В добровольческих отрядах фашистской милиции крупные предприниматели и банкиры увидели единственно возможное средство помешать захвату рабочими фабрик, нейтрализовать острое недовольство итальянцев правившей тогда Либеральной партией. В кассу фашистов потекли не просто деньги, большие деньги. Король предпочитал не вмешиваться. Лидера оппозиционной Социалистической партии убили, после чего в знак протеста ее представители вышли из парламента.
Воспользовавшись крайней неразберихой, Муссолини и Большой фашистский совет захватили власть в свои руки. Взяв на себя миссию «спасителя Италии», дуче в свойственной ему театрально-фиглярской манере, подбоченившись и вздернув вверх подбородок, заявил: «Если фашизм – это банда преступников, тогда я сам – каудильо этой банды».
В 1929 году, подыгрывая католикам, он заключил конкордат с церковью, сделав ее одной из составных частей корпоративного государства, оставив за ней права в области религиозной практики и преподавания религии в учебных заведениях, но строго запретив ей вмешиваться в политическую жизнь. После подписания этого соглашения Папа Римский разослал всем главам церковных округов в Италии директиву оказывать поддержку фашистам и назвал дуче «человеком, ниспосланным самим Провидением».
В сущности, итальянский фашизм не считал католицизм важной частью своей доктрины. Политические постулаты Муссолини, за исключением антикоммунизма, постоянно менялись, но в принципе его идеология продолжала оставаться светской и особого значения церкви не придавала. Это приводило к трениям между ним и римской курией, настаивавшей на том, что в Италии католическая церковь должны стоять выше государства и нации. Дуче пропускал их претензии мимо ушей и с помощью своего окружения, состоявшего из когда-то правоверных католиков, создавал культ самому себе как наследнику римских кесарей.
Очень любил Муссолини покрасоваться на публике – хоть хлебом не корми, но это ему дай. Слыл оратором, интеллектуалом, знатоком мировой культуры и искусства. Ему льстило, когда его называли «профессоре», потому как в действительности кругозор у него был весьма ограничен. Рассказывали про него, будто читал он «Диалоги Платона», но мог и справить нужду в публичном месте, нисколько не стесняясь.
За все годы его диктатуры жертвой режима пали около миллиона человек. По ходу «умиротворения» Ливии фашисты истребили сорок тысяч заключенных концлагерей. Напав на Эфиопию, уничтожили примерно столько же местных жителей. По всем таким случаям Папа Римский не проронил ни слова, епископы и кардиналы не жалели хвалебных слов в адрес самого дуче.
В общих чертах Муссолини был осведомлен через Гиммлера о массовом истреблении евреев в концлагерях рейха. По данному поводу он цинично замечал: «Заставляют их эмигрировать на тот свет». И стараясь подсластить пилюлю свои патронам, отправил в могилу семь тысяч евреев и еще больше отправил в Германию с той же целью. Дуче даже приготовился к этническим чисткам в отношении проживавших в Италии славян, но те вовремя ушли в партизаны. Они и повесили его за ноги вместе с любовницей…
Всю Вторую мировую войну и буйство «чернорубашечников» наблюдало из города на семи холмах, куда ведут все дороги, другое действующее лицо – не менее значимое во всемирной истории искушений, чем Муссолини. Звали его Эудженио Пачелли. Восседал он на папском престоле в Ватикане под именем Пий XII.
Пачелли происходил из «черной аристократии» – так называли благородные семейства, связанные с римской курией. У него были изящные, тонкие пальцы и большие карие глаза, излучавшие из-под очков в золотой оправе доброжелательность к любому смертному, с кем ему приходилось общаться на аудиенциях. Статью своею Пий XII отличался поистине величавой, хотя кожа пепельно-серого цвета, низкий рост и худоба придавали ему также вид болезненный, изможденный. Голосом он обладал пронизывающей вибрации, произносил слова четко и ясно, без аффектации. На официальных церемониях выражение лица его казалось непроницаемым, жесты спокойными, элегантными.
Про него говорили, и в это можно поверить, будто он сам печатал свои энциклики на пишущей машинке и никогда не позволял себе отзываться о ком-то плохо. Вот чего он страшно боялся, так это мух из опасения заразиться от них, а потому распорядился для назойливых насекомых расставить в своей резиденции специальные западни. Для профилактики шесть раз в день чистил зубы специальной пастой, приготовленной для него фармакологом Ватикана.
О Пачелли можно сказать, что он был рожден для священнического звания и службы в Ватикане. Еще молодым священником ему пришлось участвовать в составлении Кодекса канонического права от 1917 года, основного закона римско-католической апостольской церкви. Дальше пурпурная шапочка кардинала привела его на пост сначала папского нунция в Германии, потом генерального секретаря Святого Престола, которому подчинялся весь внешнеполитический аппарат Ватикана с разбросанными по всему миру нунциатурами. Незадолго до начала второй мировой войны конклав кардиналов избрал его понтификом. Он стал Папой Римским Пием XII.
