Тому, кто верит сегодня во второе пришествие Христа и неизбежность Конца Света, агрессия США в Ираке действительно может показаться закономерной – не важно даже, верил ли при этом по-настоящему американский президент во взятую им на себя роль «борца со злом». Вот пентагоновский генерал Бойкин, к примеру, верил и публично заявлял: война с терроризмом – это «битва с сатаной», а сами террористы ополчились именно против христианской Америки. Генерал успокаивал себя тем, что его Бог могущественнее мусульманского Аллаха, а президент Буш избран подтвердить это превосходство.
Когда президент США заявлял, что Бог на его стороне, он говорил абсолютно серьезно. Американская внешняя политика служит наглядной иллюстрацией того, как можно называть себя демократом и защитником цивилизации, но в действительности стремиться к экспансии западной модели демократии по всему миру, в том числе и с применением военной силы. При этом США могут делать некоторые исключения для своих клиентов вроде Саудовской Аравии и Пакистана, не требуя от них отчетности по соблюдению там прав человека. В годы «холодной войны» Белый дом тоже считал свою страну оплотом демократии в борьбе с коммунизмом, однако это совсем не мешало ему поддерживать кровавые военные олигархии в странах антикоммунистической ориентации.
Несколько прояснить картину решилась профессор Колумбийского университета Мэри Баркер. По ее мнению, христианский фундаментализм в Америке представлял собой реакцию религиозных экстремистов на рационализм научных исследований, делающий Библию и науку несовместимыми. Да и в самом Священном Писании она обнаруживает такие противоречия, что говорить об их божественном происхождении у нее просто язык не поворачивается. Под давлением науки нынешние теологи христианства вынуждены приспосабливаться и признавать: в Библии основное богатство заключено в ее метафорическом значении, в ее поэтике, а не в буквальном повествовании.
Тем не менее, как считает Мэри Баркер, христианские фундаменталисты в Америке, составляющие сегодня главное течение, пошли по совершенно иному пути, с полной определенностью утверждая, что оценивать науку следует в соответствии с «бесспорной истиной» Библии. Их даже совсем не трогает теория Галилея о гелиоцентричности, их больше раздражает теория эволюции Дарвина. Как ни парадоксально, христианский фундаментализм расцвел именно в США, стране высочайших научных достижений. Там больше всего стали говорить о втором пришествии Христа, который должен покончить с антихристом и со всеми ослушниками. Литература на данную тему издается массовыми тиражами. Евангелисты Грэхем, Робертсон и Фауэлл продолжают пользоваться успехом. Среди политиков учение этих «пророков» также находит живой отклик. Сенатор от Оклахомы Инхофе в качестве причины, почему израильтяне имеют больше прав на занимаемые ими земли, назвал такую: «Потому что так вещал Всевышний…»
Фундаменталистов ислама подобные заявления раздражают и служат им еще одним аргументом в поддержку джихада. Наиболее влиятельный их представитель, покойный Хомейни в Иране, сделал из ислама основу политической власти и подменил гражданский закон религиозным. Те же цели ставит перед собой движение талибан в Афганистане, чье появление поначалу восприняли на Западе лишь как проявление фанатизма. Однако в 70-х западные государства все же пересмотрели к нему отношение – в сторону подпитки оружием и финансами его «священной войны» в Афганистане против Советского Союза. Вскоре воины талибана объявили джихад, но уже против тех, кто вскормил их.
Теологи ислама утверждают, будто их пророк Магомет не был фанатиком. В подтверждение приводят его сентенцию: «Различие мнений в среде моего народа – это знак щедрости Божией». Вот только не означает ли его указание на «мой народ» опять всю ту же богоизбранность, превосходство одного народа над другим? Говорят, будто пророк Магомет даже считал каждого мусульманина свободным интерпретировать его высказывания, как тот пожелает.
Однако, если быть верным исторической правде, нужно признать, что к X веку в арабском мире покончили с вольными трактовками и стали считать святой обязанностью мусульманина понимать Коран в соответствии с учением духовных лидеров. С тех пор покатилась к застою и мусульманская культура.
Главный заправила «Аль-Каиды» Усама бен Ладен если чего и добился, так это того, что сегодня еще больше заговорили о роли религии в современном мире. Невольно он заставил людей взглянуть на религию как на источник не столько надежды, сколько угрозы. «Угроза эта исходит от устрашающего союза религии с политической властью, – подмечает испанский философ Хосе Антонио Марина. – Возрождение ислама в основе своей имеет политическую направленность и продиктовано социально-экономическими факторами: социальной неустроенностью, массовой нищетой, озабоченностью растущим влиянием западного индивидуализма и неоправданностью надежд, которые должны были вселить марксисты и рынок, а также не в последнюю очередь борьбой за политическую власть отдельных групп и сект в исламе».
