Про купюры это я уже додумала, а кожей и вправду пахло. И еще алкоголем, табаком и резковатым мужским парфюмом — это уже от Стаса, который поймал меня и прижал к себе так, казалось, недвусмысленно, что я сначала удивилась, потом испугалась и только чуть-чуть не дошла до следующей стадии, когда поняла, что он просто перегнулся, чтобы закрыть дверцу.
— Ну привет, стервочка… — скользнуло горячим дыханием от уха до ключицы, но потом дверца все-таки хлопнула, и он отстранился.
Хотя все равно сидел слишком близко для такого просторного салона.
Я повернулась к переднему сиденью — там постукивал по рулю в кожаной оплетке незнакомый мне мужчина с очень короткой стрижкой.
— Это водитель, — тут же пояснил Стас. — Пришлось подрезать машинку у партнера, чтобы впечатлить твоих подружек и заодно самому не засветиться в этом гнезде акул пера. Вам же только пальчик покажи — по локоть отхватите и не поперхнетесь.
— А партнера не жалко? — я не знала, как устроиться на слишком широком и мягком диване. Все время тянуло лечь, откинуться на грудь Стасу, растечься счастливой лужицей по коже цвета молочного шоколада.
— Его репутации уже ничего не повредит.
Разумеется, мне тут же приспичило узнать, что же там за партнер такой!
Но Стас не был в настроении раскрывать секреты.
Он пригнулся, разглядывая через затемненное стекло столпившихся на крыльце моих сокурсников:
— Все налюбовались? Инночка и другие подружки видели, куда ты села?
— Вроде… — я тоже склонила голову набок, высматривая знакомых. — Рената, Оля… а, вот и Инночка! — та выглядела странно-нервно, гипнотизируя взглядом «мазератти». — Все в порядке, завтра весь курс будет знать, с кем я уехала.
— Значит, задача выполнена.
Водитель понял эту фразу как приказ. Машина тронулась так плавно, что я даже не сразу поняла, что мы едем. Это он, значит, прислушивается ко всем разговорам?
Не слишком уютно.
Вообще, несмотря на то, что внутренности салона просто вопили о роскоши и комфорте — я провела кончиками пальцев по лаковому дереву вставки на двери — мне здесь не нравилось. Страшновато было даже просто сидеть в машине, у которой одно колесо стоит дороже нашей квартиры.
— Как экзамен, кстати? — отвлек меня вопрос Стаса. Он-то чувствовал себя вполне комфортно. И в машине, и в такой опасной близости ко мне.
— Экзамен просто отлично! — затараторила я, с облегчением переключаясь на привычную тему. — Преподша сказала, что вообще-то у нее перерыв и она хочет курить, но я могу прогуляться с ней и заодно поболтать. Пока туда-сюда ходили, я ей все уши прожужжала сначала про канал, потом про кофейню, потом еще немножко про канал — на английском, разумеется! — и она даже спрашивать больше ничего не стала, сразу как пришли, попросила зачетку. Везуха у меня сегодня, хоть в лотерею играй.
— Я рад, — коротко отозвался Стас.
— Везуха — это и про тебя тоже, — серьезно сказала я. — Спасибо, что не забил на меня.
— Надо было.
Я кинула на него быстрый взгляд, уточнила:
— Ты на самом деле ведь не злишься?
— Злюсь, что чуть не спалился перед целым факультетом папарацци, а так нет, — хмыкнул он. — Не помирились еще с Инночкой? Не веришь ей?
Меня немного удивил даже не вопрос, а то, что он вообще держит в голове всю ситуацию и даже помнит имя. Артем, вон, чуть ее не трахнул, а все еще называет «твоя подруга».
— Может, и верю… — я обхватила себя ладонями за плечи, ежась от прохлады кондиционера, и водитель тут же пробежался пальцами по приборной панели, повышая температуру в салоне. — Но пусть сама подходит.
— Это нелогично, — заметил Стас. — Если ты ей веришь, то виновата перед ней ты. Значит, тебе и делать первый шаг.
— Какая логика, я же девушка! — огрызнулась я. Как отвратительно легко вытащил он наружу то, о чем я старалась не думать, старательно разжигая в себе обиду…
— Раньше была умной девушкой. Мне так показалось.
— Ста-а-а-ас!
— Что? — поднял он брови.
— Ты зануда!
Он отвернулся, пряча ухмылку.
Раскинул руки на спинке сиденья, потянулся ко мне, поймал прядь моих волос и дернул, словно мальчишка, который никак не может пройти мимо косичек одноклассницы, которая ему нравится.
— Что у вас с каналом, кстати? — как будто спохватился он, продолжая наматывать прядь на палец и нежно потягивая ее. Чуть больно, но почему-то приятно. — Я заходил — там последним роликом висит наше интервью. Все, наигрались? Я тогда не буду ссылки на вас давать, какой смысл?
Я закатила глаза:
— Ну хватит, может, меня отчитывать, а? То как дела в институте, то извиниться перед Инночкой, теперь про канал. Ты мне кто — тайный любовник или строгий папочка?
Стас перехватил пальцами прядь и потянул чуть сильнее, заставляя меня прогнуться в спине и качнуться к нему, нарушая установленную мной «приличную дистанцию».
