– Мари? – крикнул он. – Ты где?
Кто-то заворочался поблизости.
– Я здесь, – слабым голосом откликнулась она. – Кажется, мой шлем треснул и воздух выходит.
Конклин проверил.
– Все в порядке, Мари.
Корабль все еще двигался, но адский скрежет металла постепенно затихал. Наконец корабль замер. Свет вспыхнул и вновь погас. Где-то что-то капало. В коридоре по вывалившимся из шкафа вещам с потрескиванием плясали язычки огня.
– Погасить огонь! – приказал Гровс.
Схватив огнетушитель, Джерети неуверенно отправился в коридор.
– Полагаю, мы прибыли, – сказал он, управившись с огнем. Его голос тонко дрожал в шлемофонах переселенцев.
Кто-то включил фонарик.
– Корпус уцелел, – заметил Конклин. – Утечки не слышно.
– Давайте выйдем, – сказала Мари. – И посмотрим.
Гровс был уже возле люка. Стоя с каменным лицом, он подождал, пока все собрались вокруг него, а затем начал вручную открывать замок, разгерметизируя люк.
– Замок обесточен, – объяснил он. – Где-то короткое замыкание.
Люк скользнул назад. Воздух со свистом вырвался наружу, и Гровс шагнул вперед. Остальные, толпясь, последовали за ним. На мгновение все остановились в испуге и нерешительности, а затем начали спускаться по трапу на поверхность планеты.
На полпути вниз Мари споткнулась, но Джерети поддержал ее. Первым ступил на промерзшие камни один из японских рабочих-оптиков. Улыбнувшись, он махнул рукой:
– Все в порядке! Никаких чудовищ не наблюдается.
Мари попятилась.
– Посмотрите, – прошептала она. – Посмотрите на это сияние.
Поверхность планеты была бескрайней равниной, излучавшей зеленый свет. Мягкий, прозрачный, не дающий тени, он освещал лежащие вокруг камни.
– И так здесь всегда, – зачарованно сказал Джерети. – Я никогда не видал такого. – Он ткнул ногой промерзший камень. – Мы первые, ступившие сюда.
– Наверно, нет, – задумчиво ответил Гровс. – Когда мы снижались, я кое-что заметил. Я старался сесть как можно ближе, но не задеть. – Он взял на изготовку свой мощный излучатель. – Престон писал, что Диск, возможно, пришел сюда из другой системы.
Впереди возвышалась металлическая сфера с гладкой матовой поверхностью. Зеленые кристаллики замерзшего газа поблескивали вокруг людей, когда они осторожно шли к ней.
– Как, черт возьми, мы туда проникнем? – спросил Конклин.
Гровс качнул излучателем:
– Не вижу другого способа. – Его голос зазвучал в их шлемофонах. Он нажал на спусковой крючок и описал стволом круг. – Этот материал похож на нержавеющую сталь. Эта штука искусственного происхождения.
Конклин и Гровс пролезли сквозь дыру, которую излучатель проделал в металле. Ступив на пол, они почувствовали медленную пульсацию. Они оказались в помещении, забитом жужжащей аппаратурой. Наружу вырвалась струя воздуха.
– Нужно заткнуть, – сказал Гровс.
Они наложили заплату на дыру, проделанную излучателем, и принялись осматриваться.
– Добро пожаловать, – раздался тихий старческий голос.
Гровс вскинул оружие.
– Не бойтесь, – сказал старик. – Я такой же человек, как и вы.
Конклин и Гровс застыли на металлическом полу.
– Боже правый! – выдохнул Гровс. – Но я думал…
– Я Джон Престон, – сказал старик.
По спине у Конклина побежали мурашки. Зубы застучали.
– Вы сказали, что его корабль взорвался. Взгляните на него: ему добрая тысяча лет. А он должен был распылиться на атомы.
Тонкие, как бумага, губы дрогнули, словно соглашаясь, и из динамиков вновь раздался блеклый тихий голос.
– Я очень стар, – сказал Престон. – Я почти мертв и парализован. – Его рот искривился в подобии улыбки. – У меня артрит, вы это, наверное, знаете. И я где-то потерял свои очки. Поэтому вижу вас очень плохо.
– Это ваш корабль? – спросил Конклин. – Вы прибыли сюда раньше нас?
Старик кивнул. Его голову поддерживал бандаж.
– Он наблюдает за нами, – сказал Гровс. – Это страшно. Это неестественно.
– Как долго вы здесь? – задал вопрос Конклин древнему усохшему существу в ванне с питательным раствором.
– Извините меня, – ответил Престон. – Я не могу подойти и пожать вам руки.
Конклин заморгал.
– Похоже, он не услышал меня, – с тревогой сказал он.
– Мы представляем Общество Престона, – нерешительно начал Гровс. – Мы продолжаем вашу работу. А вы…
– Я так долго ждал, – прервал его старик. – Много тоскливых лет. Много, много длинных дней в одиночестве.