На посту нунция и государственного секретаря Пачелли многое повидал, но еще больше сделал. В Германии тогда, до прихода к власти Гитлера, проживало около двадцати трех миллионов католиков, более трети всего населения. В католических молодежных ассоциациях состояли полтора миллиона человек, или в тридцать раз больше, чем в молодежных организациях коммунистов, социал-демократов и национал-социалистов, вместе взятых. Интересы Римско-католической церкви в Рейхстаге представляла партия «Центрум».
В период работы нунцием в Берлине самой влиятельной своей доверительной связью Пачелли считал аристократа-католика Франца фон Папена. До прихода Гитлера к власти тот был рейхсканцлером, а в дальнейшем ключевой посреднической фигурой в контактах нунция с представителями тех сил, от которых зависела дальнейшая судьба нацистского лидера. Именно фон Папен, с подачи Пачелли, следовавшего секретным инструкциям Ватикана, и способствовал решающим образом выдвижению Гитлера на вершину государственной власти, убедив католических иерархов Германии не мешать этому. В знак благодарности фюрер еще некоторое время держал фон Папена вице-канцлером, пока не упразднил пост за ненадобностью и не направил аристократа послом рейха в Австрию готовить ее аннексию…
Здесь, мне кажется, стоит забежать в этом разборе чуточку вперед. Хотя формально фон Папен не будет значиться в списке военных преступников, в апреле 1945 года американцы арестуют-таки его и допросят. Когда же полковник Эндрюс поинтересуется у бывшего канцлера, почему он способствовал назначению нацистов на правительственные посты, аристократ уже без былого апломба даст такое объяснение: «Другого выхода к разрешению политического кризиса не было. Могу только сказать, что в нашей парламентской практике считалось нормальным подключать к ней партию, позиции которой укрепляются с каждым днем. Лишить ее такой возможности было бы ненормальным, а потому наши действия в этом плане логичны. Повторюсь еще раз: программа Гитлера содержала в себе отдельные пункты, которые нам казались приемлемыми. Не все же было таким, что вызывало отвращение».
В процессе дознания в нюрнбергской тюрьме фон Папен признается, что продолжал работать на нацистов, хотя и не полностью разделял их действия. Очень трудным, однако, окажется для него объяснить, как он мог это делать будучи католиком, чьи верования должны были полностью расходиться с нацизмом, построенным на массовых убийствах, провокациях, лжи и абсолютной безнравственности. Полковник Эндрюс постоянно будет ставить вопросы о моральной ответственности его и подобных ему фигур рейха. Вот что засвидетельствуют об этом отдельные фрагменты стенографической записи допроса:
Вопрос: Не кажется ли вам, что все еще живы те лица, которые несут определенную ответственность не только за войну, но и за то, что привело к ней, а также за многое, происходившее в годы войны?
Ответ: В широком смысле, безусловно, я один из них. Имею в виду, что я играл роль в приходе их к власти, в создании ими правительства и, конечно, на меня падает часть вины за последующие события истории.
Вопрос: Мне понятно сказанное вами, но чувствуете ли вы себя ответственным? Что подтверждает это?
Ответ: Все должна решить история, взвесить мотивы и действия. Полагаю, что на Суде Божием нашим мотивам и идеям отведено лучшее место, ибо Бог судит не столько победы и их последствия, сколько идеи и мотивы.
Вопрос: Как вы сами себя оцениваете?
Ответ: Думаю, что с человеческой точки зрения вы не можете сказать, как не может сказать и народ Германии, что я виновен во всей этой беде.
Вопрос: Я говорю о вашей вине не за все, а только за нечто, составляющее часть всего. Чувствуете ли вы какую-то моральную ответственность? Ведь имя Франц фон Папен что-то значило в Германии на протяжении многих лет. И мне всегда представлялось, что занимающее подобное положение в государстве лицо, не важно в Германии или в США, обязано встать и выступить, когда его собственное правительство начинает заниматься убийствами, поджогами, обманом. Понимаете, что я хочу сказать?
Ответ: Да, конечно, я чувствовал в себе такую обязанность. Я мог заявить Гитлеру ясно, когда беседовал с ним, что политика его ошибочна, что все те преследования евреев, церквей и все прочее неизбежно разрушит доверие мира к Германии… Да, это правда. Было бы честным проявить себя в создании подпольного движения против Гитлера, быть арестованным гестапо и расстрелянным. Я мог бы так поступить. Такой подход имеет смысл. И, безусловно, вы правы: я мог бы решить для себя, сказать хватит и стать мучеником.
Вопрос: Или предпринять что-то действенное.
Ответ: Это было бы одно и то же. Я просто хочу сказать, другого выхода не было. Если бы я что-то предпринял, меня бы расстреляли. Это предельно ясно.
Вопрос: