На границе обгорелых руин, которые еще недавно были величественным Городом-на-Деревьях, Клаудия встретила Уилкса, который терпеливо ждал ее вместе с Одином.
– Хорошо. Я уже начал беспокоиться…
– Нам нужно поговорить. Только не здесь. Мы слишком близко. Ты не поверишь, что я случайно услышала от Тадеуса.
Уилкс закашлялся, прочистил горло и наконец сказал:
– Ему следовало бы скорбеть в компании своих Охотников. Когда я собирал вещи, я кое-что подслушал. Одиссей сегодня умер.
– Солнечный огонь! Значит, я не ошиблась. Он совсем спятил. – Кровь отхлынула от ее лица. – Подожди. Кажется, меня сейчас стошнит… – Шатаясь, она сделала несколько шагов и исторгла из себя содержимое желудка.
– Хм, ты уверена, что готова к дороге? – Уилкс быстро подошел к ней, убрал с ее лица волосы и поддержал ее, когда она снова мучительно согнулась пополам.
– Нет, не уверена, но мы должны уходить. А тошнит меня скорее из-за Тадеуса, чем из-за болезни.
– Хорошо. Расскажи мне по дороге, что ты слышала, – сказал Уилкс. – Ты ведь можешь идти?
– Могу. Так куда мы направляемся?
– На юго-восток, на территорию Землеступов.
– Ты знаешь, где живут Ник и Мари?
– Нет.
– Тогда как ты собираешься их искать?
– Не знаю. Я надеюсь, что это они найдут меня. А теперь расскажи мне, какую отраву изрыгал из себя Тадеус на этот раз.
Когда закатное солнце смягчило свет, падающий в родильную нору, Мари и Зора повернулись к Даните. Она стояла между ними и, по мнению Мари, выглядела еще очаровательнее обычного. Зора позаботилась о ее волосах и вплела в них перья редкой хищной птицы, которые красиво и необычно обрамляли ее лицо.
– Ты готова? – спросила Зора.
– Думаю, да, – откликнулась Данита.
– У тебя все получится, – сказала Мари.
– Я очень нервничаю.
– В первый раз все нервничают, – заверила ее Зора. – Я, например, впервые танцевала свое имя перед Мари, а она все это время глядела на меня волком. Я чуть не разрыдалась.
Мари нахмурилась.
– Я не глядела на тебя волком! Я просто…
Заметив выражение лица Зоры, она осеклась. Она перевела взгляд с подруги на бледную, притихшую девушку между ними, на чьем лице до сих пор проступали желтые и лиловые следы того ужаса, который ей пришлось пережить совсем недавно.
– Вообще говоря, Зора права. В первый раз все нервничают. Мне в свое время помогло то, что говорила мне мама; возможно, тебе тоже полегчает. Помни: ты танцуешь не для Клана, не для друзей, не для мужчины. Ты танцуешь, наполненная радостью, для Великой Богини и представляешь себя луне. Держи это в голове, а об остальном забудь.
– Танцуй для Богини и для луны, – повторила Зора и послала Даните ободряющую улыбку.
– Это я могу, – сказала Данита. – Но вдруг Великой Богине не понравится, что я ущербная?
Мари взяла девушку за плечи и заставила ее взглянуть себе в глаза.
– Ты не ущербная. Ущербны те, кто над тобой надругался. Богиня об этом знает. Даю слово.
– Великая Мать придаст тебе сил. Просто попроси ее, и она всегда – всегда – ответит своей Жрице, – добавила Зора.
– Но я пока еще не Жрица, – возразила Данита.
– Неужели? А что говорит об этом твое сердце? – спросила Зора.
– Оно говорит, что я хочу стать Жрицей Луны больше всего на свете.
– Жрицей Луны тебя делает сердце – сердце, душа и обычай, – сказала Мари. – Так всегда говорила мама.
– Если так говорила Леда, должно быть, это правда! – Данита приободрилась. – Я готова.
– Хорошо. Давайте начнем, – сказала Мари.
Вместе три юные Жрицы Луны спустились по каменной лестнице к своей Стае, ожидающей на поляне у ручья. Когда они вышли на поляну, Ригель кинулся к ним, аккуратно сжимая в пасти попискивающую Хлою.
– Ты что, пытаешься ее слопать? – Зора выхватила Хлою из пасти Ригеля, который остановился рядом с Мари, посылая ей волны недоумения.
– Зора, так щенят носят в Племени. Ник мне рассказывал. И ты прекрасно знаешь, что Ригель никогда не причинит Хлое вреда.
Зора тут же прекратила придирчиво осматривать Хлою и подняла поскуливающего щенка к глазам.
– Это правда? Так вас носят в Племени?
Хлоя прекратила скулить и лизнула Зору в нос.
Зора вздохнула и повернулась к Ригелю.
– Прости, Ригель. Хлоя чересчур драматизирует. Не понимаю, откуда в ней это.
– Для меня это тоже загадка, – саркастически пробормотала Мари.
Данита рассмеялась и торопливо прикрыла рот ладонью.
– Короче говоря, спасибо, что принес мне Хлою, Ригель.
– Спасибо тебе. – Мари наклонилась, чтобы поцеловать подросшего щенка в нос, и подумала вдруг, что нагибаться пришлось меньше, чем раньше. Ого! Он так быстро растет!
– Ладно, Хлоя на месте. – Зора похлопала по вырезу туники, откуда, заинтересованно сверкая черными глазками, высовывалась щенячья голова.
