Как бы ни менялась технология самих коррупционных действий, они всегда и всюду совершаются скрытно, сознаются как нарушение закона, хотя все другие их составляющие могут быть вполне легальными. Это относится и к тем случаям, когда оплата производится официально, но счета составляются фиктивные. Точно так же когда кто-то из высокопоставленных политиков или чиновников получает гонорар за устные консультации. Все вроде бы законно, за исключением того, что договоренности о них достигаются неофициально и не оставляют после себя никаких документов. При этом у обеих сторон есть четкое понимание, что действия такие как минимум неэтичны, а как максимум таят в себе нарушение закона.
Матерью коррупции в Испании многие считают финансирование политических партий по принципу работы ордена монахов-иезуитов – цель оправдывает средства. В сущности, как и везде, местные крупные партии превратились в предприятия акционерного типа, которым уже мало членских взносов, пожертвований бизнеса и частных лиц. В целях завоевания власти или ее удержания партийный аппарат функционеров создает призрачные предвыборные комитеты, фиктивные движения и общественные организации. Вкладывающим свои средства в предвыборную борьбу компаниям и фирмам гарантированы, в случае избрания или переизбрания, выгодные контракты. Особенно важная роль при этом возлагается на функционеров по связям с общественностью, точнее с бизнесом. Такие лица в партийном аппарате ценятся очень высоко и в случае успеха получают все лавры.
«Модель испанской политической системы, – продолжает свидетельствовать журналист Мариано Санчес Солер, – унаследована от диктаторской и включает в себя далеко не все компоненты демократии. Начнем хотя бы с того, что бессменный глава государства получил бразды правления из рук самого диктатора и избираться не собирается, оставляя после себя наследного принца. Суда присяжных у нас нет. Судей не избирают, а назначают. Не существует законных оснований для проведения общенародного референдума с результатами, обязательными к исполнению правительством. Права профсоюзов усечены. Участие населения в управлении государством ограничено выборами. Общественного контроля за выполнением предвыборных обещаний не предусмотрено. Вся система демократического представительства построена так, чтобы гарантировать определенным группам беспрепятственный доступ к разделу общего пирога благ и привилегий, даже если они находятся временно в оппозиции. Не зря же политические лидеры вынуждены мириться с коррупцией, признавать ее естественным явлением. А это накладывает на общество печать морального цинизма».
К названным порокам испанской демократии следует отнести и тот факт, что политические партии нечисты на руку в получении финансовых средств, особенно в нынешних условиях, когда предвыборные кампании стали весьма дорогостоящими.
Закулисное финансирование партий после Франко началось с того, что в начале предвыборной кампании 1977 года лидер социал-христиан ФРГ Йозеф Штраус передал через почетного консула в Малаге пять миллионов песет банковскими чеками лидеру Народного альянса (предшественнику нынешней Народной партии), бывшему министру внутренних дел во франкистском правительстве Фраге Иррибарне. Отдельные функционеры Народного альянса получили еще и конверты с наличными деньгами или банковскими денежными переводами.
Разумеется, все это делалось с целью предотвратить рост влияния левых партий после смерти Франко. Кстати говоря, испанцы из Народного альянса позднее передали немцам для финансовой отчетности насквозь фиктивные фактуры. Не ведали лишь наследники каудильо, что деньги были только формально от Штрауса, а на самом деле от западногерманского военного концерна, намеревавшегося продать Испании солидную партию танков «Леопард-2».
Особенности нынешнего финансового механизма испанских политических партий делают практически невозможным осуществление контроля судебными инстанциями за соблюдением Закона о финансировании от 1987 года. Государственным органам финансового контроля недоступны не только политические партии, но и вообще вся теневая экономика. Это в то время, когда ее объем на начало XXI века составлял пятую часть ВВП, а «черной налички» ходило, по меньшей мере, пять миллиардов евро годовых. Планы же по судебному преследованию лиц, замешанных в финансовых махинациях, продолжали оставаться благими намерениями.
Что может изменить в Испании победивший на выборах 2004 года лидер Социалистической рабочей партии Хосе Луис Родригес Сапатеро? Новый председатель правительства – потомственный социалист. Дед его, военврач капитан Лосано, остался до конца верен республиканским идеалам и был расстрелян франкистами в 1936 году. Отец симпатизировал социалистам, в период диктатуры подвергался репрессиям. Сам Сапатеро вступил в партию, когда ему было восемнадцать лет, после выхода ее из подполья. По образованию он юрист, преподавал право в университете. Избирался депутатом Парламента, где добился уравнения бывших республиканцев в правах с другими пенсионерами. Ни к одному из финансовых скандалов и случаев коррупции в партии причастен не был.
Став во главе правительства, Сапатеро обещал превратить Испанию в «государство образцовой демократии» и установить жесткий контроль за деятельностью государственных чиновников, чтобы пресечь коррупцию. Как у него это получится, покажет время.
