Унтерштурмфюрер СС Кремер сообщал следующее о своем пребывании на Восточном фронте.
КРЕМЕР: В России, в Орле, я участвовал в одном деле. Там в святых вратах одной церкви поставили пулемет MG-42. Потом согнали русских разгребать снег — мужчин, женщин, детей. А потом привели их в церковь. Они и не знали, что происходит. Потом их сразу же уложили из пулемета, облили бензином и все это подожгли [934].
Кремер относился к тем двум тысячам офицерам и унтер-офицерам, которые в 1943 году были откомандированы из «Лейбштандарта Адольф Гитлер» во вновь формируемую дивизию СС «Гитлерюгенд» и которые в большой мере отражали структуру этого соединения. Молодой эсэсовец Рётлинг воевал в одном из мотопехотных полков этой дивизии и там общался со старослужащими ветеранами СС из «Лейбштандарта».
РЁТЛИНГ: Наш взводный говорит, что в России они всегда вот так выстраивали сотни русских пленных, а потом гнали их прямо на минное поле. И они должны были подрывать свои собственные мины [935].
Во Франции потом прибегали к помощи коров для расчистки минных полей, — рассказывал он весело. А рассказывая о своем пребывании в Нормандии, Рётлинг описывал одному армейскому ефрейтору поведение своих начальников.
РЁТЛИНГ: ЕСЛИ бы они знали, что мы делали с их пленными, то и нам недолго бы оставалось жить. Пленных сначала немного допрашивали. Если пленный что-нибудь говорил, то хорошо, если молчал — тоже хорошо. Потом их пускали бежать, как только они отбегали на десять шагов, пулемет давал очередь, и их уже как не бывало. Наш старик всегда говорил: «Что мне было с ними делать, с этой скотиной? Нам самим было жрать нечего». То, в чем наш старик перед нами был грешен, он тяжело искупил. Умер мучительной смертью — в последний день получил ранение в живот [936].
Рётлинг не рассматривает самого себя как часть преступного сообщества. Более того, считает, что «старик перед нами был грешен». Такое построение рассказа, возможно, объясняется тем, что преступления дивизии СС «Гитлерюгенд» чаще всего совершали как раз не 17-летние простые солдаты, а старослужащие унтер-офицеры и офицеры. Рассказы эсэсовца Рётлинга — не единственное свидетельство преступлений дивизии СС «Гитлерюгенд» в Нормандии. Очевидно, она и в войсках СС заслужила славу не только особенно храброй, но и особенно жестокой.
«Это были такие типы следопытов и такие свинские собаки, которым ничего не стоило перерезать горло» [937], - заметил штандартенфюрер Ханс Лингнер в феврале 1945 года.
Еще яснее описывал один эсэсовец обер-ефрейтору парашютисту борьбу с партизанами в Южной Франции.
ФЁРСТЕР: Они упрекают нас, дивизию «Дас Рейх», в том, что мы в окрестностях Тулузы уложили больше партизан, чем взяли в плен. В плен мы, может быть, взяли штук двадцать, и всё, да и этих только для того, чтобы допросить. Потом мы их еще помучили, этих двадцать, до тех пор пока они тоже не умерли… Когда мы шли сюда, то проходили маршем через Тур. Там они прикончили роту из Вермахта, то есть всех без остатка… Мы сразу захватили 150, а потом повесили на улице.
БЕССЛЕР: Но я не могу понять, что они сразу смогли перебить сто пятьдесят за один раз.
ФЁРСТЕР: Мы видели, как они лежали — глаза выколоты, пальцы — отрублены. У 150 партизан, что мы повесили, узлы были спереди, а не сзади. Если узел сзади, то позвоночник ломается сразу. А здесь — он задыхается медленно. При этом он мучается.
БЕССЛЕР: СС — они все знают, все уже испробовали.
ФЁРСТЕР: Еще бы, стоит только подумать, что они прикончили 150 товарищей из Вермахта, то мы и знать ничего не хотим. Это единственный раз, когда я в этом участвовал. Обычно я в таком не участвовал. Мы ничего плохого не делали просто так, но раз уж сделали, то мы уж тогда… [938]
Фёрстер сначала откровенно болтает о преступлениях своей части. Когда Бесслер критически замечает, что было «прикончено» 150 партизан, и при этом осуждает жестокий способ казни, Фёрстер все сводит к тому, что речь идет о мести за смерть товарищей из Вермахта и что сам он «единственный раз» участвовал в подобном. Фёрстер рассказывает здесь, очевидно, о событиях в южно-французском местечке Туль, где дивизия СС «Дас Рейх» повесила 99 человек, после того как обнаружила 69 солдат Вермахта, убитых бойцами Сопротивления [939]. Здесь также применяется топос «мести», который используется для обоснования совершенных самим преступлений и зверств тоже в контексте других насильственных действий. Наряду с этим представляет интерес преувеличение фактического числа жертв — типичное средство сделать историю еще более захватывающей. Это показывает также, что разговорами такого рода и числами можно хвастаться — это повествовательная эстетика насилия.
Протоколы подслушивания ясно свидетельствуют, насколько буднично, и даже непринужденно в войсках СС говорили на тему военных преступлений. В исследованиях такое поведение обосновывается прежде всего идеологизацией, связанным с ней ожесточением во время подготовки в тесном соединении с системой концентрационных лагерей [940]. Всем этим пунктам в протоколах подслушивания эсэсовцев можно найти дословные подтверждения.