– Прекрасно. Пойдемте, Жрицы Луны! – сказала Мари.
Они выступили вперед как единое существо – Землеступы и их псы. В центре поляны ярко полыхал костер, а дразнящий запах форели, которую О’Брайен ловил весь день, смешивался с сочным запахом жареного чеснока и разливался над голодными людьми, собаками и одной рысью.
– Жрицы Луны! Наши Жрицы Луны здесь!
Мари узнала радостный возглас Дженны. Она помахала и широко улыбнулась подруге, с удовольствием отмечая, что Зора присоединилась к ней и теперь приветствовала членов Стаи. Данита тоже поздоровалась один раз – с Баст, хотя, когда Мари бросила на нее взгляд, Данита, кажется, улыбалась еще и Антресу. Мари даже заметила, как наемник коснулся своих волос и широко улыбнулся Даните, показывая ей большие пальцы – так, что Мари поневоле задумалась, откуда взялись перья на голове у Даниты…
– Приветствуем тебя, Стая! – закричала Зора.
– Приветствуем, Жрицы Луны! – завопили они дружно.
– Сегодня мы с Мари призовем луну и омоем раненых, а первая из наших новых учениц вычертит свое имя и официально представится Великой Богине и луне, – сказала Зора.
– Согласно традиции, Данита будет танцевать одна, пока не выпишет имя целиком. После этого Стая может к ней присоединиться, – добавила Мари.
– И я очень вас прошу: присоединяйтесь! – выпалила Данита. – Я и без того буду нервничать, танцуя в одиночестве.
По Стае пронесся легкий смех, и Мари с Зорой подняли руки и начали читать заклинание:
Я Жрица Лунная, о Мать-Земля!
Перед тобой стою, к тебе взываю я.
Мари повернулась к одной половине неплотного круга, который образовала вокруг них Стая, а Зора – к другой. Когда Данита начала танцевать свое имя, называя себя тем самым ученицей Жриц Луны, раненые подошли к Мари и Зоре, опустились на колени и склонили головы в ожидании волшебного омовения.
Ник был среди них. Он опустился на колени перед Мари и улыбнулся, прежде чем склонить голову, а она положила ладонь на его мягкие светлые волосы. А потом произнесла с любовью, не торопясь отнимать руку:
– Очищаю тебя от ран и печалей и передаю любовь великой нашей Матери-Земли.
Она немного изменила традиционную формулу, потому что Нику требовалось не омовение, а исцеление. Но чувства, которые она испытывала, были неизменны. Под действием лунной магии и Псобратья, и Землеступы одинаково наполнялись прохладной серебристой силой, которая перетекала через ее тело, заключая того, на кого она была направлена, в целительные объятия сострадательной, доброй и любящей Матери.
– Спасибо тебе, Жрица Луны, – сдержанно произнес Ник, но в выражении его лица не было ничего сдержанного.
Мари двинулась мимо членов Стаи, стараясь не отставать от Зоры. Они быстро покончили с омовением одновременно с Данитой, которая как раз закончила выписывать последнюю букву своего имени. Ученица Жриц, широко улыбаясь, посмотрела на своих учительниц.
– У меня получилось!
– Еще как получилось! – сказала Зора.
– А теперь я попрошу Стаю присоединиться к Даните в танце и поддержать ее музыкой, едой и песнями! – закричала Мари.
С радостным гомоном Стая набросилась на еду, а на поляне зазвучали барабаны и флейты.
Ник и Лару наконец пробились к ней сквозь толпу. Ник нес в руках две деревянные тарелки, на одну из которых он водрузил кружку с напитком, подозрительно напоминающим весенний мед.
– Ты снова нашел мед? – Мари взяла у него одну тарелку, и они вчетвером зашагали к границе очерченного кострами круга, где было не так светло и людно, как у главного костра.
– Вообще говоря, это О’Брайен нашел Землеступа по имени Спенсер. Похоже, Зора поручила ей забору о меде. Он очаровал Спенсер и уломал ее выкопать еще один бочонок. Не спрашивай, как. Я знаю его всю свою жизнь, и мне сложно представить его очаровательным.
Мари ухмыльнулась.
– А я думаю, он очаровательный.
– Ах вот, значит, как? – Ник прижался к ее плечу. – Мне пора беспокоиться?
Мари засмеялась.
– Нет! Но мне и правда нравится О’Брайен, и он действительно очаровательный. И заботливый. И высокий.
– Поздно. Я уже беспокоюсь.
Мари подтолкнула его плечом.
– Знаешь, что странно? Я хочу объяснить тебе, что беспокоиться не о чем, и при этом мне приятно знать, что ты беспокоишься. Настоящий парадокс.
– Настоящая женщина, – буркнул Ник.
– Что ты сказал?
– Ничего. Тебе послышалось. И вообще у тебя форель остывает. Давай есть.
Мари опустилась на землю, скрестив ноги и прислонившись к бревну спиной. Она думала, что Ригель устроится рядом с ними вместе с Лару, но обе овчарки остались стоять, вывалив языки, насторожив уши и оглядывая поляну.
– Что такое? Что-то не так? – быстро спросила Мари, хотя Ригель не проявлял видимого беспокойства – одно только голодное ожидание.
– Ригель! Лару! Кэмми! Фала! Баст! Сюда! – разнесся над поляной голос Шены, и Лару с Ригелем уставились на своих спутников.
– Можно! – рассмеялся Ник.
Лару сорвался с места, но Ригель остался стоять, роняя на землю слюни и глядя на Мари.