Ядро этого собрания материалов — протоколы подслушивания — составляет около 40 000 страниц. Объем всех американских и английских материалов подслушивания создает сильное впечатление. Впрочем, в двояком отношении возникает вопрос, насколько информативными являются эти документы:
1. Насколько репрезентативной была получившая здесь слово «группа» немецких военнослужащих?
2. Знали ли военнослужащие о том, что их, возможно, подслушивают? То есть насколько несфальсифицированными были задокументированные в протоколах диалоги?
Интересно, что социальный состав военнопленных в британских и американских лагерях был различным, и это показывает, что союзники осуществляли разделение труда. Британцы подслушивали, в основном, высших офицеров, а также военнослужащих Люфтваффе и Кригсмарине. В Форт-Ханте, наоборот, половина контингента представляла собой совершенно обычных военнослужащих низких званий, особенно из сухопутных войск. Почти треть были унтер-офицеры, и только шестая часть — офицеры [1025].
Таким образом, британцы сосредоточивались больше на элите Вермахта, а американцы — на «заурядном солдате» из боевых частей.
На самом деле этот материал не представляет репрезентативного среза Вермахта и войск СС. Чтобы обеспечить это, все 17 миллионов военнослужащих Вермахта должны были бы показывать ту же статистическую вероятность и побывать в одном из лагерей подслушивания. И этого на самом деле не происходило, так как, например, солдаты, воевавшие только на Восточном фронте, в этом материале отсутствуют. В то же время слишком широко представлены военнослужащие боевых частей, особенно подводники и летный состав Люфтваффе. Вместе с тем диапазон званий подслушанных военнослужащих представлен полно. В наличии имеется практически любая мыслимая военная карьера от боевого пловца Кригсмарине до генерала административного управления.
Солдаты в ходе войны воевали на всех фронтах, представляли самые разные политические взгляды и служили в самых разных частях. Если исследование писем полевой почты часто может охватить только тенденциозно образованных солдат — только они оставили после себя крупные собрания писем, то здесь отражены разговоры и таких солдат-фронтовиков, о которых нет других свидетельств.
Естественно, возникает вопрос: было ли известно пленным в лагерях подслушивания, что их подслушивают? Можно было бы поставить под вопрос ценность подлинности источника, сославшись на то, что они все же могли чувствовать, что британцы и американцы хотели бы завладеть их знаниями. В соответствии с этим было бы само собой разумеющимся предположить, что они в своих разговорах специально допускали дезинформацию. На самом деле методы добычи информации союзниками в Германии были известны. Франц фон Верра после его перевода в Канаду в октябре 1940 года на короткое время был помещен в Трент-Парк и после побега из британского плена подробно доложил об английских методах допроса [1026]. 11 июня 1941 года управление Аусланд/Абвер на этом основании издало Инструкцию о поведении военнослужащих Вермахта в английском плену, содержавшую предупреждение как о шпионах в немецкой форме, так и о скрытых микрофонах. В ней также ясно указывалось, что с помощью таких методов противнику неоднократно удавалось получить ценную информацию [1027]. К тому же вернувшийся в Германию в результате первого обмена военнопленными ноябре 1943 года капитан 3 ранга Шиллинг доложил об опыте немецких солдат во время допросов. Многие работавшие на британцев шпионы, таким образом, были известны Главному командованию Вермахта поименно. Было известно и то, что немецкие генералы в Трент-Парке «в своих разговорах друг с другом слишком откровенны, легкомысленны и не соблюдают необходимой осторожности». Естественно, что в связи с этим немецкие солдаты настойчиво предупреждались о шпионах и о возможном подслушивании в случае плена [1028]. Протоколы подслушивания, впрочем, показывают, что у многих немецких военнопленных эти предупреждения в одно ухо влетали, а из другого — вылетали, и они совершенно беззаботно болтали со своими товарищами о военных секретах. Так, хотя в разговорах унтер-офицеров и рядовых часто встречается упоминание о нацистском пропагандистском фильме «Бойцы за колючей проволокой» [1029] и взаимные предупреждения о том, чтобы не передавать противнику никакой ценной информации, в тот же миг они рассказывали товарищам то, чего бы не сказали допрашивавшему офицеру [1030] и…диктовали секреты противнику прямо в микрофон. О том, что их могут подслушивать, большинство солдат не думало, о чем свидетельствует то, что в разговорах о военных преступлениях они свидетельствовали против самих себя [1031]. Конечно, попадались и молчаливые солдаты. Некоторые немногие думали о том, что в их камерах могут быть установлены микрофоны [1032]. Но и они через некоторое время теряли бдительность. Желание обменяться словом с товарищем было, очевидно, сильнее любой осторожности [1033].
К тому же следует принимать во внимание, что разведывательные службы союзников прибегали к искусным трюкам для добывания сведений из пленных. Для ведения разговоров к ним в качестве шпионов подсаживали эмигрантов и пошедших на сотрудничество пленных [1034]. Кроме того, помещали вместе военнослужащих равных званий, но из разных частей. Метод себя зарекомендовал: подводники с разных подводных лодок рассказывали подробности своих приключений, авиаторы сравнивали свой боевой опыт и технические характеристики своих самолетов. К тому же солдаты оказывались в лагере уже через несколько дней после того, как попали в плен. То есть они находились там еще под непосредственным впечатлением часто драматических обстоятельств их пленения. В результате этих переживаний возникала очень сильная потребность выговориться, ведь парням едва-едва удавалось избежать смерти. Поведение офицеров в этом случае обычно не отличалось от других пленных.
