– Угу.
Зазвучали «Дафнис и Хлоя»… Добрая половина фонотеки загадочным образом испарилась – в основном современные аранжировки или эксперименты с ударными. Миссис Притчет предпочитала добротных классиков: Бетховена, Шумана, тяжеловесные концерты, привычные для слуха человека пуританских устоев. Утрата любимой коллекции Бартока привела Джека в страшное уныние. Вещи Белы Бартока лучше всего ложились Джеку на душу, отзываясь самым интимным переживаниям. Нет, жить в мире миссис Притчет нельзя – старуха пострашней Тетраграмматона.
– Как теперь? – почти машинально спросил он, убавив свет лампы почти до нуля. – Больше не бьет в глаза?
– Она и не била, Джек! – откликнулась Силки. Смутное беспокойство отразилось у нее на лице. – Странно… Я не вижу, куда идти. Боюсь, упаду!..
– Упадешь – так найдем! – усмехнулся Гамильтон. – Что будешь пить? Где–то тут оставалась бутылочка виски.
Дернув дверцу бара, он опытной рукой пошарил внутри. Пальцы обхватили горлышко бутылки. Одновременно он нагнулся за стаканами. Бутылка показалась подозрительно легкой – ближайшее ознакомление подтвердило отсутствие выпивки.
– Тогда хлебнем мятного ликера, – вздохнул Джек. – О’кей?
«Дафнис и Хлоя» уже наполняли полутемную комнату великолепием страсти и неги. Джек подвел Силки к тахте и усадил девушку. Она послушно взяла рюмку ликера и чинно пригубила. Джек с видом судебного эксперта на месте преступления расхаживал взад–вперед, то регулируя звук, то убавляя свет. Потом взбил подушку на тахте, убедился в том, что дверь заперта на ключ. Сверху слышалось, как Марша суетится на кухне. Что ж, сама виновата…
– Закрой глаза и расслабься! – приказал он Силки.
– Я расслабилась!.. – В ее голосе по–прежнему звучал испуг. – Этого, что ли, недостаточно?
– Конечно, конечно, – мрачно согласился Джек. – Все просто замечательно. Послушай, а что, если ты сбросишь обувку и сядешь по–турецки? Вот увидишь, Равель будет восприниматься совсем по–другому.
Силки послушно сбросила белые кроссовки и, подтянув ноги, уселась по–восточному.
– Очень мило, – проговорила она с грустью.
– В сто раз лучше, правда?
– Ага.
И тут неожиданный приступ отчаяния накатил на Джека.
– Все бесполезно, – подавленно забормотал он. – Ничего не получится!
– Что не получится, Джек?
– А, не важно!
На пару минут повисло гнетущее молчание. Потом Силки тихо и осторожно тронула Джека за руку:
– Мне очень жаль.
– Мне тоже.
– Я виновата?
– Немного. Так сразу не объяснишь.
Чуть поколебавшись, Силки сказала:
– Можно тебя спросить?
– Конечно. О чем угодно.
– Ты бы хотел…
Голос девушки звучал едва слышно. В сумерках ее широко распахнутые глаза напоминали две тусклые звездочки на затянутом тучами небе.
– Джек, хочешь меня поцеловать? Один только раз?
Джек крепко обнял девушку и притянул к себе. Взял в ладони ее маленькое острое личико и поцеловал. Силки прильнула к нему, легкая, хрупкая и ужасно костлявая. Джек не разжимал объятий, пока девушка сама не высвободилась. Впрочем, какая девушка? Всего лишь слабая тень, потерянная своим владельцем в сумерках.
– Мне так плохо. – Голос ее задрожал.
– Не надо…
– Я какая–то… опустошенная. У меня все болит. Почему, Джек? В чем дело? Почему мне так плохо?
– Оставь! – отрывисто бросил он.
– Мне страшно. Мне хочется тебе что–то дать… и нечего. Я всего лишь пустое место. Пустышка.
– Не совсем.
Силки вскочила на ноги и теперь маячила размытым силуэтом, быстро передвигаясь по комнате. Когда Джек вновь поднял глаза, Силки предстала уже полностью нагой. Одежда аккуратной стопочкой сложена рядом на тахте.
– Ты меня хочешь?
– Да, но… скорее теоретически.
– Ты можешь!
– Могу? – иронически усмехнулся Гамильтон.
– Тебе – можно, я хотела сказать.
Гамильтон протянул ей обратно тряпки:
– Одевайся. Мы зря теряем время, а обед стынет.
– Что, бесполезно?
– Да! – с горечью ответил Джек, стараясь не смотреть на нелепо исковерканное женское тело. – Абсолютно бесполезно. Но ты сделала все, что могла.
Как только Силки оделась, Джек взял ее за руку и повел к двери. Проигрыватель за спиной все еще плел бессмысленные кружева любовных призывов. Ни Гамильтон, ни Силки не слышали их, удрученно поднимаясь по лестнице.
– Извини, я так подвела тебя, – шептала Силки.
– Забудь.
– Может, найдется какой–нибудь выход. Может, я…
И вдруг голос ее смолк, оборвавшись на половине фразы. А ладонь Джека уже не сжимала тонкие сухие пальчики. Шокированный, он резко обернулся и вытаращился в темноту.
Силки исчезла. Она выбыла из этой реальности.
Джек замер на месте, с дрожью в коленях поджидая новых сюрпризов. И тут наверху распахнулась дверь, на лестнице показалась Марша.
– О!.. – удивленно воскликнула она. – Вот ты где. Поднимайся быстрей, у нас гости.
– Гости!.. – тупо повторил Джек.
– Миссис Притчет. И она привела еще кое–кого. Похоже, намечается вечеринка.