Зарылся пальцами в волосы и, глядя на меня своими туманно-серыми глазами, негромко спросил:
— Мы же вроде договорились, что учитель в школе стервозности, — сжал пальцы, слегка потянул мою голову назад. — Передумала?
Вот что он делает? Зачем? Почему у меня должно срываться дыхание, а в голове мелькать сцены позавчерашней ночи? Что было в Вегасе — должно оставаться в Вегасе!
— Не знаю, — ответила я, встречая его взгляд. — Прямо сейчас я не хочу никакой стервозности.
— А чего ты хочешь?.. — спросил он, массируя кожу головы кончиками пальцев так, что по всему телу разбегались искристые мурашки.
— Покусать тебя, мороженое и фырфырфыр! — ответила я, глядя на него честно-пречестно.
Стас смотрел на меня еще секунду или две, а потом выпутал пальцы из моих волос, завернул рукав рубашки еще выше и протянул мне предплечье:
— На, кусай.
Я внимательно рассмотрела его — остро контрастирующая с белой рубашкой загорелая кожа, темные волоски на ней, напрягшиеся жилы на запястье… и с наслаждением впилась зубами.
Не жалея, со всей силы.
Стас даже не дернулся. Только задержал дыхание на несколько секунд, пока я не разжала челюсти.
Спросил:
— Все?
Я куснула еще раз, уже легче, покатала жилистую плоть между зубами, потрогала кончиком языка солоноватую кожу и наконец отпустила:
— Теперь все.
Стас внимательно рассмотрел отпечаток моих зубов, покачал головой, раскатывая рукав, чтобы скрыть его:
— А ты настоящая кошка. Беспощадная и злая.
— Фырфырфыр! — отозвалась я. — А мороженое?
— Знаешь, я еще не готов покупать мороженое юным любовницам. Какой-то неправильный оттенок отношений, знаешь ли… — сказал он, раскатывая симметрично и второй рукав.
— Вечно у тебя косяки с исполнением третьего желания, уважаемый джин.
Я покосилась на затылок водителя.
Затылок не выражал никаких эмоций. Наверняка в этой машине происходило много интересного.
Может быть, даже устраивали оргии.
Но я не уверена, что занимались людоедством.
Так что я чувствовала в его молчании и недвижности легкий оттенок недоумения.
Хотя, может быть, мне только казалось.
— Почему ты передумал и решил мне помочь? — спросила я Стаса, который больше не лез с расспросами. То ли темы кончились, то ли шкурку стало жалко — вдруг откушу что-нибудь в следующий раз.
— Я же джин, мы обязаны выполнить три желания, — пожал он плечами. — Сама сказала.
— А если серьезно?
— А если серьезно… — вновь развернулся ко мне Стас. — То я не выбрасываю голодных кошек обратно на улицу, даже если они кусаются, когда чистишь им уши и запихиваешь в глотку таблетки.
— Я больше не буду, — виновато сказала я, быстро погладив кончиками пальцев ткань рубашки над тем местом, где оставила след.
Стас лишь тихонько хмыкнул:
— Кусайся на здоровье. Но постарайся все-таки делать, как я говорю, если хочешь получить результат.
— Буду, теперь честно буду! — обрадовалась я. — Ты ведь еще что-то придумал, да? Скажи, что делать?
Почему-то Стас глубоко вздохнул, словно ждал другого ответа.
В этот момент «мазератти» затормозил у моего дома. Я и не заметила, что мы уже добрались, даже не отследила, что едем по родному району. Стас не спешил выходить. Я же послушно ждала, помня урок о том, что мужчина должен открывать мне дверь. Или на учителей это теперь не распространяется?
Но он только смотрел на меня, словно собираясь что-то сказать, но не находя слов. Водитель сидел прямой и недвижный, словно манекен, будто и нет его. В сгустившемся воздухе звенело напряжение, но я даже приблизительно не представляла, о чем может пойти разговор. Притихла, подобрала под себя ноги, не решаясь ни двинуться, ни пошутить.
Ожидание лопнуло внезапно, будто мыльный пузырь, так и не разразившись грозой. Стас вдруг очнулся, словно спохватившись, открыл дверь со своей стороны, обогнул машину и распахнул мою. Подал руку.
Жаль, что знаменитые бабушки на скамейках остались только в анекдотах, разговоров им бы хватило до конца года!
— Ну… все? Пока? — замялась я, теребя серебристый рюкзак.
— Да… — задумчиво отозвался Стас, но тут же спохватился: — Нет! Стой! Чуть не забыл.
Он нырнул на мгновение в машину и вернулся с изящной коробочкой. Протянул мне.
Я повертела ее, не совсем понимая, что происходит, но открыла и достала телефон. Новый. Совсем новый — эта модель вышла только неделю назад и в России пока не продавалась.
— Это мне? Зачем?
— Тебе, кому еще, — ответил Стас. Он уже вернулся в свое обычное нагловато-холодное настроение. — А то ходишь как бомж с расколотым экраном. Заодно мудаку своему похвастаешься.
— А что я ему скажу?.. — растерялась я.
— Ничего.
— Он же спросит?
— Будешь мяться и выдвигать разные противоречивые версии. Чтобы было видно, что врешь, — пожал плечами Стас, и глаза его хищно сверкнули. — После этого любой самый невинный ответ вызовет подозрения.
— И он будет ревновать?
— Обязательно!