 1999 году, учился в Первомайском в школе, поступил в ПТУ там же в Первомайском на тракториста-машиниста, в армию ушел в 2017 году, служил в Забайкальском крае в мотострелковой части. Женат, есть ребенок.
– А как получилось, что поехал на СВО? – спросил я.
– С самого детства я чувствовал какой-то патриотизм. Я 23 декабря 2023 года подписал контракт, а через пять дней после подписания, 28-го я уже был на Украине в Луганской области. Нас в Воронеже собрали, мы там побыли буквально два дня, и отправили. Обитали в Марковке. 25-я штурмовая бригада. Никакой подготовки. Повезло, что я служил срочную службу. Какое-то представление имел, как автомат в руках держать.
– Безусые парни, и уже штурмовики… И куда попал?
– 6 января поехало два «Урала», нас пятьдесят человек загрузили и туда, на передок. На Купянское направление. Из пятидесяти нас шесть вышло, кто 200-е, кто 300-е, кто убежал, пропал без вести… На передке вообще не было никакого вооружения (я понял: артиллерии, минометов и пр.). У нас РПГ и танк у противника. У нас один дрон. А у них один собьешь, прилетят еще три. А у нас один и тот разведчик. Он меня вел, когда я туда ракеты нес. Надо мной висела наша птичка и говорила, куда идти, куда повернуть. А там мужики в окопах сидели с РПГ.