ория стяжательства. Захват государственного и личного имущества граждан, продажа индульгенций, овладение чужим наследством и собственностью репрессированных лиц, участие в беспошлинной торговле вином, пивом, маслом, табачными изделиями, презервативами, причиндалами церковного ритуала… Мошенничество же ее состоит еще в том, что духовенство старается всячески поддерживать в человеке сознание своей греховности и внутреннего конфликта с совестью. Чем больше запретов, тем легче теребить в людях чувство вины, посредством покаяния на исповеди получать нужные сведения о них и властвовать над покаявшимися, в том числе и посредством угрозы нарушить тайну исповеди. Не случайно священники на дух не переносят врачей-психиатров, поскольку к тем тоже приходят исповедоваться.
По поводу требуемого иерархами от своих служителей целибата автор исследования высказывает такую точку зрения. Все началось с чисто материальных соображений, ибо неженатый священник обходился церкви дешевле, у него нет наследников, да и влиять на него легче. Аскет вообще должен ставить себя над всеми мирскими радостями, находить удовольствие в собственном страдании. В результате первосвященники совершенно помешались на эротике, сделали из женщины носительницу всех грехов, считали супружество «необходимым злом», как и проституцию. Лишь только с IX века церковь стала устраивать свадебные церемонии, дабы привлечь к себе молодую паству и не потерять один из источников дохода. В эпоху Средневековья с той же целью владела и публичными домами, «дабы избежать большего зла».
К так называемой «социальной доктрине церкви» инженер даже не считает нужным относиться всерьез – при религиозном догмате о торжестве справедливости на том свете. Благотворительность же ее весьма относительна, ибо явно не соответствует церковным богатствам.
Орбаньеха не скрывает, что среди христиан есть немало людей честных и порядочных, как и среди верующих всех других конфессий, есть и пасторы, искренне пекущиеся о своих «овцах». Однако между высокопарными заявлениями иерархов и их действиями он видит огромную пропасть. Церковная знать, по его мнению, связывает себя с подлинным христианством, как в свое время отождествляли себя с подлинным коммунизмом его лидеры. И, конечно, не одна церковь всему виной, но пока она существует, положение только ухудшится.
Как известно, Папа Римский Иоанн Павел II попросил прощения у Бога за «ошибки по неведению, совершенные на службе у Истины с использованием неевангелических методов». Имелись в виду, но прямо не указывались, религиозные войны, Инквизиция, нарушения прав человека, преследования инакомыслящих, ученых, иудеев, женщин. «Если церковь называет себя мистическим телом Христа, то разве может она просить прощения у него же самого? – замечает по этому поводу Орбаньеха. – К тому же, получается, что они там не такие уж безгрешные и могут ошибаться. Посему встает неизбежно вопрос о непогрешимости и отстаиваемых ими догм. Пусть тогда откроют свои секретные архивы!»
Мне очень хотелось встретиться с Фернандо де Орбаньехой в Барселоне во время работы Всемирного Форума– 2004. Не довелось. Случилось то, что ни от кого не зависит. Да и годков у него к тому времени набежало немало.
Там, в Барселоне, на глаза мне попалась еще одна интересная книга, только что выпущенная местным издательством и имеющая прямое отношение к этой части моего интерактивного разбирательства. Называется она «Десять заповедей в XXI веке». Автор ее – испанский философ Фернандо Саватер, который решил завести разговор с Богом Яхве из библейского Ветхого Завета по поводу его знаменитых заповедей.
Первая, как считает философ, явно свидетельствует о том, что Яхве уж больно ревнив, самолюбив, притязателен, а это передалось и его земным слугам. Вторая заповедь (не сотвори себе кумира) вообще потеряла свое значение, ибо как только не произносят всуе имя Божие, особенно политики и прочие специалисты по принесению торжественных клятв на Библии. Третья и четвертая (почитать имя Божие и помнить о субботе) колеблются где-то между бессмысленными и совершенно отставшими от нынешней реальности.
Пятая заповедь «Не убий!» вроде бы никогда ни у кого не вызывала сомнений. Однако ж сколько людей принесено в жертву «к вящей славе Божией» – столько, что можно посчитать его соучастником преступлений. По поводу шестой философ иронически говорит Всевышнему: «Знаю, что ты мне ответишь насчет прелюбодеяния, но хотелось бы все же тебя спросить: не кажется ли тебе, что заповедь эта несколько устарела? Ныне все изменилось. Но ты, как я предполагаю, скажешь мне, что секс с любовью гораздо лучше любого другого секса. Хорошо, согласен. Тем не менее у досужих есть на сей счет свое видение, которое тебя должно заинтересовать. Они считают, что секс, когда испытываешь любовное чувство, лучше всякого другого, но сразу после него идет секс без любви. Собственно говоря, большинство так и думает. Помимо всего прочего, нередко можно встретить сегодня и тех, кто не желает жены ближнего своего, потому что желает его самого».