Насколько многие пленные были готовы к сотрудничеству, показывают материалы допросов в Форт-Ханте. Некоторые военнослужащие готовы были поделиться любыми знаниями за получение преимуществ в плену или — в редких случаях — чтобы разглашением тайны совершить акт сопротивления нацистскому режиму [1035]. Некоторые даже диктовали допрашивающему офицеру точные размеры изделий боевой техники, чертили схемы военных объектов в тылу или чертежи оружия. Но большинство пленных опасались такого широкого сотрудничества и все же ограничивали своей самоцензурой узкий круг тем военно-тактических и технических фактов. Напротив, на вопросы о политике, условиях жизни в Германии или моральном состоянии Вермахта они отвечали свободно. Такими же откровенными военнослужащие были в разговорах друг с другом, в которых, к большой радости разведывательных служб союзников, табу оставались лишь собственные чувства.
На самом деле ни британцы, ни американцы не предпринимали больших усилий, чтобы порадовать более поздние поколения историков. Что же им принесла атака подслушивания? Деятельность разведывательных служб во время Второй мировой войны была в высшей степени сложной и никогда не основывалась на одном источнике. Получение информации от военнопленных относилось к области «гуманитарной разведки», и ей внутри сети добывания и оценки информации, несомненно, принадлежала ключевая роль. Таким образом, на протяжении всей войны союзникам удавалось бросать широкие взгляды на все области жизни Вермахта. В их поле зрения попадали состояние, тактика, моральный дух немецкой армии, а также технические спецификации ее вооружения. Во время воздушной битвы за Англию впервые открылся потенциал «гуманитарной разведки», и больше даже не приходило и мысли о возможности его исключения из процесса получения информации. Необычайным успехом «гуманитарной разведки» была, по-видимому, оборона от «оружия возмездия», на что указывает подслушанный разговор между генералом Вильгельмом Риттером фон Тома и генералом Людвигом Крювелем [1036]. Работа, несомненно, стоила свеч, и союзникам было теперь слишком хорошо известно, что они создали очень эффективную систему «гуманитарной разведки». Впрочем, в этом и заключалась причина того, что ее документы они не применили для ведения процессов над военными преступниками. Собственные методы получения информации ни в коем случае не должны были стать широко известными [1037].
Благодарность
Для написания этой книги использовались исследования, покоящиеся на плечах многих. Без поддержки многочисленных коллег было бы невозможно представить данный труд. Мы выражаем глубокую благодарность Фонду Герды Хенкель и Фрица Тиссена, финансировавшего нашу исследовательскую группу. Доктор Михаэль Хансслер, доктор Ангела Кюнен, доктор Франк Зудер и их группы оказали нам чрезвычайно активную поддержку. Они и их учреждения представляют впечатляющий пример того, насколько целенаправленным, эффективным, не осложненным и приятным в личном плане может быть научная помощь.
Мы благодарим профессора Михаэля Матеуса, директора Немецкого исторического института в Риме, за его сотрудничество при составлении заказа, его всестороннюю помощь в работе над проектом в Риме, а также за организацию конференции в апреле 2008 года, на которой мы представили результаты нашего исследования итальянским коллегам. Мы выражаем также сердечную благодарность доктору Луцу Клинкхаммеру из Немецкого исторического института в Риме за его поддержку итальянского проекта. Культурно-исторический институт в Эссене был не только главным местом ведения наших исследований, но и учреждением, предоставившим место для рабочей группы, конференций и семинаров, благодаря которым мы могли продвигать наш проект в чрезвычайно вдохновляющей междисциплинароной атмосфере. Сотрудниц и сотрудников нашего проекта докторов Христиана Гуделиуса, Амедео Ости Герацци, Феликса Рёмера, Михаэлу Крист, магистров Себастьяна Гросса и Тобиаса Зайдля мы благодарим за три года интенсивного и конструктивного сотрудничества. Они образовали великолепную команду исследователей, сотрудничать с которой представляло для нас большую радость! В июне 2008 года к ним присоединился доктор Рихард Герман из Института исторических социальных наук им. Людвига Больцмана в Вене. Благодаря ему мы получили многочисленные социально-биографические данные о военнослужащих, подвергавшихся подслушиванию, прежде всего об австрийцах, служивших в Вермахте. Доктор Дитмар Рост обеспечил нас многочисленными справками о восприятии и оценках американских солдат. Мы очень рады тому, что работу над проектом нам удалось также вплести в канву университетского образования, и, таким образом, было написано несколько магистерских работ. Фалько Белл, Николе Бёгли, Штефани Фукс, Александер Хёркенс, Анетте Недер, Катарина Штауб, Мартин Трентляйн, Даниэла Вельниц и Матиас Войзман своими исследованиями внесли важный вклад в успех общего проекта. Мы хотели бы выразить всем им сердечную благодарность за участие.