– Дорогой мой отец Митрофан, – мягко произнесла женщина и, не спрашивая разрешения, села на скамью рядом с ним. – Хлысты ведь, члены одной из сект староверов, никогда не отрекались от веры их предков.
– Но они отдались языческому святотатству, сатанинским песням и танцам, богохульству, – настаивал он. – Сие для нас неприемлемо, это грех и ересь. То люди противные Богу и проклятые пророками! Сегодня этой секты уже нет, а вы пытаетесь ее возродить. Ты не только сама в состоянии ереси, но и стараешься ее распространить, что совсем непростительно.
– О каком святотатстве вы говорите, отец Митрофан? – возразила Марина. – Что важнее всего для верующего? Общение с Богом и Святым Духом. Причастием человек очищается от всех грехов и становится сам божеским созданием. Вот чего Всевышний хочет от нас! К этому обязана стремиться церковь, все ее правила и ритуалы должны быть на то нацелены. Иначе не может быть общения с Богом. Не потому ли мы лишаемся его милости?
– Господь велел воздерживаться от прелюбодеяния.
– Да, но также Господь велел и не убивать. А сколько убийств совершено во имя Божие и с благословенья церкви, дабы обеспечить ее верховенство? Вы не даете мне отпущения, отказываете в исповеди, хотя мы даже не прелюбодействуем, а подобно праведникам вбираем в себя священные таинства общения с Богом. Когда мы танцуем нагие, хлещем наши тела и поем, наша разогретая плоть переходит в дух. Когда наши тела соединяются во единое целое, то они уже больше не грешная материя: нами завладевает бесконечная радость общения с Господом Богом и подлинного счастья. Так достигается совершенный союз, которого Он желает от своего творения по Его образу и подобию. Как же это далеко от прелюбодеяния! Можете ли вы это понять?
– Сие есть извращенное толкование Священного Писания, попытка превратить согрешение в путь спасения, – сурово отчеканил отец Митрофан. – Ты страшно ошибаешься, дитя мое. Только потому, что я знаю тебя несколько лет…
– Не говорите так, лучше выслушайте меня! – заметила Марина уверенным тоном. – Вы считаете это неподчинением, гордыней. Возможно, так оно и есть. Но почему Иисус сам не подчинился Отцу, чтобы указать людям новый Путь Спасения? Что ж касается соития, то у нас оно просто акт молитвы всем нашим существом и слиянием плоти с божественным. И вы, слуга Божий, можете нас осуждать?
Священник посмотрел на женщину и словно растерялся, почувствовав исходившую от нее искреннюю уверенностью в том, что она говорит. Лицо его вдруг смягчилось, приняло снисходительное выражение.
– Марина, ведь не зря ты носишь фамилию Керженцева, – заметил он, вкрадчиво улыбаясь. – Керженец был колыбелью староверов! У тебя в крови та же стойкость, то же упорство, неукротимая гордость, драчливость, самонадеянность, стремление выйти прямо на Бога. Ты просто хочешь найти свой собственный путь к Нему. Кто такие староверы? Они оставались верны Православной церкви вплоть до времени Патриарха Никона и Петра Великого. Я знал тебя еще ребенком, крестил тебя. Это через меня ты пришла к вере. Напоминаю тебе, потому что убежден…
– О, я прекрасно знаю, почему обратилась к религии, – опять прервала его Марина. – Мне хочется найти в религии другие заповеди и правила, чем те, с которыми приходится иметь дело. По мне, так уж лучше извращенные версии марксизма, благо в них есть хоть какая-то надежда на лучшее будущее. К счастью, мы выросли и примитивная идеология нас не устраивает. Нам нужны общечеловеческие ориентиры, пригодные для всех.
Отец Митрофан помрачнел. Она отрывалась от него, была сильнее, чем ему думалось. Он полагал, что ее интерес к сектам исходит из глубокого разочарования в жизни, заставлявшего взглянуть на себя по-новому, и в тайне надеялся отыскать свободный конец нити, которая составляла запутанный клубок ее веры. Но сейчас она слишком далеко удалялась от него.
– Когда ты впервые обратилась за помощью ко мне, то уже была послушницей хлыстов? – спросил он строгим и одновременно заискивающим тоном.
– Да и нет, – сказала Марина, улыбаясь. – Для меня это не просто соблазн ума. Фактически я готовилась к такому, пытаясь найти объяснение происходящему. Вот тогда-то и пришла к вам. Правда, накануне у меня была еще одна важная встреча.
– Какая встреча?
– Должна ли я вам говорить об этом? – оживилась женщина, чувствуя, что уже начинает волновать собеседника. – Вы знаете, они ходят вместе с нами по улицам, но только не как мой дядя, который поступает так, чтобы просто отвлечься.
– Но где же они? – оживился отец Митрофан.
– Я встретилась с ними в Москве. Но они повсюду, по всей России, и число их растет. Вот только зачем мне вам все это рассказывать? Вы же отказали мне в исповеди.
– Иначе я просто не могу. К тому же ты заранее меня настроила и предупредила, что не покаешься.
– А если покаюсь?
Святой отец почувствовал, что его всего начинает внутренне колотить. Чертовка проклятая, смеет еще насмехаться над ним! Однако ему приходилось сдерживать себя, не хотелось рвать последней цепочки, связывавшей его с этой нечестивицей. Нет, не желал он отталкивать ее от себя.
