В октябре 1973 года в Дамаске, столице Сирии, приземлился гражданский самолёт из Советского Союза. Из него вышли человек тридцать подтянутых мужчин в гражданской одежде. Впрочем, опытный взгляд сразу бы определил в них офицеров. Так оно и было. Из Закавказья в спецкомандировку прибыла группа военных авиационных техников. Спускаясь по трапу самолёта, они всё ещё не знали, зачем их послали сюда. Но они уже видели свежие дымящиеся бомбовые воронки на полосе. Здесь только что «отработали» израильские «Фантомы».
1
Наши сразу вспомнили о том, что их самолёт вылетел из Советского Союза с задержкой, соответственно, и сюда прибыли позже. По графику они должны приземлиться в Дамаске именно тогда, когда здесь появились «Фантомы». Похоже, что израильские бомбы предназначались для них. Позднее наши офицеры ещё не раз убеждались в том, как хорошо работает израильская разведка.
Майор Сергей Евсичев, рассказав о своём невесёлом прибытии в Сирию, вспоминает про другой налёт «Фантомов»:
— Когда мы уже работали на авиабазе в Алеппо, в ста километрах от Дамаска, налёты израильских ВВС были постоянными. Однажды из Союза к нам прибыли два транспортника АН‑12, каждый из них свободно вмещал в своём «брюхе» по МиГу, экипаж АН‑12 — 6 человек. Не успели эти самолёты приземлиться, как тут же в небе появились «Фантомы». АНы сгорели у нас на глазах прямо на полосе вместе с экипажами. За считанные минуты погибло 12 русских лётчиков. Во время налётов «Фантомы» работали в основном по АН‑12 и по полосе. Нас тоже не обходили вниманием. На базу сыпались шариковые бомбы, предназначенные для поражения живой силы противника.
Чем же были так страшны для израильтян советские офицеры той группы, что на них развязали настоящую охоту? Задача перед ними была поставлена уже по прилёту в Дамаск: сборка самолётов МиГ‑21, которые разобранными привозили из Союза, тут же ставили на вооружение сирийских ВВС, и бросали в бой. Сергей Сергеевич был тогда молодым лейтенантом, всего год назад закончил военное училище. Предложили поехать в спецкомандировку, переодели в гражданскую форму и … под бомбы.
Спрашиваю офицера:
— Командиры объясняли вам, что за война идёт, почему в этой войне участвуют русские, за что гибли наши лётчики?
— Нам ничего не объясняли. Говорили только: «У нас договор с сирийцами, нас попросили оказать помощь». Мы не задавали своим командирам лишних вопросов. Жёсткий режим секретности, которым было окутано наше пребывание в Сирии, к этому не располагал.
Осень 1973 года… Мы ничего не знали про эту войну. Почти ничего не знали про неё даже те, кто был там, в пекле. Теперь мы можем узнать правду.
2
Шестого октября Египет и Сирия нанесли по Израилю одновременный массированный удар: египтяне на юге форсировали Суэцкий канал и начали утюжить Синайский полуостров, сирийцы на севере ударили по Голанским высотам. Так началась война, которую в Израиле называют «Войной Судного дня». 6 октября — йомкипур — еврейский Судный день.
Целью, которую ставили перед собой арабы в этой войне, было освобождение территорий, захваченных Израилем в 1967 году. Шансы на успех были немалыми. Достаточно сказать, что сирийцы на Голанских высотах сосредоточили против Израиля полторы тысячи танков и тысячу орудий. Противостоящие им израильские силы имели всего 170 танков и 60 стволов артиллерии. Чудовищное количество техники, брошенной в бой, совершенно не соответствует нашим представлениям о «локальных войнах» как о столкновениях партизанских отрядиков. Такое сражение даже в ходе второй мировой войны считалось бы крупнейшим. Численность нападавших армий Египта и Сирии равнялась численности всех вооружённых сил НАТО в Европе.
Чуть ли не десятикратное превосходство арабских армий над израильской, да плюс ещё эффект неожиданности первоначально приносили арабам заметные успехи. Но… Уже через 4 дня войны, 10 октября, на Голанских высотах не осталось ни одного сирийского танка, способного вести бой. Из полуторатысячной армады! Мужество и профессионализм израильских солдат не могут не вызывать восхищения.
