– Пожалуйста, – откликнулась Мари. – Мне было интересно, что почувствует при омовении кто-нибудь не из Клана. Я, конечно, знала, что Ник чувствовал силу луны, когда она его исцелила, но это другое.
– Я тоже чувствовал, но почти ничего не запомнил, – сказал О’Брайен. Он прокашлялся и повернулся к Зоре. – Спасибо, что омыла меня.
– На здоровье. Это часть обязанностей Жрицы Луны.
– Для тебя это, может, и в порядке вещей, но для меня это было очень необычно. Возможно, необычнее всего, что случалось со мной за всю мою жизнь. Я… гм… просто хотел, чтобы ты знала.
Мари с нарастающим любопытством наблюдала, как О’Брайен краснеет. Зора наклонилась к нему и мягко коснулась его плеча.
– Я рада, и мне приятно, что ты оценил мой труд. Я не хотела отмахиваться от твоей благодарности.
Она откинулась назад, перекладывая Хлою поудобнее, а Мари отметила, как взгляд О’Брайена задержался на том месте, где его коснулась Зора.
Мари почувствовала на себе взгляд Ника и, покосившись на него, одними губами прошептала: «О’Брайену нравится Зора». Глаза Ника на секунду расширились, потом он пожал плечами и слегка покачал головой. Мари не поняла, растерян он или забавляется ситуацией. Надо будет спросить, что ему известно о намерениях О’Брайена, когда вокруг будет поменьше ушей.
– Со стороны дебют Даниты выглядел очень неплохо, – сказала Дженна. – А вы как считаете?
– Она прекрасно справилась, – сказала Зора.
– Лучше, чем я в свой первый раз, – согласилась Мари. – Меня стошнило.
– И меня, – кивнула Зора.
– Так вы не жалеете, что взяли нас в ученицы? – спросила Изабель.
– Конечно, нет, – сказала Мари.
– Ни капельки! – согласилась Зора. – С Данитой омовение прошло просто замечательно. Легко и без напряжения.
– Надеюсь, мы покажем себя в целительстве не хуже, – сказала Изабель.
Мари улыбнулась.
– Я в этом не сомневаюсь.
– А вот и она! – Изабель вскочила, чтобы поприветствовать Даниту, к которой постепенно начал возвращаться румянец. Баст, как обычно, держалась рядом, но на этот раз с ними был еще и Антрес. Изабель стиснула Даниту в объятиях. – Мари и Зора как раз говорили, как здорово ты сегодня справилась.
Данита распахнула свои очаровательные серые глаза, и ее взгляд метнулся к Мари и Зоре.
– Правда? Это было так тяжело! И холодно! Я думала, что не выдержу и отпущу ваши руки, до того мне было плохо.
– Но не отпустила, – сказала Мари. – Отличная работа.
– О, я так рада! Вы не против, если я прилягу? Меня все еще немножко мутит.
– Отдых пойдет тебе на пользу, – сказала Мари. – Мама так уставала после омовения, что потом добиралась до норы, как будто в трансе.
– Но вы с Зорой совсем не устали, – сказала Данита.
– Потому что сегодня омовение прошло легко, – пояснила Зора. – И потому что ты нам помогала.
– И потом, постепенно ты к этому привыкаешь. Чем меньше сопротивляешься силе, тем проще ее отпустить и тем легче тебе будет потом, – сказала Мари.
– Буду иметь в виду, – сказала Данита. Она собралась отвесить своим Жрицам церемонный поклон и попрощаться, но остановилась и перевела взгляд на Антреса. – Вы с Баст останетесь сегодня здесь или вернетесь в нору Мари?
Прежде чем ответить, Антрес бросил взгляд на Баст, которая с громким урчанием потерлась о ногу Даниты.
– Мы останемся здесь. Баст нравится в родильной норе.
По лицу Даниты скользнуло облегчение.
– О, хорошо. Ты не возражаешь, если она немного со мной полежит? Сейчас почти ночь, а мне… ну, мне бы спалось гораздо лучше, если бы я не боялась, что в нору придут мужчины.
– Мы не позволим им тебя тронуть. Никогда, – твердо сказала Мари. – Не нужно бояться.
– Умом я это понимаю, но…
– Баст хочет спать рядом с тобой, – сказал Антрес. – И если кто-нибудь приблизится к норе, я сразу же об этом узнаю. Баст мне скажет.
– Спасибо.
Данита искренне улыбнулась Антресу, и Мари заметила, как на лице наемника промелькнуло удивление. Очевидно, до этого момента Антрес еще не испытывал на себе могущество улыбки Даниты – улыбки, которая превращала ее из миловидной, но вполне обыкновенной девушки в настоящую красавицу с лучистыми глазами. Когда рысь и девушка медленно двинулись к лестнице, ведущей к норе, Антрес проводил их взглядом.
– Помни о том, что я говорила, – вполголоса шепнула Зора Антресу.
– Что? – переспросила Мари.
– Ничего! – торопливо сказали Зора и Антрес.
Мари собиралась нацепить суровое выражение лица и хорошенько на них надавить, но тут Ник протянул ей руку. На раскрытой ладони лежала деревянная фигурка животного с выгнутой шеей и мощным, но изящным телом.
– Это эквин, – пояснил Ник. – Я вырезал его для тебя.
– О Ник! Какая красота! – Мари вертела фигурку в руках, наслаждаясь ее гладкостью и завороженно разглядывая величественное животное.
– Их еще называют лошадьми. И это не оскорбление, – заметил Антрес.
