– Я видел эту штуку в деле! – драматическим шепотом сообщил он. – Это что–то потрясающее! Выслушай меня. И постарайся устоять на ногах… В этом автомате вообще нет никаких сигарет!
Джек задумался всерьез.
– Совсем?
Лоуз присел на корточки и показал на пачки за стеклом:
– Это все штучные экземпляры, вроде как для образца. А резервуара – нет совсем, то есть запаса… Да ты сам посмотри!
Он бросил в щель монетку в двадцать пять центов, выбрал рычажок «Кэмел» и решительно дернул. Выскочила пачка – «Кэмел», – и Лоуз подхватил ее.
– Видал?
– Не понял! – признался Джек.
– То же творится и с конфетным автоматом! – Лоуз перебрался к машине, выдающей карамель. – Конфеты выскакивают, а внутри пусто. Только фантики в окошке. Понятно?
– Непонятно.
– Ты что, никогда о чудесах не читал? В пустыне, скажем, это была вода и пища. Первое чудо.
– Ох–хо–хо, – только и мог проговорить Гамильтон.
– Автоматы действуют по библейскому принципу. Деление чудом. Или размножение чудом. Как размножение делением, понимаешь?
Лоуз достал из кармана отвертку, встал на колени и начал разбирать конфетный автомат.
– Говорю тебе, Джек, это величайшее открытие человечества. Форменный переворот в производстве. Все концепции машинных операций, вся конвейерная сборка… – Он пренебрежительно махнул рукой. – Все. Капут! Не надо больше сырья. И дешевой рабсилы. Не надо грязных, дымящих заводов. В этих размалеванных ящичках скрыта великая тайна.
– М–да, – пробормотал сбитый с толку Джек. – Может, в твоих словах есть крупица смысла.
– Процесс можно поставить на широкую ногу!.. – Лоуз силился оторвать заднюю стенку агрегата. – Помоги–ка. Надо снять замок.
Замок с легкостью отлетел. Вдвоем они отделили заднюю стенку. Как Лоуз и предсказывал, вертикальные колонки автомата, выполнявшие роль накопителей товара, были абсолютно пусты.
– Дай десятицентовик! – попросил Лоуз.
Он уверенными движениями очистил механизм. Справа открылся канал выброса покупки; он шел от сложной комбинации ступенек, рычагов и шестеренок. Лоуз пыхтел, стараясь выяснить, как действует механизм.
– Карамелька, похоже, появляется здесь, – предположил Джек. Потянувшись над плечом Лоуза, он коснулся плоской полочки. – Монета опрокидывает стопор и приводит в действие этот плунжер. Тот толкает конфету к выходу, гравитация делает все остальное.
– Брось монету, – торопливо сказал Лоуз. – Я хочу знать, откуда берется конфета, будь она неладна.
Гамильтон вставил монету и потянул за первый попавшийся рычажок. Колесики и тяги пришли в движение. Из середины этой круговерти возникла красочная конфета, соскользнула по желобу в канал и упала в нишу.
– Она просто образовалась из ничего! – благоговейно прошептал Лоуз.
– Но в строго определенном месте! – заметил Гамильтон. – Кажется, в момент возникновения она прикасалась к выставленному образцу. Это похоже на процесс расщепления. Образец распадается на два экземпляра – одинакового веса и объема.
– Что я говорил тебе, Джек? Брось еще монету!
Карамелька вновь материализовалась и скользнула в нишу. Оба исследователя замерли в молчаливом восхищении.
– Чистая работа! – признал Лоуз. – Прекрасное применение механики чудес.
– Но применение скромное, – подчеркнул Гамильтон. – Конфеты, безалкогольные напитки, сигареты… Ничего серьезного.
– Тут–то мы и проявим себя! – многозначительно заявил Лоуз.
Он стал осторожно вдвигать в зазор между образцами товара тонкую полоску фольги. Полоска, не встретив сопротивления, аккуратно вошла в зазор.
– Отлично! – Лоуз потер руки. – Если я уберу первоначальный образец и заменю его чем–нибудь поосновательней…
Джек снял образец конфеты и поставил на ее место бутылочную пробку. Они привели в действие механизм – и в нишу скатилась точно такая же пробка.
– Что и требовалось доказать! – кивнул Лоуз. – Машина воспроизводит что угодно.
Он достал несколько монеток.
– Давай ближе к делу!
Джек был настроен более фундаментально.
– Послушай, как ты на это посмотришь?.. Известный принцип электроники – регенерация! Часть сигнала с выхода подается опять на вход… Происходит наращивание: чем больше на выходе, тем больше поступает на вход и воспроизводится…
– Жидкость лучше всего, – тут же развил соблазнительную идею Лоуз. – Где бы достать стеклянные трубки?
Не долго думая, Джек принялся срывать со стены часть неоновой рекламы, а Лоуз отправился в бар заказать что–нибудь подходящее. Джек еще возился, сооружая стеклянный трубопровод, когда вернулся Лоуз с крохотной рюмкой янтарной жидкости.
– Бренди, – пояснил Лоуз. – Точнее, настоящий французский коньяк. Лучший, какой у них был.
Гамильтон поставил рюмку на полочку, где прежде находился образчик конфеты. Трубка, освобожденная от неона, шла от точки воспроизводства товара и дальше раздваивалась: один конец возвращался к рюмке, другой выводился в нишу.
– Отношение четыре к одному, – объяснил Гамильтон. – Четыре части идут на выход. Одна часть возвращается к источнику. По идее чистоган должен постоянно возрастать. Предел – бесконечность.