Как в дурмане, Гамильтон одолел оставшиеся ступеньки и проковылял в гостиную. И окунулся в оживленное многоголосие. Из всех пришедших выделялась громоздкая фигура женщины в кричаще–дешевой шубе и нелепой шляпе с громадными перьями… Ее перекрашенные локоны обрамляли одутловатое лицо и морщинистую шею.
– А вот и вы! – восторженно закричала миссис Притчет, едва завидев Джека. – Сюрприз! Сюрприз!
Приподняв набитую до отказа картонку, она громко объявила:
– Я привезла изу–уми–и–ительные пирожные! И глазированные фрукты – уверяю, вы таких в жизни не пробовали!
– Что вы сделали с ней? – рявкнул Гамильтон, наступая на женщину. – Где она теперь?
На миг миссис Притчет лишилась дара речи. Затем ее пятнистые пухлые щеки разъехались в коварной улыбке:
– Да ведь я упразднила ее, милый! Всю эту категорию. Вы не знали разве?
В то время как Гамильтон пытался взглядом сокрушить миссис Притчет, Марша тихонько подошла и шепнула ему на ухо:
– Осторожней, Джек! Будь осторожен!
Он повернулся к жене:
– И ты причастна к этому?
– Косвенно. – Она пожала плечами. – Эдит меня спросила, где ты, и я сказала ей… Не в подробностях, ты не думай… просто в общих чертах.
– В какую же категорию угодила Силки?
Марша улыбнулась:
– Эдит очень точно определила. Маленькая говнюшка или что–то вроде.
– Но их же множество! – воскликнул Гамильтон. – Стоило ли так?..
За спиной у Эдит Притчет показались Билл Лоуз и Чарли Макфиф. Оба навьючены, как грузчики из бакалейной лавки.
– Большое торжество! – доложил как бы извиняющимся тоном Лоуз, осторожно кивнув Гамильтону. – Где тут кухня? Я хочу скорей это поставить!
– Как жизнь, приятель? – хитро подмигнул Макфиф. – Неплохо время проводишь, верно? У меня в мешке двадцать банок пива.
– Здорово, – еще не до конца очухавшись, буркнул Джек.
– Тебя стоит только пальцем ткнуть!.. – добавил раскрасневшийся Макфиф. – То есть, я говорю, это ей стоит только пальцем…
Подошла хмурая Джоан Рейсс. Мальчишка, Дэвид Притчет, шагал рядом с ней. Замыкая процессию, ковылял с каменным выражением лица старый ветеран.
– Все здесь?! – не вполне понимая происходящее, спросил Гамильтон.
– Мы собираемся играть в шарады, – радостно сообщила Эдит Притчет. – Я забегала на минутку после ленча, – пояснила она Гамильтону. – И мы отлично поболтали с вашей женушкой. От души!
– Миссис Притчет… – начал было Джек, но Марша сразу оборвала его.
– Пошли на кухню, ты мне поможешь! – четко скомандовала она.
Джек поплелся без особого желания за Маршей. В кухне торчали с неприкаянным видом Макфиф и Билл Лоуз. Лоуз состроил гримасу, что, видимо, должно было означать улыбку – опасливую и отчасти виноватую. Гамильтону было нелегко определить. Лоуз торопливо отвернулся и принялся распаковывать бесконечные кульки и свертки с закуской. Миссис Притчет явно питала слабость к бутербродам.
– Бридж! – торжественно объявила миссис Притчет в соседней комнате. – Но нам потребуются четверо. Мы можем рассчитывать на вас, мисс Рейсс?
– Боюсь, из меня никудышный игрок, – бесцветным голосом ответила мисс Рейсс. – Но я сделаю все, что смогу.
– Лоуз! – окликнул Гамильтон. – Не могу поверить, что ты играешь в это… Я не удивился бы Макфифу, но чтобы – ты?!
– Беспокойся о себе! – не поднимая глаз, проворчал Лоуз. – Я сам о себе позабочусь!
– В твоей башке достаточно мозгов, чтобы…
– Масса Гамильтон, – стал кривляться Лоуз. – Даст Бог день, даст Бог и пищу. Мая дольше жить будит.
– Прекрати! – покраснев, сердито бросил Джек. – Кончай придуриваться!
С издевательской ухмылкой Лоуз повернулся к Джеку спиной. Но несмотря на всю его браваду, было заметно, как он дрожит. Руки Лоуза тряслись так сильно, что Марше пришлось отнять у него кусок копченого бекона, чтоб негр не уронил.
– Оставь его в покое, Джек! – фыркнула она осуждающе. – Не лезь в чужую жизнь.
– Тут ты и не права! – возразил Гамильтон. – Это ее жизнь, ты поняла? Сама–то ты сможешь питаться только холодными закусками?
– Не так уж и плохо, – философски заметил Макфиф. – Ты что, приятель? Проспись! Это старушкин мир. Она тут заправляет!
В дверях появился Артур Сильвестр.
– Пожалуйста, можно мне стакан теплой воды и немного соды? У меня небольшая изжога.
Сильвестр молча прошел мимо к кухонной мойке. Там он получил от Марши стакан подогретой воды и соду. Удалившись в угол, он всецело сосредоточился на процедуре.
– Никак не могу поверить… – как заведенный бормотал Джек.
– Во что, дорогой?
– Силки. Она исчезла! Абсо–лют–но! Как мошка под паровозом.
Марша безразлично пожала плечами:
– Ну, она должна быть где–то в другом мире. В том самом настоящем мире. Скорей всего, опять клянчит у мужчин выпивку и предъявляет свой товар.
О «настоящем мире» Марша упомянула как–то двусмысленно, если не презрительно.