Лицо Лантан-ин-Мана всегда хранило дружелюбную уравновешенность, но сейчас оно дрогнуло, сделалось суровым.
– Не забыл, – с ледяным достоинством ответил он. – Я был там и видел все, что случилось. Во всех ужасающих подробностях. И все равно я считаю, что обращать девушек в камень – это невиданная жестокость. Ты не просто спасаешь Ашх-Анорн, тебе приятно делать живое неживым.
Некоторое время Ардион не знал, что на это ответить. Двенадцать демониц приходили каждый год – он встречал их со жрицами, он делал все, чтобы ни одна тварь, способная разрушить его родину, не смогла убежать. Он уничтожал врагов, превращая их в свою верную армию, и никак не мог взять в толк, что тут не так.
– Объясни мне, – усилием воли Ардион сдержал нарастающий гнев. – Объясни мне, пожалуйста, что я должен делать. Если эти демоницы выживут и разбегутся по миру, то Ашх-Анорн будет уничтожен. Землетрясения, наводнения, пожары, цунами… мы будем стоять на развалинах, а через год с неба свалится еще дюжина прекрасных дев и завершит начатое. Скажи, друг мой, что я должен делать? Как это исправить?
Лантан-ин-Ман ответил не сразу – он заговорил как раз в ту минуту, когда Ардион уже успел поверить в то, что у старого волшебника нет ответа.
– Мне претит любое убийство, даже из самых лучших побуждений, – ответил он. – Я не стал бы убивать этих девушек. Я собрал бы их и вернул домой. Вы нам не нужны, ступайте обратно. Это было бы правильным.
– Но не безопасным, – парировал Ардион. Тогда Верн, который несколько минут потягивал сидр, усмехнулся:
– Ты не думаешь о безопасности. Тебе просто нравится твоя мраморная армия в туманном саду, вот и все.
На этом относительно мирная беседа подошла к концу – потом был скандал, почти до драки, и Лантан-ин-Ман в итоге вывел Ардиона в сад, где паслись его кошачьи олени, лениво пощипывая траву, и негромко попросил больше не появляться в этом месте. Ардион издевательски поклонился, обернулся сипухой и был таков.
Вряд ли старый волшебник будет рад его видеть. Впрочем, у них нет другого выхода.
– Пойдем утром, как развиднеется, – сказал Ардион. Машинально дотронулся до кармана – мешочек уцелел во всех передрягах, уже хорошо. Антия кивнула, опустилась рядом с ним на диван и осторожно спросила:
– Ты сможешь идти?
В голосе звучала неподдельная забота. Надо же, этой иномирной демонице, этому королевскому величеству не все равно. Ардион попытался вспомнить, когда кто-то переживал о нем, и не смог. Может быть, Махивари. Может быть, Микелла. Теперь уже трудно сказать точно.
Они ведь сумеют встретиться. Потом, когда гривлы уберутся обратно на изнанку Вселенной, а два мира объединятся, он встретит сестру и попросит у нее прощения. Когда ладья Солнечного кормчего начала подниматься, Ардион как раз думал о Микелле – представлял, какая она сейчас, и точно знал, что она по-прежнему наполнена добротой и нежностью.
А потом все кончилось. Мир содрогнулся, началось землетрясение, сдвинулись пласты магии, которая наполняла Ашх-Анорн, и Ардион, обрушиваясь в пропасть вместе с обломками ладьи, успел только выбросить себя в провал в пространстве.
Он вылетел на пол домика на болотах и долго не мог опомниться и понять, где находится. Голову наполнял грохот и гул, за окнами выли призраки, и ему, потерявшему опору и память, стало жутко до тошноты. Магия бродила в душе, то угасая, то поднимаясь, и Ардион, потерянный и несчастный, не мог понять, кто он и что теперь делать.
– Да, смогу, – кивнул он, и Антия улыбнулась. Сейчас ему в самом деле было полегче – он вспомнил и себя, и иномирную демоницу, и все, что случилось за эти дни, вот только спокойнее от этого не стало. Они потеряли последнюю ладью Солнечного кормчего, у них осталась только поврежденная, но ее требовалось отремонтировать, и Ардиону хотелось надеяться, что Лантан-ин-Ман забудет старые распри и возьмется за дело.
Хорошо, что гривлы не пришли к этому дому. Окончательно придя в себя, Ардион понял, что мог угодить в засаду, прямо им в руки, но они, как видно, пропустили давешнюю вспышку света на болотах. Вот и хорошо.
– Я очень испугалась, – призналась Антия. – Сначала это землетрясение, потом я думала, что ты погиб, потом ты меня не узнал.
Ардион усмехнулся. Нет, эта девчонка определенно мила. В ней столько трогательной искренности, что нельзя было смотреть на нее и не улыбаться. Антия посмотрела ему в лицо и нахмурилась.
– Снова надо мной смеешься?
– Нет, – ответил Ардион и в который уже раз обнял ее за плечи. Антия со вздохом прижалась к нему, и он отстраненно подумал: важное это дело – обнять кого-то, когда тебе плохо, а на сердце тоскливо. – Я просто не привык, чтобы обо мне беспокоились.
– Еще бы я не беспокоилась! – презрительно фыркнула Антия, но не отстранилась. – Если бы ты погиб, то я никогда не нашла бы способа починить ладью. Не подняла бы ее в небо. Не избавилась от гривлов и не спасла Таллерию.
