– Потому что я должен был подарить ее Великой Богине, конечно. Женщины Клана сами выбирают мужчин, но только если те ухаживают за ними по всем правилам. Я подарил Богине ракушку, чтобы заслужить ее расположение. Может быть, если мои ухаживания ей понравятся, она примет меня и заговорит со мной?
К горлу Мари подкатил ком, а на глазах выступили слезы, но прежде чем она успела сказать Дэвису, какая чудесная это мысль, из тени с дальней стороны идола выступила Адира. Она пристально разглядывала Дэвиса, словно в его душе были высечены тайные письмена, и она могла их прочесть, если посмотрит повнимательней.
– Кто сказал тебе принести Богине подарок? – тихо спросила Адира.
Дэвис дернул плечами.
– Никто. Я сам решил. Я не хотел проявить неуважение. Прости меня, если…
Адира только отмахнулась.
– Не нужно извиняться. Мы часто оставляем для Богини дары. Я лишь удивилась, что это делает чужак, а уж тем более Псобрат.
Взгляд Дэвиса вернулся к лицу Богини.
– Не знаю, почему, но рядом с ней я не чувствую себя чужаком.
– Да, такое случается. Чувствовать себя дома в присутствии Богини – великое благо. Вслушивайся в ветер: в нем ее голос расслышать легче всего. И пусть Богиня осветит твой путь, Дэвис.
Адира слегка кивнула Дэвису, почтительно поклонилась Мари и снова растворилась в тени.
– Я думал, она не любит Псобратьев, – признался Дэвис.
– Я тоже – до этого момента. Ты молодец, Дэвис.
– Но я же ничего не сделал.
– Мне кажется, ты только что сделал куда больше, чем можешь себе представить.
Ласково потрепав Кэмми по голове, Мари вернулась к яме с золой, выхватила пару мясистых клубней и, вернувшись к своей маленькой компании, заняла место рядом с Ником. Ригель, Лару и Фала присоединились к ним, и Зора наконец согласилась вернуть Хлою матери, хотя ее взгляд неизменно возвращался к щенку, попискивающему у материнской груди.
– Как ты думаешь, Мать-Земля разговаривает с другими? С не-Землеступами? – спросила Мари Зору.
– А почему нет? Мы же зовем ее Мать-Земля, а не Мать Землеступов.
– Наверное, ты права.
Мысли Мари возвращались к увиденному. Кажется, Адира думала так же, как Зора. Хорошенько поразмыслив, Мари поняла, что тоже должна с ними согласиться. Это, в конце концов, Великая Богиня – сама Жизнь, – а не какое-нибудь мелкое местечковое божество. Леда учила Мари верить в ее божественное участие, и хотя Мари никогда не слышала ее голоса и не ощущала присутствия, через свою любимую маму она видела, как сильна любовь Богини.
– Мари, Зора! Можно с вами поговорить?
Мари мысленно встряхнулась и, вернувшись во внешний мир, увидела рядом с собой Адиру с несколькими женщинами Клана. Мари поморгала и поняла, что их вовсе не несколько: с Адирой стояли все женщины Клана за исключением Даниты.
– Да, Адира? Что такое? – спросила Зора.
– Конечно, мы вас выслушаем, – сказала Мари.
– Нам уйти? – Ник начал вставать, а за ним поднялись О’Брайен и остальные Псобратья.
Адира жестом их остановила.
– Нет. То, что мы скажем, касается и вас. – Затем она обратилась к своим Жрицам: – Женщины Клана приняли решение о Стае и путешествии в край Всадников ветра.
Адира замолчала, и Мари затаила дыхание.
– Мы пойдем с вами, – наконец сказала Адира.
– Сколько? – спросила Мари.
– Все. – Голос Адиры был тверд. – Пути Богини неисповедимы. Благодаря Псобрату Дэвису и Богине, мы наконец опомнились. Мы хотим начать новую жизнь там, где можно не бояться рабства. Неважно, схватят ли одну из нас или несколько – мы больше не желаем так жить.
– Мы тоже хотим большего и считаем, что Богиня хочет большего для нас, – подхватила молодая женщина у нее за спиной, и остальные согласно закивали.
– Мы клянемся вам в верности, Жрицы Луны. – Адира опустилась на колени, склонив голову и раскрыв руки ладонями вверх. Остальные повторили ее действия. – Мы больше не Клан плетельщиков. Мы – нечто большее. Отныне мы будем звать себя Стаей.
– Клянусь, что буду верна Стае! – разнеслось над поляной.
– А мы принимаем вас! – воскликнула Зора и хлопнула в ладоши.
– Мы счастливы вас принять! – добавила Мари, присоединяясь к подруге.
Псобратья поднялись на ноги.
– За Стаю! – закричал Ник.
– За Стаю! – откликнулись Псобратья, и воздух наполнился радостными возгласами и лаем.
Мари наслаждалась исходившей от Стаи любовью и чувством защищенности, когда Ник, смеясь, обнял ее и закружил с торжествующим криком.
«Может быть, у нас действительно получится построить новый мир, – подумала Мари. – Благодарю тебя, Богиня, что коснулась Дэвиса. И что напомнила женщинам Клана, что любовь сильнее ненависти и страха». Когда зазвучала музыка, Ник схватил ее за руку и закружил по поляне. Махи захохотала и впервые с того дня, когда у нее отняли ее маму, почувствовала, что у нее есть семья.
