ее «топливо вдохновения» для литераторов, художников, ученых, политиков. Некий универсум восторга и разочарования, притяжения и отчуждения, чья внутренняя напряженность нарастает и спадает по мере плотского или духовного возбуждения и удовлетворения, на вершине которого человек испытывает ни с чем не сравнимое наслаждение. Отсюда и эротизм как повышенная чувственность, как совокупность всего, связанного со страстным любовным возбуждением-влечением к человеку противоположного пола или к чему-то большому и необъяснимо загадочному. Энергия эроса разлита по всей истории мира, придает каждой эпохе и цивилизации неповторимое своеобразие, накладывает отпечаток на образ жизни и само бытие человеческое.
Благодаря эросу, в значительной мере, жизнь человека приобретает смысл и привлекательность многообразия форм, все еще естественным путем появляются на свет новые поколения людей со своими идеями и страстями. То есть вопреки выдумке церкви о «порочном зачатии», поделившем эротические чувства на благородные, устремленные в Царствие Небесное, и низкие, земные, заслуживающие если не осуждения, то снисхождения.
Своеобразие местных природных условий порождает свои особенности силового поля эроса. Тут даже не обязательно ездить далеко ума искать, чтобы только по произведениям литературы и искусства составить для себя впечатление о его национальном колорите. У каждого народа свой эрос, но женщина везде – неистощимый источник жизненных сил, до которого всякий раз пытаются добраться мужчины, инстинктивно стремясь вернуться туда, откуда вышли на свет, ностальгически припасть к женской груди, с которой у них в жизни все и началось.
Во все эпохи, начиная с шумеров, греков и римлян, обнаженная женская грудь служила объектом живописи и скульптуры как символ плодотворности. Мужчин притягивала ее волнообразная округлость и еще больше, когда по ходу движения, не зажатая ничем, она колыхалась. В библейской «Песнь песней» женщина говорит своему любимому: «Приходи поиграть на горе». На иврите гора означает также женскую грудь.
Европейские варианты эроса все разные. Если у Гесиода эрос космичен, то у Платона – это сын Плутоса (богатства) и Пении (бедности), источник одержимости гениев и вдохновения поэтов. У Овидия на первом месте изощренная игра сладострастия, умение разжигать вожделение после пресыщения. У Данте и Петрарки – диалектика чувственности, торжество контрастов, обожествление женщины и очеловечивание Богоматери.
Шекспир разогревает свое воображение живыми страстями Италии. Бернс – шотландская версия эроса, насыщенная добродушным юмором и игрой действия – противодействия. В немецком исполнении верховодят сластолюбие насилия, садомазохизм, когда она умоляет и тем самым распаляет его, но одновременно вместе с жестокостью возникают и сентиментальные эротические воспоминания. В доме у Гейне, например, хранилась богатейшая коллекция эротического искусства.
У французов весь эрос в женщине, ей угождают, ее чувствуют и понимают, а восхищаясь, ужасаются ее всесилию. Славянская женщина внешне холодна, но воспламеняется нежностью, душевностью, заботой о ней. Для русских характерны, с одной стороны, вроде бы монашеская аскеза и моногамия, с другой – отдушина разных игрищ и вольница в общении с заветными таинствами любви…
Медики считают, что эротическое влечение, если оно не становится навязчивым, оздоровляет и омолаживает организм человека благодаря сопутствующим гормонам. Исследования Королевского университета в Белфасте, эксперименты американских и российских научных центров подтверждают целебные свойства такого влечения в предотвращении инфарктов, инсультов, рака простаты, простудных заболеваний.
Никому из пациентов, за исключением лиц совсем уж преклонного возраста, опытный врач не порекомендует полностью воздерживаться от половой жизни, благо все те же гормоны улучшают пищеварение, укрепляют иммунную систему, расширяют сосуды и вообще продлевают жизнь. Сладостные судороги оргазма позволяют тем же самым гормонам регулировать температуру тела, давление крови, повышать болевой порог, очищать застойные полости от болезнетворных микробов, снимать стресс.
В мюнхенском Институте психиатрии Макса Планка пришли к заключению: одна лишь визуальная стимуляция способна заметно увеличить содержание нужного гормона в крови человека. Так, по ходу одного из экспериментов мужчинам давали фотографии обнаженных натур; пульс у них учащался, если снимки им особенно нравились, при этом взоры устремлялись сначала на грудь, а потом уже лицо. При разглядывании одетых женщин далеко не всякое платье возбуждало, но лишь подчеркивающее особенности женского тела. И совсем не обязательны были умопомрачительные декольте или разрезы почти до пояса.
Исследования геронтолога Франца Эппинга из Франкфурта-на-Майне показали: всего десять минут взгляда на женщину с пышными формами эквивалентны тридцати минутам занятий аэробикой. Если же еще учесть стимуляцию кровообращения, то смотря на женские прелести хотя бы десять минут в день, можно продлить себе жизнь. Помимо всего прочего, в таком созерцании проявляется глубинная потребность отвлечься от рутины, почувствовать себя моложе, запастись жизненной энергией.