Лоуз ловко заклинил стопор и запустил аппаратец в безостановочном режиме. Вскоре коньяк стал капать из выходной трубки прямо на пол. Лоуз и Гамильтон схватили отставленную заднюю стенку, привинтили ее на положенное место и прилепили замок.
Мирный конфетный ящик тихой струйкой принялся бесперебойно выдавать коньяк высшего качества.
– Ну, вот! – довольно хмыкнул Джек. – Бесплатная выпивка. Прошу в очередь!
Клиенты не заставили долго ждать и бойко потянулись на призыв. Наблюдая за растущей очередью, Лоуз проговорил:
– Мы пользуемся механизмом, но не знаем, каков его принцип. С точки зрения механики все ясно. Но остается главный вопрос – почему?
– Может, принципа–то и нет, – предположил Гамильтон. – Чудеса именно поэтому и считаются чудесами. Когда нет никаких законов, а есть лишь случайный каприз. Просто–напросто что–то случается – то, чего нельзя предугадать.
– Но какое–то правило должно все–таки присутствовать! – возразил Лоуз, указывая на автомат. – Когда опущена монета, появляется товар. До сих пор мы получали конфеты. Изменив правило, мы получаем коньяк, а не морковку, например. Нужно только выяснить, какие элементы необходимы, чтоб видоизменять имеющееся правило.
– Если мы сумеем узнать причину раздвоения предмета, то… – взволнованно проговорил Гамильтон.
– Именно! Процесс идет со страшной силой. Какая–то пакость его раскручивает. В принципе, наплевать, как это делается. Узнать бы только, в чем суть загадочного нечто. Мы ведь не суетимся из–за того, что сера, селитра и древесный уголь образуют порох. Нам вполне хватает сведений, в какой пропорции их надо смешивать…
Они вернулись к бару, с трудом миновав толпу страждущих порции дармового коньяка.
– Выходит, в этом мире тоже есть законы, – заметил Джек. – Как и в том, нашем. Хотя нет, тут я, наверное, погорячился…
Тень скользнула по лицу Билла Лоуза.
– Да, верно… – Его энтузиазм испарился. – Я и забыл!..
– О чем?
– Чудес в нашем собственном мире не бывает. Они существуют только здесь.
– О… – обмяк и Джек. – Действительно…
– Мы напрасно тратим время.
– Если только у нас не возникнет желания остаться.
Лоуз уселся на табурет у стойки и подхватил свой стакан. Нахохлившись, как подраненная ворона, он проворчал:
– Может, так и следует поступить.
– А как же! – добродушно отозвался подваливший Макфиф. – Оставайтесь! Смекалистые парни всегда выходят из игры победителями.
Лоуз украдкой глянул на Гамильтона:
– Ты хотел бы?.. Тебе здесь нравится?
– Нет!
– Мне тоже. Но есть ли выбор? Мы даже не знаем, куда нас занесло. А уж как выбраться отсюда…
– Такое милое местечко! – негодующе вмешалась блондинка. – Я постоянно здесь, и мне нравится!
– Мы говорим не о баре, – бросил ей Гамильтон.
Крепко стиснув стакан, Лоуз озабоченно произнес:
– Рулить отсюда все равно надо. Каким угодно способом.
– Будем искать выход, – нахмурился Джек.
– Ты знаешь, что продается в здешнем супермаркете? – ядовито осведомился Лоуз. – Консервированные Святые Дары!
– Представь, что тебе предложат в хозяйственной лавке, – откликнулся в ответ Гамильтон. – Весы. Чтобы ты взвешивал свою грешную душу.
– Вот глупости–то! – капризно возразила блондинка. – Душа веса не имеет.
– Тогда, – задумчиво продолжил Джек, – ее можно пересылать по почте бесплатно.
– А сколько же душ, – с издевкой подхватил Лоуз, – может войти в один конверт? Новая религиозная проблема! Опять – раскол человечества, фракции, секты, кровь по улицам рекой…
– Десять! – выдвинул предположение Джек.
– Четырнадцать, – возразил Лоуз.
– Еретик! – воскликнул Гамильтон, скорчив жуткую гримасу. – Чудовище, поедающее младенцев!
– А ты – кровопийца, не гнушающийся порченой кровью!
– Проклятое отродье! Пожиратель дерьма!
Лоуз на миг умолк и задумался.
– Знаешь, что тебе покажут по телевизору в воскресенье утром? Не знаешь? И я тебе не скажу. Сам увидишь.
По–прежнему сжимая порожний стакан, он неожиданно соскользнул с табурета, метнулся в сторону и пропал в толпе.
– Эй! – изумленно воскликнул Джек. – Куда это он двинул?
– Он просто псих, – безмятежно сообщила блондинка.
На мгновение Билл Лоуз опять показался. Его чернокожее лицо казалось пепельно–серым, как маска из склепа. Обращаясь к Гамильтону сквозь шум и гам, он крикнул:
– Эй, Джек!..
– Что такое? – обеспокоенно откликнулся Гамильтон.
Гримаса отчаяния исказила лицо негра.
– В этом мире… – Слезы навернулись ему на глаза. – В этом проклятом м–месте я стал тусовать…
Он исчез, предоставив Джеку гадать об услышанном.
– Что он имел в виду? – спросила любопытная блондинка. – Тасовать карты?
– Или, может, тусоваться. Шаркать, иначе говоря…