– Делай по своему желанию, – согласился священник. – Исповедайся мне как духовному лицу.
– Хорошо, – согласилась Марина. – Я уверена, Христос уже простил меня и не считает грешницей за то, что вы называете ересью. Мне действительно нужен духовник, человек церкви, с кем можно было бы поделиться своими переживаниями.
– Продолжай, дитя мое, я внимательно слушаю, – промолвил отец Митрофан почти шепотом. – Начни с той самой встречи.
Поскольку то была не исповедь по правилам, а просто беседа со священнослужителем, он не счел необходимым для этого случая стоять перед Спасителем и говорить надлежащие молитвы.
– В тот день я случайно познакомилась с одним человеком на выставке живописи. Мы обсуждали разные картины, и в разговоре он вскользь заговорил о сектантах. Чувствуя, что я заинтересовалась, он продолжал рассказывать о хлыстах, как бы все глубже проникая в меня. Я дала ему понять, что такой опыт у меня тоже есть. Позднее мы пошли вместе в баню и там хлестали друг друга. Кричать не могли из опасения, что другие услышат. Воспринимал он меня не как женщину, а как сестру по вере. Настоящий Божий человек! Он знал путь наверх и, оказавшись там, соединялся со мной. Словно дети Святого Духа мы достигли божественного оргазма.
– В таком-то месте? – буркнул отец Митрофан.
– Для истинно верующих это не имеет значения. Бог повсюду!
– Что он тебе рассказывал о секте? Много ли их? Где они встречаются? – полюбопытствовал он как бы вскользь.
– Он сказал, что если я поеду с ним в маленький городок за Волгой, то покажет место, где они собираются для своих тайных ритуалов. Просил меня не признавать никаких религий, даже староверов, молиться Богу в одиночестве и пытаться самой познать его таинства. Обещал устроить собрание братьев и сестер…
– Хм, не можешь ли чуть поконкретнее? – понурил голову отец Митрофан. – Уж слишком все туманно.
– Поконкретнее? – переспросила Марина. – Надеюсь, вы не служите в КГБ, как мой дядя?
– Духовное лицо должно знать о всех деталях искушения, чтобы рассудить и направлять заблудшие души. Разве твой дядя не замечал у тебя следы от битья на теле?
– Он объяснял это нашими собственными с ним проделками. Вот это уж действительно грех! С домработницами Марфой и Оксаной он занимается такими упражнениями ради того, чтобы возбудить себя и совершить со мной половой акт. Ему нравится, когда я его хлещу, а те ему помогают. Возбуждается сильно и даже надевает свой генеральский мундир перед тем, как овладеть мною. Но для меня это – грех. Как вы думаете, отец Митрофан, есть разница?
– Мне трудно пока что-либо сказать. Об этом ничего не написано в книгах церковных, но я хочу быть уверенным во всем. Что остается мне, слуге Божиему, если в Священном писании…
– Бросьте вы, отец Митрофан! – чуть ли не вскрикнула Марина. – Русским священникам всегда приходились по душе чревоугодие и плотские удовольствия. Вы это хорошо знаете и не можете отрицать. Почему не возвыситься над всем? Только из-за того, что вы религиозный человек?
«Господи помилуй, я должен сидеть и выслушивать ее поучения», – возмутился святой отец про себя. Но вслух сказал:
– Жизнь моя строго следует предписаниям Церкви. Я не могу взять на себя такую тяжесть, как выдвигать собственные версии учения Христова. Церковь ведет нас в свое лоно, воодушевляет нас, утешает своим присутствием на нашем смертном одре. Она, матушка, дает нам погребение и бережет наши земные останки после того, как душа приняла последнее причастие Господне на пороге к вечной жизни.
– Прощайте, отец Митрофан! – решительно сказала Марина и встала со скамьи. – Вижу, вы не в состоянии помочь мне. Наша беседа убедила меня еще раз: каждый должен искать правду внутри себя самого.
– Подожди! – умоляюще попросил священник, пытаясь задержать ее. – Давай поговорим еще чуть-чуть. Если торопишься, приходи ко мне как-нибудь домой.
– Не знаю, – сухо ответила женщина, повернулась и направилась к выходу.
– Марина, стой, подожди!
Она остановилась и, не поворачиваясь всем телом, посмотрела на него через плечо. Тот сидел на прежнем месте. Ряса его была расстегнута, обнажая живот, а из-под одежды стоял торчком толстый, трясущийся фаллос. Своей рукой он указывал на то место, куда хотел, чтобы она взглянула. В умоляющих глазах его светилось что-то хитрющее, бесовское.
Не произнося ни слова, женщина двумя руками приподняла пальто и юбку до пояса, показывая две совершенные полукружья нежно розоватых ягодиц. Постояв несколько мгновений в этой вызывающей позе, она ехидно улыбнулась в лицо священнику, отпустила подол и громко произнесла:
– Ну что, отец Митрофан, теперь удовлетворены?
Отвернулась и, не дожидаясь ответа, решительно пошла к выходу.
Часть III(Мольто виваче)
Эрос, бог любви, метафорическое олицетворение природной силы, в которой заключена энергия к продолжению человеческого рода. Неиссякаемая, плодоносящая энергия, ценнейш