Израильтяне перешли в контрнаступление, они находились уже в 18 милях от сирийской столицы. Тогда в бой вступили дипломаты. Посол СССР в США Анатолий Добрынин довёл да сведенья госсекретаря США Генри Киссинджера прямую угрозу: «Советские десантные части готовы к обороне Дамаска».
Тем временем у берегов Израиля и Сирии творилось что–то невообразимое. Дополнительные части ВМФ США спешно усиливали 6-ой американский флот. Советские военные корабли занимали оборону в сирийских портах. Русские моряки готовы были в любую минуту вступить в бой непосредственно с американцами. Одна случайно выпущенная ракета, одно неосторожно оброненное дипломатом слово — и сверхдержавы, отодвинув в сторону арабов и евреев, сцепились бы в смертельной схватке.
А в итоге предельно жестокая, но, вместе с тем, хладнокровно сдержанная позиция России в очередной раз спасла мир от катастрофы. Мы не вводили в бой свои войска, но их присутствие сдерживало развитие войны. Израильтяне сами признают, что министр обороны Израиля Моше Даян боялся решительного вторжения в Сирию потому, что оно могло спровоцировать советскую интервенцию. В Израиле этого боялись больше всего на свете, несмотря на то, что к ним нескончаемым потоком текло оружие из Штатов, несмотря на то, что их защищал сверхмощный 6-ой флот США.
Очевидно, что Израиль был всего лишь американским наёмником, воевавшим против интересов России, и смелым лишь до тех пор, пока не возникала угроза прямого столкновения с русскими. Израиль не был нашим исконным врагом. СССР, между прочим, немало способствовал созданию этого государства. Но, когда Штаты взяли Израиль к себе на службу, русским ничего другого не оставалось, кроме как вооружить арабов. И не наша вина, что, по сравнению с воинственными израильтянами, арабы — вояки вообще никакие. А кто больше прав в извечной арабско–еврейской сваре, век не разобраться, и для России это было вообще делом десятым. Мы просто сдерживали Штаты в Средиземном море, чтобы не пришлось их сдерживать в Чёрном море, когда под прицелом окажутся уже не Дамаск и Алеппо, а Севастополь и Керчь. В том, что вопрос стоял именно так, с предельной честностью признался американский политолог Уолтер Лингман. Он писал, что США поддерживают средиземноморские страны «… потому что они представляют собой стратегические ворота, ведущие в Чёрное море, к сердцу Советского Союза».
3
Русские явно не толкали арабов на войну с Израилем. Мой собеседник майор Евсичев вспоминает о том, как наши лётчики обучали сирийских уже в ходе войны: «Учить сирийцев приходилось буквально на ходу, времени на это совершенно не было. Едва только они были способны держать строй, как их тут же бросали в бой». Отсюда вывод: если бы русские готовили нападение Сирии на Израиль, так уж, очевидно, и пилотов подготовили бы заранее. Сирийцы ввязались в военную авантюру, нас не спросив. Мы вынуждены были начать помощь, когда их учить–то было уже поздно. В итоге советские МиГи с беспомощными сирийскими пилотами горели в небе один за другим. Сирия и Египет потеряли в этой войне 514 самолётов, Израиль всего 102. А ведь 21-ый МиГ по многим характеристикам превосходит 4-ый «Фантом».
Участие советских пилотов в боевых действиях вообще не предполагалось, но, как вспоминает Сергей Сергеевич, когда арабам становилось особенно туго, в бой вступали наши лётчики. Им было запрещено говорить в эфире по–русски. На иврите, что ли, им было говорить? Воистину, страшнее арабской безалаберности только советская «секретность». В критические моменты боя в эфире всё равно отчётливо звучал русский мат.
Эта же «секретность» подставила под шариковые бомбы головы наших авиатехников. Ведь они работали в гражданской одежде на авиабазе под сирийским флагом. Бомбить советский флаг израильтяне вряд ли решились бы.
Не улучшала положение и фантастическая арабская лень. С. С. Евсичев вспоминает, что сирийцев на авиабазе приходилось буквально заставлять работать. А ведь это была их война, опасность угрожала их родине, но жизнерадостные сирийцы не переставали веселиться и приговаривать: «Русские помогут».