27
Голубка поняла, что Бог вернулся, еще до того, как Его громогласный голос потребовал еды и питья. Она словно ощутила затылком чье-то дыхание за секунду до того, как этот кто-то заговорил. Ей не нужно было видеть Его или слышать Его голос, чтобы понять, что Он здесь.
Ее Помощницы кинулись выполнять распоряжения, а Голубка, прислушиваясь к Его тяжелым шагам, которые звучали все ближе, тихо продолжила обшивать кабаньим мехом край одной из своих юбок.
– Голубка! Твой Бог вернулся с победой!
Она едва успела отложить шитье в сторону, как Он рывком поднял ее на ноги и, прижав к себе, страстно поцеловал. Она заставила себя расслабить напряженные члены и откликнуться на Его ласку, хотя не могла не заметить, что даже вкус Его губ отличался от губ ее изгнанного из собственного тела возлюбленного.
Когда она смогла говорить, она поклонилась Ему и произнесла:
– Поздравляю, Господин мой. Желаешь ли ты, чтобы я присоединилась к Тебе на балконе и, пока Ты утоляешь голод, слушала рассказ о Твоей победе?
– Мой голод еда и напитки не утолят.
Он обхватил ее огромной рукой и приподнял над полом, жадно шаря другой рукой по ее телу.
Голубка услышала, как испуганно ахнули Помощницы, и почувствовала на себе их взгляды. Она хотела вырваться и убежать в их с Верным Глазом спальню – а потом свернуться в клубочек и исчезнуть. Но она не могла. Даже если она сбежит из Его ненавистных объятий, Он просто догонит ее, как непослушного ребенка – или, скорее, рабыню. А Голубке не хотелось проверять, на что Он способен в гневе. И она сдалась, хотя и сгорала от унижения, зная, что прислуживающие ей юные девушки видят, как грубо обращается с нею Бог – совсем не так, как Верный Глаз, ее Заступник, ее возлюбленный.
– Ты молода и нежна. Я доволен, – прошептал Смерть ей в ухо. – Из тебя выйдет прекрасный сосуд для моей Супруги независимо от того, готова Великая Богиня просыпаться или нет.
В Голубке встрепенулась надежда.
– Богиня не желает пробуждаться, Господин?
– Моя Супруга бывает чересчур осторожна, но я умею быть убедительным. Не тревожься, пташка. Она пробудится внутри тебя. Я об этом позабочусь.
– К-когда это случится, Господин?
– Что я слышу: нетерпение или страх?
– И то, и другое, – ответила она уклончиво.
– Через четыре ночи, начиная с этого дня, с наступлением темноты мы захватим Город-на-Деревьях. Как только город будет наш, я заражу тебя струпной болезнью. Она быстро распространяется по телу – это хорошо. Слишком долго я ждал свою Супругу, – сказал Он. – Через пару дней после заражения проявятся первые симптомы. Тогда я выберу лучшую олениху в лесу и соединю ее плоть с твоей. Когда ты сольешься с королевой леса, я принесу жертву крови и заставлю Богиню пробудиться.
– Жертву крови? Чья это будет кровь, Господин? – спросила Голубка, хотя знала ответ еще до того, как Он его произнес.
– Твоя, разумеется. Как Верный Глаз пробудил меня своей кровью, так и ты пробудишь Великую Богиню своей. – Он уткнулся носом ей в шею и больно укусил ее нежную кожу. – Мы с тобой будем править вместе до скончания времен!
«Нет, – сказала себе Голубка, пока Он продолжал ощупывать ее тело. – Меня здесь не будет, как нет здесь больше Верного Глаза».
– Поцелуй меня, пташка!
Голубка повиновалась, хотя все внутри нее сжалось от отвращения. При первой же возможности она прервала поцелуй.
– Господин, Тебе нужно поддерживать силы. Давай перейдем на балкон. Я чувствую запах пищи. Мои Помощницы все уже приготовили. Мы сможем сесть и поужинать, и Ты расскажешь мне о своих сегодняшних успехах. А потом мы с Тобой удалимся в спальню.
– Мне не нужна спальня, чтобы тебя взять, – сказал Он хрипло.
Голубка, не в силах сопротивляться собственному телу, напряглась. Она положила руку Ему на грудь и начала давить, вынуждая Бога ее отпустить.
– Господин мой, – тихо сказала она Ему на ухо. – Я знаю, что Тебе не нужна спальня, но она нужна мне. Там мне было бы гораздо спокойнее, и я бы с большей радостью доставляла Тебе удовольствие.
– А ты действительно хочешь доставить мне удовольствие, пташка?
– Да, Господин, – твердо сказала она и добавила про себя: «Но только потому, что от этого зависит моя жизнь».
– А Верного Глаза ты бы тоже просила отложить наслаждение? – продолжил Бог вкрадчиво, и в Его голосе она уловила опасную ноту.
– Мне бы не пришлось его просить, Господин. Он бы не настаивал, чтобы я молила его на глазах у своих Помощниц. Он бы проявил ко мне уважение.
Она застыла, когда слова сами сорвались с ее губ. Теперь Он меня убьет. Или просто будет мучить больше, чем обычно?
По выложенному плиткой полу застучали шаги, и Бог отвернулся от нее, хотя Его рука продолжала крепко сжимать ее хрупкое запястье.
– А, Железный Кулак! Ты пришел и привел остальных Жнецов быстрее, чем я рассчитывал. Хорошо! Можете присоединиться ко мне на балконе. За едой мы обсудим то, что нам предстоит сделать. – Его внимание вернулось к Голубке. – Вели Помощницам принести еще еды и питья, а потом можешь присоединиться ко мне, но только в том случае, если ты действительно