– Так это и есть животное Всадников ветра? – Зора подалась вперед, чтобы получше рассмотреть фигурку. – И ты говоришь, они такого размера, что на них может ездить человек?
– Люди, – поправил ее Антрес. – Я видел трех девочек не старше Даниты на спине одной лошади. Но не все они такие большие.
– Сложно в это поверить, – призналась Мари. – Но мне не терпится увидеть их своими глазами.
Взгляд Антреса затуманился воспоминаниями.
– Когда по равнине несется табун лошадей, от их топота дрожит земля.
– Звучит жутковато, – сказала Дженна.
– Их не стоит бояться, если они твои друзья, – сказал Антрес. – В таком случае ты понимаешь, что ты под защитой. Против них не выстоит даже рой насекомых.
– Богиня великая! Даже насекомые? – повторила Зора.
– Впечатляет, – сказал Ник.
– Хотел бы я это увидеть. – Дэвис встал и вытер руки о штаны. – Пойду сменю Шену, чтобы она могла поесть. И, пожалуй, сегодня я останусь в родильной норе. Мне тоже в ней нравится. – Он отрывисто свистнул, и Кэмми покинул группу увлеченных ужином псов и заспешил к своему спутнику, вывалив язык и по-собачьи улыбаясь.
– Он хоть когда-нибудь бывает не счастлив? – поинтересовалась Изабель и осторожно протянула руку к маленькому пшеничному терьеру, который, так и не дойдя до Дэвиса, свернул к ней, чтобы она могла почесать его за ушами.
– Нет, Кэмми предпочитает быть счастливым. Особенно теперь, когда его не донимает Одиссей. Можешь гладить его, когда пожелаешь, Изабель. Он обожает внимание, особенно от хорошеньких девушек.
Кэмми, рисуясь, зафыркал и запрыгал вокруг хихикающей Изабель.
– Он любит пококетничать, – улыбнулась Роза.
– В этом секрет его обаяния, – сказал Дэвис. – Ну, хватит болтать. Кэмми, пора за работу.
Дэвис подхватил свою пустую миску и кружку и вместе с Кэмми направился к главному костру, где передал их присевшей отдохнуть Шене.
– Я хочу добавки, – сказала Мари Зоре. – Не знаю, что ты сделала с клубнями стрелолиста, но они еще вкуснее, чем обычно.
– Я нашла в кладовой мешочек соли. Соль да чеснок – вот и весь секрет отменного вкуса.
– Вкус отменный, это точно. Я за добавкой. Сейчас вернусь!
Она наклонилась и поцеловала Ника, даже не задумываясь над тем, до чего естественным стало для нее это действие – как приветствие, как прощание или просто потому, что ей нравилось его целовать, – пока не выпрямилась и не поняла, что все вокруг смотрят на нее.
Ник улыбнулся и пожал ей руку, притягивая ближе, чтобы прошептать на ухо:
– Делай то, что хочется, Мари. Пусть себе смотрят.
Она сжала ему руку в ответ и расправила плечи, не обращая внимания на любопытные взгляды.
Клубни стрелолиста были присыпаны золой в ямке неподалеку от идола Матери-Земли, вырастающего из плодородной почвы. Мари присела на корточки, пытаясь сообразить, как бы выхватить из тлеющих углей раскаленные клубни и при этом не обжечься, когда ее внимание привлекло движение на краю поля зрения. Она повернула голову и увидела, что перед Матерью-Землей стоит, запрокинув голову, мужчина. Рядом с ним сидел маленький светлый терьер.
«Дэвис? Что он делает у Матери-Земли?» – подумала Мари и, ведомая любопытством, зашагала к нему. Когда ей оставалось пройти всего несколько футов, Дэвис опустился на колени и вырвал из земли у подножия идола клочок мха. Потом он достал что-то из кармана и положил этот предмет в получившуюся дыру, затем снова прикрыл ямку мхом. Он поднялся, глядя в безмятежное лицо Богини.
Мари тихонько прокашлялась, и Дэвис подпрыгнул от неожиданности.
– О, Мари. Я тебя не заметил.
– Привет. Я пришла за клубнями стрелолиста и увидела тебя рядом с Богиней… – она осеклась, сообразив вдруг, как навязчиво, должно быть, себя ведет. – Конечно, я не возражаю. Я не это имела в виду.
Дэвис кивнул.
– Я знаю, что ты имела в виду. Тебе интересно, что я тут делаю.
– Еще как, но я не хочу навязываться. Это твое дело. Твое и Богини.
– Она с тобой разговаривает? – тоскливо спросил Дэвис.
– Пока нет. Но с мамой она говорила постоянно. И, думаю, она разговаривает с Зорой.
– Как считаешь, Богиня может снизойти до кого-нибудь, кроме Землеступов?
– Думаю, Великая Мать-Земля принадлежит всем, а не только Землеступам, – ответила Мари и, услышав в своих словах голос Леды, почувствовала умиротворение и одновременно тоску по матери. – Так что, наверное, это возможно. Дэвис, я не стану настаивать на ответе, если это что-то личное, но что ты только что здесь закопал? – Мари указала на клочок земли у подножия идола.
– Это не секрет, хотя это, возможно, прозвучит глупо, – сказал Дэвис. – Много лет назад я нашел красивую ракушку и с тех пор почему-то вечно таскал с собой. А когда я услышал, как Землеступы ухаживают за своими женщинами, я понял, почему так и не обменял эту ракушку на что-нибудь полезное.
Дэвис замолчал, глядя на возвышающийся перед ними идол, и Мари спросила:
– Так почему ты не обменял ракушку?