Седьмую заповедь автор считает нуждающейся в уточнении. Ведь что означает в наше время «Не кради!»? Воришек ловят и сажают в тюрьму. Ворующих же в особо крупных размерах называют финансистами и расточают им хвалу за предприимчивость. Восьмая призывает не лгать, в то время как политики, духовенство и рекламщики разных мастей только этим и занимаются. Десятая (не желай ничего, что принадлежит ближнему) не выполнима по определению, покуда в мире извечно главенствуют безмерные зависть, соперничество, погоня за престижным статусом, в том числе и под прикрытием Бога.
«Иногда мне думается: вместо того, чтобы устанавливать запреты своими заповедями-законами, Всевышний должен был бы предложить нам какие-то свои ценные идеи, дабы у нас не получалось все наоборот», – и в шутку, и всерьез подводит черту философ…
В столице Каталонии мне выпало стать свидетелем обсуждения проблемы диалога между религиями, состоявшегося на Всемирном Форуме–2004. Участвовали в нем неофициальные представители наиболее многочисленных конфессий. Ими была поставлена перед собой цель выработать возможную основу, на которой можно выстроить какую-то общую, «плюралистическую» теологию. Что же у них получилось в итоге?
«Спасает не религия, спасает любовь, – заметил в ходе дискуссии руководитель Ассоциации теологов развивающихся стран, чилиец Диего Ираррасабаль. – У любви этой нет названия. Это не любовь христианская, мусульманская или буддистская. Субъектом ее и объектом является каждый человек. И никто не владеет такой любовью как своею собственностью. Главной же теологией должна быть этика, согласно которой нет ничего более отвратительного, чем заставить страдать другого человека. Все это относится к миру сегодня, где единственной главенствующей этикой служит этика рынка».
Какие бы добрые намерения ни преследовали участвовавшие в дискуссии добропорядочные люди, они с горечью были вынуждены снова и снова констатировать: напряженность между религиями вызвана не только перегруженностью их догмами, но и амбициями властолюбивых иерархов, считающих, что вне их церкви человечество не обретет спасение. Конфликт между религиями продиктован именно стремлением каждого наиболее влиятельного вероучения занять доминирующее положение, а это и есть серьезнейшее препятствие для налаживания конструктивного межрелигиозного диалога.
«Довольно часто мы навязываем свою точку зрения другим и через наше мировосприятие судим о них, – признал американский теолог Пол Книттер. – Например, религии могущественных в экономическом и военном отношении стран испытывают большое искушение смотреть на всех остальных свысока».
Многие участники барселонского Форума высказывались даже в том плане, что вся суть не в вере в бессмертие души, как бы это ни было важным для религии, а в ее способности добиваться мира, справедливости и взаимопонимания, вместо того чтобы служить яблоком раздора и поводом к вооруженным конфликтам. То есть без мира между религиями не может быть и мира между народами.
Гонимый Ватиканом швейцарский теолог Ганс Кюнг предложил считать целью межрелигиозного диалога создание этики, общей для всего человечества, которая не была бы унитарной религией и не подменяла бы собою религию. По его мнению, эта парадигма должна основываться на золотом правиле взаимности в отношениях между людьми, нациями и государствами. Оно очень простое, это правило: «Не делай другим того, чего сам себе не желаешь».
Подтверждением благих намерений все и закончилось.
Часть V(Стаккато)
Английский писатель и автор «Робинзона Крузо» Даниель Дефо как-то подметил: «Времена окрашивают действия людей в разные тона, и по мере того как меняются времена, преступление может превратиться в добродетель». Он же дерзнул написать сатирический памфлет, где вымышленный им ультраконсерватор-тори утверждал, что быстрее всего проблему религиозного инакомыслия можно решить лишь путем физического истребления самих инакомыслящих. Памфлет вызвал переполох в парламенте, и Дефо заключили в тюрьму. Но ведь если непредвзято посмотреть, писатель был очень близок к истине. Во всяком случае, подобным образом рассуждали и поступали на протяжении веков борцы с религиозным инакомыслием по всей Европе, не только в Англии.
Нынешние иерархи римско-католической церкви продолжают выставлять свое вероучение единственной основой человеческой нравственности: по их убеждению, именно на христианстве зиждется вообще вся европейская цивилизация. Что ж тогда получается? В основе этой самой цивилизации заложены и жесточайшие преследования людей за инакомыслие, осуждение рода человеческого на страдания вечные, на эпидемии, войны, природные и прочие катастрофы, на добывание людьми хлеба насущного в поте лица своего, на терзания и мытарства даже праведников и святых?
Их преосвященства называют христианское вероучение «религией любви». Факты же свидетельствуют: в прошлом, притом совсем близком, они подстегивали ненависть и нетерпимость ко всем, кто не разделял их церковных догм. Взяв на себя право судить и карать вероотступников, они превратили всю историю христианства в историю ненаказанных преступлений…