Наступление Сирии и Египта провалилось, но русские спасли их от полного разгрома, Израиль остался без новых завоеваний. Всех офицеров группы, в которой работал лейтенант Евсичев, представили к правительственным наградам. Евсичева — к ордену Красной звезды. Только представление уже третий десяток лет лежит нерассмотренное. Ох, Россия–мать…
Тогда Сергею Сергеевичу некогда было думать об орденах. Из Сирии он вернулся в Союз в январе 1974 года, а уже в 1975 году отбыл в Судан для дальнейшего прохождения службы. Центральная Африка. Потом была Германия. Потом была Литва. Нескоро ещё офицер вернётся к себе на Вологодчину.
4
В Судане С. С. Евсичев работал консультантом. Основные задачи: подготовка самолётов к вылету, обучение личного состава. Просто жить в этой африканской стране для северного человека — это уже подвиг. Летом вполне обычной температурой была +60о в тени. Даже зимой температура никогда не отпускалась ниже 20–25о. Начиная работать в пять утра, в полдень работу уже заканчивали, к раскаленной обшивке самолёта невозможно было прикоснуться. Вода из крана текла только горячая, её приходилось прогонять, чтобы руки не обжигала. Аппетита на жаре не было никакого, многие русские офицеры начинали болеть.
Жили наши в столице Судана Хартуме. Город стоит на великой реке Нил, только «сбегать на речку» в нашем понимании было невозможно. Купаться русским строго запретили после того, как один из них, искупавшись, умер. В реке нашли палочку. А вот рыбалка на Ниле была отменная. Только караси были червивые, со всякими паразитами. Ловили больше скатов. Рыба не наша, с сюрпризом, била рыбака электрическим током. Ската нельзя было брать в руки, пока не убьёшь. Что здесь вообще можно брать в руки? Сергей Сергеевич прослужил в Судане два года, с 1975 по 1977‑й. Последний год, как он вспоминает, вообще было невмоготу.
Активных боевых действий здесь хлебнуть не довелось, но Африка той поры вообще без войны себя, конечно, не представляла. Судан балансировал на грани войны с Эфиопией, заявляя свои претензии на Эритрею, северную провинцию Эфиопии, вытянувшуюся вдоль побережья Красного моря. Для Эфиопии Эритрея была единственным выходом к морю, там уже полыхала гражданская война «за независимость», точнее — развязанная Штатами война за изоляцию Эфиопии. Хищный сосед Эфиопии Судан готов был ввязаться в эту бойню, имея целью либо проглотить Эритрею, либо подчинить её своему влиянию, а похоже, что и на Судан кто–то сильно давил.
Вы представляете, в какое положение попадали русские военные в Судане? Ведь и в Эфиопии тоже служили русские. От нас что хотели, чтобы мы сами с собой воевали? Вот такими тугими были узлы африканской политики. Старшего лейтенанта Евсичева вызывал к себе генерал: «Поедете в Порт — Судан (на берегу Красного моря). Суданцы просят нас поставить там дежурное звено МиГов. Отказать мы им не можем, но…» Неделю работал Евсичев в Порт — Судане. Важно было не перестараться, ставя самолёты против своих. Надеялись на то, что тем временем дипломаты всё уладят и война не начнётся. Надежды эти оправдались. Русские по сути опять спасли Африку от очередной войны.
5
Сергей Сергеевич вспоминает:
— Одновременно с нами в Судане работали китайцы, которые тоже оказывали этой стране военную помощь. Мы работали с китайцами на одной авиабазе, через полосу от них. К русским китайцы относились крайне враждебно, не упуская случая это подчеркнуть. Однажды они демонстративно отказались садиться с нами в один автобус. А ведь Китай поставлял в Судан советские же устаревшие самолёты МиГ‑17, которые мы в своё время поставляли в Китай. Они почему–то называли эти машины F-5, но на обшивке чётко читалось: «Made in USSR». Один раз «17-ый» у китайцев упал. Техника–то старая. Техническое сотрудничество с Китаем явно не представляло для Судана никого интереса, а вот настраивать суданцев против русских китайцы были большие мастера.