Опытом подмечено, что если женщина хочет несколько поубавить напор мужского словоблудия, она должна неотрывно посмотреть ему прямо в глаза. Глаза же – немалое свидетельство эротических возможностей. Обладатели светло-карих легко отходят от любовных потрясений. Голубоглазые к сорокалетнему возрасту угомоняются настолько, что у них может наступить апатия, они начнут терзаться сомнениями в правильности выбранного ими жизненного пути, станут все более мнительными, легко ранимыми и абсолютно безразличными к разным там «сердечным волнениям». У кареглазых наоборот, лучшие годы начинаются после сорока, к ним приходит большая уверенность в себе, они ищут «надежных спутниц», но к пятидесяти, если таковых не найдено, сексуальные излишества изматывают и их тоже. Сероглазым удача обычно сопутствует, однако ближе к шестидесяти им уже светит все меньше, ввергая в сексуальную меланхолию и суеверие: «спасти» таких могут понимающие, тактичные, любящие женщины. Зеленоглазые с младых лет разборчивы в связях с женщинами, прагматичны, но совсем не обязательно довольны судьбой своей. Как и в любом другом случае, все зависит от «звездного билетика» в виде умной и преданной женщины.
Судя по всему, эротическое возбуждение прямо противоположно и жесткой утилитарности секса, и влечению к смерти, и циничному манипулированию человеком. По сути, эротизм можно назвать торжеством реальности над мифами, победой мышления, основанного не на страхе, а на доверии, не на мистике загробного мира, а на любви к жизни. Эротизм позволяет получить гораздо большее наслаждение, чем просто удовлетворение полового инстинкта, не только почувствовать себя внутренне более свободным, но и пересмотреть шкалу жизненных ценностей в пользу тех, что приносят истинную, неподдельную радость. Деспотической духовной и светской власти такое мироощущение – словно кость в горле.
Кто-то усматривает в эротизме нечто скотское, позорное. Кто-то видит в этом слабость природы человеческой. Кому-то просто некогда глубоко задумываться по данному поводу. Кому-то приходится задумываться, и он находит в эротических желаниях святое бескорыстие отношений между мужчиной и женщиной. В эротизме можно обнаружить также одухотворенную, поэтическую сексуальность, идущую из глубин души, не поддающуюся рациональному определению, но вносящую во все притягательное очарование. То есть нечто вроде «белой магии», с помощью которой можно избавиться от комплексов и ложной стыдливости, научиться следовать импульсам доставлять наслаждение себе и другим, причем далеко не только телесное.
Судя по результатам опросов, не наберется и одного процента мужчин или двух процентов женщин, которые никогда бы не видели эротических снов. Явление это обычное хотя бы в силу того, что многими условностями и запретами ставятся препоны к удовлетворению интимных фантазий. Отсутствие эротических сновидений может даже настораживать, как и их постоянное присутствие. Интерпретировать их весьма затруднительно, ибо у каждого индивида своя ассоциация идей.
Эротические фантазии покоятся на неугомонном стремлении обойти запреты и удовлетворить свои заветные желания. В них отражается не только сущность природы человека, но и целых народов, даже целых эпох. В них выражена компенсаторная часть защиты от разочарования и нежелательных, навязчивых реальностей, осуществляются недостижимые на практике желания, снимается накапливаемое напряжение. Мир таких фантазий не признает ни границ, ни регламентаций и позволяет делать все это без страха перед наказанием, без озабоченности этически безукоризненным поведением.
В эротике сплетаются между собой в самом первородном их виде элементы биологии и культуры – на равных, в отличие от порнографии, где желания не выходят за пределы биологии. Когда Микеланджело рисовал в Сикстинской капелле обнаженные тела, он предлагал нечто большее – свое художественное видение рожденных в человеческом воображении ужасов Страшного суда. То же можно сказать и о картине Джотто в Падуанской капелле с волосатым дьяволом на обнаженной женщине, и о шедевре Босха «Сад наслаждений».
Силу эротического воображения мало чем можно ограничить, и в этом наиболее характерная особенность нашего рода. Без воображения вообще не возникла бы культура, мы никогда бы не возвысились над самими собой. Все решали стимулы фантазии, от которых и проистекало чувство эротического влечения в самых разных его формах. Стимуляторов же такого воображения всех не перечесть.
Начать хотя бы с хорошего отдыха во время сна, гидротерапии, массажа, туристических прогулок и далее в зависимости от интересов. Скажем, нижнее белье на теле женском составляет мощный эротический механизм, подыгрывающий эффекту загадки. Кстати, оно возбуждает не только мужчин, но и самих его носительниц, когда те смотрят на себя в зеркало. Сцена, в которой она снимает или надевает чулки, не колготки, а именно чулки, это уже избитое клише.