– Что-то тут не так! – с испугом воскликнул Конклин. – С ним что-то неладное.
– Он туг на ухо и плохо видит.
Конклин шагнул вперед, к нагромождению аппаратуры и сплетению проводов.
– Это не корабль. Это что-то другое, похожее на корабль, но не корабль. Я думаю…
– Я хочу рассказать вам о Пламенном Диске, – прервал его сухой голос Джона Престона. – Это именно то, что мне интересно. Именно то, что я считаю важным.
– Так считаем и мы, – сказал сбитый с толку Гровс.
Конклин взволнованно рассматривал гладкую внутреннюю поверхность сферы.
– Тут нет никаких двигателей! Эта штука не может летать! Это какое-то устройство типа сигнального буя. – Он резко повернулся к Гровсу. – Гровс, это буй. Я начинаю понимать…
– Вы должны выслушать меня, – продолжал Престон. – Я расскажу вам о Диске.
– И это не единственный буй, – сказал Конклин. – Этот принесло сюда, притянуло гравитационным полем планеты. Их, должно быть, тысячи, точно таких же.
Он медленно подошел к Гровсу.
– Мы имели дело не с кораблем, а с целой серией буев. Каждый направлял нас к следующему. Мы следовали по цепочке буев на всем нашем пути сюда, шли от одного к другому.
– Чего бы вы ни хотели, – непреклонно продолжал сухой голос, – выслушайте то, что я вам скажу.
– Заткнись! – крикнул Конклин.
– Я останусь здесь, – сказал Престон медленно и с болью, тщательно подбирая слова. – Я не решусь уйти. Если я…
– Престон! – завопил Конклин. – Сколько будет дважды два?
– Я ничего не знаю о вас, – упорно продолжал голос.
– Повторяй за мной! – потребовал Конклин. – У Мэри был барашек, его шерсть была белой как снег!
– Прекрати! – сказал Гровс; он был на грани истерики. – Ты спятил?
– Поиски были долгими, – продолжал бормотать монотонный скрипучий голос, – и ничего не дали. Совсем ничего.
Конклин расслабился. Он направился назад, к заплате в стене сферы.
– Он не живой. Это не ванная с питательным раствором. Там какая-то субстанция, на которую проектируется видеоизображение. Видео– и аудиозаписи синхронизированы так, чтобы получилась точная копия. Он умер сто пятьдесят лет назад.
В тишине продолжал звучать сухой тихий голос Престона. Конклин отодвинул заплату и выбрался наружу.
– Идите сюда, – махнул он остальным. – Заходите.
– Мы слышали по шлемофонам все ваши разговоры, – сказал Джерети, войдя внутрь. – Что все это значит? Черт возьми, при чем тут Мэри и барашек?
Он увидел копию Джона Престона и замолчал. Остальные вошли следом за ним, волнуясь и затаив дыхание. Один за другим они входили и останавливались, увидев старика, услышав его тихие слова, продолжавшие звучать в разреженном воздухе сферы.
– Запечатайте дыру, – приказал Гровс, когда вошел последний человек, японский оптик.
– Это он? – с сомнением спросила Мари. – Почему он так говорит? Словно повторяет… молитву.
Конклин положил свою тяжелую гермоперчатку на плечо девушки:
– Это только изображение. Он оставил сотни таких, а может, тысячи. Разбросал в пространстве, вокруг. Чтобы привлечь корабли и направить их к Диску.
– Значит, он мертв!
– Он умер давным-давно, – ответил Конклин. – Судя по его виду, он умер очень старым. Вероятно, через несколько лет после того, как обнаружил Диск. Он знал, что когда-нибудь сюда прилетят корабли. Он хотел привести один из них сюда, в его мир.
– Он, наверное, не знал, что будет создано Общество, – грустно сказала Мари. – Он не представлял, что кто-нибудь еще отправится на поиски Диска.
– Не знал, – согласился Конклин. – Но он знал, что сюда полетят корабли.
– Как жаль…
– Не поддавайтесь отчаянию, – сказал Гровс. – Мертва только физическая оболочка Джона Престона, и эта оболочка не самое главное.
– Наверное, вы правы, – согласилась Мари и просияла. – Это что-то изумительное, что-то вроде чуда.
– Молчи и слушай, – мягко сказал Конклин.
И все они замолчали и прислушались.
– Это не бессмысленное движение, – говорил бледный образ старика.
Его подслеповатые глаза были устремлены на группу людей; он не видел их, не слышал их, не знал об их присутствии. Он обращался к тем, кто был в тот момент, когда он это говорил, очень далеко от него.
– Не животный инстинкт делает нас беспокойными и неудовлетворенными. Вот что я скажу вам: самое возвышенное, что есть в человеке, – это потребность расти и идти вперед… открывать новое… развиваться. Достигать неизведанных территорий, приобретать новый опыт, эволюционировать. Отбросить рутину и повторение, отказаться от одуряющей монотонности и стремиться вперед. Постоянно идти дальше…