Ее переносицу прочертила морщинка – Ардион легонько скользнул по ней кончиком пальца и ответил:
– Вот-вот, я думал этими же словами. Вы очень корыстны и благоразумны, ваше величество.
Он думал, что Антия скажет что-нибудь язвительное и колкое, но она слишком устала для того, чтобы продолжать пикировку, и негромко ответила:
– Я правда за тебя волновалась. Не потому, что… а, ладно. Не надо об этом.
– Не надо, – согласился Ардион. – Я и так все прекрасно понял.
Он поднялся с дивана, сунулся в шкаф и вынул старое одеяло – кто-то из слуг сшил его из разноцветных кусочков ткани много лет назад, но оно до сих пор оставалось красивым и теплым.
– Ложись, – приказал он. Антия вытянулась на диване, он набросил на нее одеяло и добавил: – Поспи, до утра еще есть время. Вон как наш трескун сопит!
Зендивен в самом деле был любителем придавить подушку. Когда-то Ардион читал о том, что альвини всегда засыпают, если им страшно, но не думал, что они делают это так часто и так крепко. Антия вздохнула, устраиваясь поудобнее, и спросила:
– А ты?
– А я разбужу тебя утром, – сказал Ардион. – Спи.
VIIПуть через болота
Они вышли из дома на рассвете. Перед тем как отправляться в дорогу, Ардион обратился в темно-синюю сипуху, сделал круг над лесом и, опустившись возле колодца и вернув себе человеческий облик, сообщил:
– Никого. Ни гривлов, ни призраков.
Он выглядел усталым – похоже, превращение отняло у него много сил. Пока Антия смотрела, над его головой проплыло облачко искр и рассеялось – Зендивен, который с восторгом наблюдал за сипухой, бесцеремонно указал пальцем и пискнул:
– Магии очень много! Но она неровная!
Ардион выразительно завел глаза к серому низкому небу.
– Лети уже, неровный.
Зендивен затрещал крылышками, возглавляя шествие. Ардион шел по едва заметной тропинке, которая петляла среди деревьев, не уходя глубоко в лес, и Антия, шагая следом, думала о том, кто тут все-таки бродит. Не появляются же такие вот тропки сами по себе. Лес и болото тем временем пробуждались: среди ветвей цвиркали и перепархивали мелкие птахи, где-то в глубине потрескивали сучья, словно там шел кто-то громадный. Перебравшись через поваленное дерево, поросшее изумрудным мхом и мелкой россыпью алых грибов на тонких длинных ножках, Антия увидела в стороне громадного лося. Тот смотрел на идущих пристально, но без особого любопытства, и внезапно совершенно бесшумно растворился среди деревьев. На его горбатой спине, покрытой угольно-черной шерстью, росла кривенькая березка – среди ее слабых тоненьких веток кружило облако рыжих бабочек.
Принц альвини брезгливо сморщился.
– Фу! – воскликнул он. – Больное животное!
Ардион усмехнулся:
– Ты только ему об этом не говори. А то он быстро покажет тебе, кто тут животное.
Антия решила не уточнять, кто именно явился им в виде лося.
От болота пахло ягодами, горькими травами и сыростью давно заброшенного погреба. Проморосил дождик, постепенно становилось светлее, и птицы пели громче. Под уродливым толстым деревом Антия увидела маленькое зеркало, которое тихо покачивалось на изогнутом стебельке, и воскликнула:
– Мы же можем переместиться прямо к Лантан-ин-Ману!
Ардион постоял, задумчиво глядя на зеркало, и Антия успела обрадоваться – несмотря на то что на болотах еще не случилось ничего неприятного или пугающего, их путь ей все равно не нравился. Потом владыка подошел, подцепил зеркало пальцем, и Антия увидела, как в отражении мелькнули какие-то корни, жидкая грязь и белые кости. Не человеческие. Ей очень хотелось верить, что не человеческие.
– Повреждено, – коротко ответил Ардион. – Попадем как раз к мертвецу, из которого оно проросло.
– Лучше не надо зеркал. – В голосе Зендивена прозвучали тоска и досада. – Они изрядно прогнили, когда пришли гривлы.
Антия вздохнула, и путь продолжился.
– Сколько нам еще идти? – спросила она, когда тропинка вывела их к идеально круглой поляне, на которой не росло ни травинки. Серая, плотно утоптанная почва казалась мертвой. Ардион пристально посмотрел по сторонам, словно искал одному ему известные приметы, и неопределенно пожал плечами.
– Пару часов, думаю. Может, три.
Антия вспомнила, как он взглянул на нее, когда укрывал одеялом, – с тихим сочувствием и любовью. Так смотрят на друзей или родных, так смотрят на тех, кто стал тебе близок. Она сердито отогнала эту мысль – нет, они не близки, они просто пытаются спасти свои миры и изгнать захватчиков, и незачем думать о том, что говорил Зендивен о консумированном браке, это совсем не то, что нужно им обоим. Но Ардион шел впереди, Антия шагала за ним след в след и не могла не смотреть и не думать.
Он был живым. Он слишком долго загонял самого себя в глубину – потому что надо было спасать Ашх-Анорн от иномирных демониц, падавших с неба, потому что надо было верно служить своему отцу и делать все, чтобы быть для него хорошим сыном. Но под той церемониальной броней, в которую его облачили, билось живое сердце, которое умело любить, заботиться и беречь.