Так, один из наиболее известных офицеров войск СС Курт Майер в разговоре с армейскими генералами сначала вовсе не старался спорить о своих политических пристрастих. Национал-социализм он впитал в себя как религию и отдался ему душой и телом так, как наконец можно лишь однажды себя так «отдать» [941].
Штандартенфюрер Лингнер пытался объяснить одному армейскому офицеру, какие взгляды у него на национал-социализм.
ЛИНГНЕР: Национал-социализм — это прикладное расовое учение, это значит, что люди — все те, кто по своему характеру и отчасти по своему внешнему виду обещают стать полноценными людьми. Идейное богатство этих людей означает национал-социализм, если он не фальсифицирован воспитанием. Оно всегда может быть только боевитым, активным, желающим вступить в дело, и никогда выражение эгоистичным. Эти парни — именно немцы, и то, что они думают и делают — всегда будет правильным, то есть все будет для Германии. Этого совершенно не надо изменять. Я убежден, что против национал-социализма как такового, против идейного богатства сказать почти нечего. Он соответствует немецкому характеру от А до Я. То, что мнимые носители национал-социализма повели себя так по-свински, как господин Вебер в Мюнхене и многие другие вместе с ним, — все это стоит на другой доске [942].
Для таких людей, как Майер и Лингнер, их понимание нацистской идеологии ни в коем случае не было признанием только на словах. Они видели себя, в полном понимании Гиммлера, политическими солдатами, задача которых также состояла в том, чтобы учить своим представлениям своих подчиненных.
ЛИНГНЕР: Я считаю, что армия должна иметь некоторую политическую организацию, иначе она не будет в состоянии выдержать подобную судьбоносную борьбу. Если солдат повести в бой, не вдолбив им в самой грубой форме необходимость борьбы, да еще на многие годы, успеха не будет. В этом отношении — русское воспитание образцовое [943].
То, что руководящие кадры СС пытались в своих войсках вести политическую работу, об отсутствии которой в сухопутных войсках жалел Лингнер, многократно подтверждено. С сентября 1940 года политическая подготовка солдат СС становится задачей фюреров частей [944]. На самом деле желание внести нацистскую доктрину в войска оказалось несравнимым с результатом. Юрген Фёрстер указывал, что для проведения политических занятий часто отсутствовали все предпосылки, от дидактического материала до квалифицированного персонала [945].
РЁТЛИНГ: Каждое воскресенье у нас была политическая лекция о возникновении «Гитлерюгенда» и прочей чепухе. Начальник, который к нам приходил, говорил: «Итак, молодые люди, вы, конечно, знаете, журналов, книг о политических делах у меня мало. Радио у меня нет, и желания говорить на эту тему — тоже. В течение недели у меня достаточно дел по службе. Хайль Гитлер! Заседание закончено» [946].
Воспитание мировоззрения на самом деле было лишь одним из направлений идеологической обработки, только меньшая часть ее проводилась в классе, а главным образом она осуществлялась скрыто, путем формирования соответствующих рамок. У практики — самая большая формирующая сила. Стать убежденным эсэсовцем путем чтения статей невозможно — только путем образования в общей практике. Этот момент часто упускается, когда пытаются из анализа «мировоззренческих» концепций и учений сделать вывод об идеологическом уровне. От руководства и правил часто можно дистанцироваться, а от окружающей действительности — гораздо в меньшей степени. Поэтому национал-социалистические памятные даты и праздники, такие как летний и зимний солнцевороты, собственная юстиция [947] и специальные правила вступления в брак [948], играли большую роль для социализации в таких организациях, как СС. Последнее особенно запечатлелось в памяти штурмана СС Рётлинга. Так, им подробно объясняли желательное поведение в отношении брака, и им говорили, что они должны следить за тем, чтобы выбрать арийскую «девушку», и что они должны «заботиться о потомстве» [949]. Это дополняла прививавшаяся особенно в войсках СС культура твердости, которой способствовало, например, целенаправленное применение насилия уже во время подготовки. Эсэсовец Лангер из дивизии «Гитлерюгенд» рассказывал об этом времени:
«В войсках СС ты ничего не сможешь сделать, если унтерфюрер изобьет тебя во время занятий. На занятиях ты всегда должен быть вот так. Это чистый садизм» [950].
Идеологическая обработка утверждала в сознании «принадлежность к отборным войскам фюрера», которые должны «идти впереди Вермахта, чтобы показывать пример» [951], что они должны быть «жестче» и «радикальнее» армейских войск, в этом в дивизиях СС не должен был сомневаться никто. Старослужащие офицеры и младшие командиры вносили этот «дух» и в новые формирования 1943 года. Хотя две мотопехотные дивизии «Рейхсфюрер СС» и «Гётц фон Берлихинген» по своей боеспособности далеко не соответствовали отборным войскам, их офицерам все же удалось сформировать дух элиты СС, который среди прочего проявлялся в особенно жестоком ведении боевых действий. Так, не только дивизия «Рейхсфюрер СС» отличилась многочисленными массовыми убийствами в Италии [952], но и дивизия «Гётц фон Берли-хинген» оставила за собой во Франции кровавый след. Так, например, 25 августа 1944 года в Мале ею были убиты 124 мирных жителя [953], она же несет ответственность за многочисленные убийства пленных, как это, прежде всего, подтверждают протоколы подслушивания. Так, уже упоминавшийся Свобода, служивший в дивизии «Гётц фон Берлихинген», расстреливал американских военнопленных.