Теперь понятно, что суданцев было кому втравить в эритрейскую (по сути — антирусскую) авантюру. Понятна и скрытая враждебность суданского руководства по отношению к русским. Что стояло за Китаем? Древнейшая культура плюс неисчерпаемые людские ресурсы. Но Судану ничего этого было не надо. Пригласить к себе китайцев можно было только на зло русским — этакая примитивная «система сдержек и противовесов», больше напоминающая «фигу в кармане», если учесть, что Китай в те годы проводил внешнюю политику, во всём согласованную с Америкой. Но политикой сыт не будешь. За СССР стояла техника. По многим показателям — лучшая в мире.
Об этом же говорит С. С. Евсичев: «Судан по отношению к Советскому Союзу был не особо дружелюбной страной. Мы пытались привязать их к себе за счёт поставок вооружения. Тогда это удавалось. Некуда им было от нас деться. Правитель Судана генерал Неймери хоть и взбрыкивал, но понимал, что мы в любой момент можем, например, запчасти к технике не поставить».
Спрашиваю офицера:
— А с простыми суданцами доводилось общаться?
— Конечно. Наш посол в Судане постоянно просил нас почаще беседовать с суданскими военными, пораспрашивать какое у них отношение к нам, что у них за дела с китайцами. Нас и заставлять не надо было, мы общались с суданцами «не в службу, а в дружбу». Большинство суданских лётчиков говорили по–русски, они учились кто в Краснодаре, кто в Киеве. И к Советскому Союзу, и к русским они относились очень тепло, говорили: «Нам никого кроме вас не надо», — намекая на то, что лично им китайцы не нужны. А если мы в разговорах выражали недоумение по поводу некоторых недружеских жестов Судана в отношении СССР, суданские лётчики молча многозначительно показывали пальцем вверх. Дескать, это там у нас наверху, в руководстве, решили, а мы здесь не причём. Действительно, простые офицеры были за нас, а руководство относилось к русским плохо.
— Что за жизнь была тогда в Судане?
— Это совершенно нищая страна. Промышленности нет вообще. Хартум ещё относительно цивилизованный город, а уж в нескольких километрах от столицы живут совершенно дикие племена — первобытнообщинный строй.
— Но ведь суданцы были способны управлять самыми современными советскими самолётами.
— Все суданские офицеры, а уж тем более лётчики — только из богатых семей. У них была возможность получить образование. Лётчики, учившиеся в Союзе, были вполне культурными людьми. Они прекрасно понимали, в каком положении находится страна, а потому часто говорили нам: «Мы без вас пропадём». Для простого суданца устроиться работать к нам на авиабазу просто гайки крутить, было большой жизненной удачей. Такие счастливчики могли уже иметь две жены — главный признак благосостояния в этой мусульманской стране.
6
После Судана С. С. Евсичев служил в Союзе недолго. В 1984 году его направили в Германию. Здесь он участвовал в испытании новых самолётов МиГ‑29. Был награждён медалью «За боевые заслуги». Из ГДР в 1989 году его перевели в Литву. До этого офицер прошагал Ближний Восток, Центральную Африку, Восточную Европу, но только у себя в Союзе, в Литве, его и других офицеров впервые стали называть «оккупантами». Раньше мы во всём мире были «русскими друзьями». В Россию он перевёлся только в 1991 году, испытав на себе все кошмары карликового прибалтийского национализма, раздутого и проплаченного всё теми же американцами.
Сергей Сергеевич — уроженец Сокола. После всех передряг он мечтал только об одном — закончить службу на Вологодчине. В 1993 году ему наконец удалось перевестись в военную часть под Вологдой.
О своей службе он сначала вообще не хотел вспоминать: «Дело прошлое». Потом мы разговорились, согласившись в том, что не зная прошлого, невозможно понять тайные пружины нашего настоящего.
Сегодня Штаты вооружаются ещё более активно, чем в годы третьей мировой (холодной) войны. Это верный признак того, что они вовсе не считают Россию окончательно разгромленной страной. Кроме России, у них сегодня уже не осталось вообще никаких противников. А самое страшное оружие, которое сейчас используют американцы против русских — это маска друга.
Наши военные видели этих «друзей» без маски. Боевые судьбы многих русских офицеров — словно политический атлас мира. Нам этот атлас ещё листать да листать.