Хосе Антонио Марина не перекладывает всю вину на ислам. Христианство в Европе, как он считает, тоже в свое время объединялось со светской властью и призывало к «священной войне». Не зря же святой Бернардо обращался к участникам «крестовых походов»: «Христос принял с удовлетворением смерть врага в результате отмщения и с еще большим удовлетворением благословляет солдата принести себя в жертву за Него и Его учение. Надо вынуть из ножен меч, чтобы уничтожить противников Господа Нашего Иисуса Христа».
Философ предлагает проявить мудрость покаяния и показать исламу, что жизненные ценности Запада состоят в отстаивании за личностью ее прав на равенство, демократию и социальную справедливость. Нельзя игнорировать и то, что у каждой религии есть свои теневые и светлые стороны, а само религиозное учение может быть использовано как во благо, так и во зло. Когда же ограничивают возможности обсуждения и насильственно навязывают свои взгляды, религия сходит с пути разумного, закрывает двери для творчества во всех областях жизни, заставляет привыкнуть к единомыслию, социальным противоречиям, смирению и затуханию работы мозга…
По-новому взглянуть на религию в современном мире невольно подталкивают и волны иммигрантов-мусульман, накатывающиеся на Западную Европу. Общество, куда они попадают, законом поддерживает право на свободу вероисповедания и уважение ко всем религиозным конфессиям. Но там же возникает сложная проблема – до каких пределов можно позволять новым поселенцам культивировать свою модель культуры и религии. Нужно ли идти на поводу у исламского фундаментализма, который не признает за мусульманками равных с мужчинами прав, дискриминирует женщину? Тут уж приходится выбирать между уважением к религиозной символике, вроде ношения чадры, и равенством. Заодно и думать, не полезнее было бы ввести в государственных школах, вместо Закона Божьего или истории религий, основы этики как составной части гражданственности, демократии и культуры. Разумеется, имеется в виду этика, которая не должна быть настроена враждебно к религии…
Исследование, проведенное ЮНЕСКО в 2003 году, свидетельствует: из 140 стран мира чуть в более половине религия является обязательным предметом обучения в школах, хотя главной тенденцией на протяжении всего двадцатого столетия было сокращение объема часов на эту дисциплину. Постоянно обсуждается и довольно щекотливый вопрос о том, каким образом нужно строить преподавание религии, проявляя терпимость и уважение к нехристианским религиям. К тому же кто уполномочен решать, как нужно преподавать религию? И будут ли при этом соблюдены права неверующих?
Пример Франции во многом поучителен. Около ста лет назад там впервые в мире законом церковь отделена от государства. Еще раньше исключено преподавание религии в государственных школах, вынесена из классных комнат религиозная атрибутика в виде распятий или изображений Девы Марии. В общем, французы решили, что школа не должна служить молитвенным домом. Ныне в первой же статье их действующей Конституции Франция определяется как «светская республика». Президент Франции указом еще раз подтвердил запрет на использование религиозной символики в государственных учебных заведениях. В этой стране понимают: любая религия отличается нетерпимостью по определению, ибо провозглашает себя носительницей высшей истины и не может спокойно ужиться с другими религиями, отстаивающими правильность своих собственных догм.
После упорной дискуссии решено все же не упоминать в проекте конституционного договора стран-членов Европейского Союза «христианских корней» – вопреки настоянию Ватикана и ряда других государств. Предпочли сослаться в преамбуле на «культурное, религиозное и гуманитарное наследие Европы».
Умолчание о христианских корнях и ценностях в проекте конституционного договора стран-членов Европейского Союза вызвало, мягко говоря, недоумение в Московской Патриархии Русской православной церкви. Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (в миру Гундяев) даже направил письмо Жискару д“ Эстену, в котором предостерег, что «Европа, отрекающаяся от религии, не может стать Отечеством для многих населяющих ее людей». Митрополит посчитал недостаточным закрепить в конституционном договоре такие ценности, как человеческое достоинство, свобода, верховенство закона, терпимость, справедливость и солидарность. История, как он пояснил, была свидетельницей того, что ценности эти часто использовались тиранами для манипулирования человеческим сознанием, для оправдания различных пороков. (Можно подумать, будто религиозные ценности никогда не использовались с теми же целями.) Вера, по его убеждению, для многих людей значит не меньше житейского благополучия и самой земной жизни, а потому религиозные ценности должны защищаться законом.
Подзабыл только он, что со своим уставом в чужой монастырь ходить негоже.
Реакцию митрополита можно понять. Если мне не изменяют мои источники информации, социальная доктрина РПЦ ставит высшей ценностью веру и спасение души, но только не самого человека. Ее ключевая позиция: христианство является сегодня единственным вероучением, которое дает правильное понимание Истины. Почему единственным и правильным? Потому как в Московской Патриархии считают, что «христианство есть путь не только в Царствие Божие, который начинается в нас, но и к формированию этических ценностей, без коих цивилизованная жизнь невозможна». Альтернативы христианству там не видится.