Вот уже далеко не первый десяток лет Испанию называют «Флоридой Европы», ее столицу Мадрид – «испанской Боготой». И в виду имеются совсем не красоты природы, приятные взгляду. Не в укор Флориде и Боготе говорят это, а в подтверждение того, что полученные неправедным путем капиталы здесь успешно отмываются пущенные в оборот, начиная еще с массового жилищного строительства середины 60-х. Франкистский режим вполне устраивали такие инвестиции, а в газетах вовсю писали об испанском «экономическом чуде».
Не случайно и латиноамериканские наркобароны выбрали эту страну в качестве большой «стиральной машины». Общий язык, похожий склад мышления и психологии позволяют им чувствовать себя здесь даже поувереннее, чем у себя дома. В Испании ими создана инфраструктура наподобие колумбийской с ее коррумпированной полицией и высокомерной бюрократией, стремящимися заработать сразу и много, используя свое положение в структурах государственной власти.
По свидетельству судьи из Палермо Джиованни Фальконе, сицилийская мафия обеспечила себе в Испании монополию на строительство отелей на побережье Коста Брава и на Канарских островах. Многомиллионные инвестиции поступали прямо из Палермо, и значительную их долю составляли прибыли от продажи наркотиков. Стараясь ускользнуть от уголовного преследования в Италии, ее мафиозные кланы предпочитают и сегодня отсиживаться на испанском побережье с его экзотическими пляжами.
Излюбленные опорные пункты торговцев наркотиками – Мадрид, Барселона, Бильбао, Марбелья, Галисия, Андорра. Тамошние банки не страдают аллергией на грязные доллары. По всей Испании действует целая сеть работающих на них адвокатов, банкиров, политиков, чиновников, агентов по недвижимости, а также привлекательных для мужского пола «жриц любви». Валенсия выбрана для отдыха того отряда мафиози, к которому относятся мастера «исполнительных операций», то есть попросту наемные убийцы. Марбелья и Малага на побережье Коста дель Соль – райские уголки не только для отдыха, но и для приобретения недвижимости. Там греются на солнышке заправилы подпольного бизнеса со всего света.
Для обсуждения деловых вопросов больше подходят тихие места на побережье Коста Брава, Галисии и Кантабрии. За одним столом в каком-нибудь шикарном ресторане там можно увидеть колумбийских наркобаронов и сицилийских мафиози, членов неаполитанской каморры и американской «коза ностра» – они вносят коррективы в раздел сфер влияния, согласуют взаимодействие при проведении совместных операций. Специализация выработана уже давно: сицилийцы обеспечивают очистку пасты коки и общее распределение кокаина, галисийцы – доставку контрабанды с борта пароходов в нейтральных водах на быстроходных катерах на тайные хранилища.
Все узловые фигуры криминального сообщества прекрасно известны испанской полиции и гражданской гвардии. Но арестовать их нельзя, ибо нет свидетелей, которые отважились бы дать показания в суде. На наркобарона совершается наезд лишь в самых крайних случаях. Стоит только после этого удивляться, что из всех стран Европейского Союза потребление наркотиков в Испании самое высокое, соответственно и смертность среди наркоманов.
Вопрос на засыпку: есть ли в Испании своя, доморощенная мафия наподобие итальянской или американской? Похоже, в классическом виде нет, но разного рода мафиозных группировок хоть пруд пруди. Одну из них называют «допинговой». Ее специализация – ввоз, производство и распространение различных препаратов-стимуляторов среди спортсменов высшей категории. Основа у препаратов гормональная, и обнаружить их присутствие в организме ныне действующие комиссии по антидопинговому контролю пока не в состоянии.
Как все делается и какие именно препараты используются, рассказывать не стану, ибо плохие примеры могут быть заразительны. Скажу лишь, что эта конспиративно выстроенная сеть по сути не отличается от торговли наркотиками. Наиболее активно здесь действуют медики и тренеры команд разного уровня, вплоть до олимпийских и национальных сборных по многим видам спорта. На столь скользкую тему пресса не пишет, ибо профессиональный спорт в Испании – это как священная корова в Индии. Трогать его нельзя – себе дороже выйдет…
Следовать ли всегда и во всем законам? Вопрос рассматривается в Испании, как и везде, с двух сторон. В философском плане неукоснительное соблюдение юридических норм приравнивается к идиотизму, слишком скучному и примитивному подходу к жизни. В практическом плане, однако, мысль оказаться за решеткой на несколько лет подавляющее большинство приводит в ужас.
И это, смею заметить, не голословное утверждение с моей стороны: в первые годы нового тысячелетия здесь тюремное заключение отбывали не более 60000 человек, из которых каждый пятый – иностранец, проживавший в стране нелегально. Для справки и в целях непредвзятости можно отметить, что в это же время на просторах Российской Федерации мотали срок более миллиона человек. При все при этом сроки наказания в обеих странах, если сравнить их уголовные кодексы, разнятся весьма незначительно.