ложники родственников. Но он больше так не может и готов сдать русских десантников.
И начались переговоры. Один из них краем уха и услышал проводник Бурхам, который сделал вывод о готовящемся предательстве.
Имелось несколько трудностей. Нам надлежало попасть в засаду так, чтобы ни у кого не возникло мыслей о срежиссированной постановке. И вместе с тем чтобы избежать стрельбы и выжить всем. Вот и пообещал Бек Черному Хакиму, что заведет нас в расщелину, где мы будем как на ладони, и командир группы, немножко трусоватый, непременно сдастся.
Я был уверен, что, пленив нас, нигериец не станет размахивать ножом и резать головы. Голова русского спецназовца, конечно, у басмачей ценится дорого. Но она стоит неизмеримо больше, если находится на плечах, а хозяин ее живет и здравствует в плену.
Так мы бесславно въехали в логово Черного Хакима – без оружия, со связанными руками.
Была информация, что зиндан оборудован прослушкой. Мы знали, что у нигерийца есть в банде минимум трое выходцев из Средней Азии, которые прекрасно знают русский язык, так что с расшифровкой и переводом наших разговоров проблем не будет. Вот и разыграли заранее продуманное представление – с моральными терзаниями, с бунтом несогласного. Эх, кто бы знал, как жгли мне язык подлые речи, которые я толкал. Как в грязи извозился. Но такова судьба артиста – приходится играть не только героев, но и предателей.
Мне показалось, что отыграли мы на троечку, без огонька и эмоций. Но эта жизненная драма бальзамом легла на неискушенную душу негра. Моджахеды купились! Поверили в то, что русский спецназ сдался на милость победителя и готов торговаться. Потому что сами они торгаши и общались по жизни с западными вояками – а те всегда при обострении ситуации торгуются и готовы всех продать. Такова психология наемников – за деньги можно воевать, но нельзя умирать. А у нас традиции и генетическая память о временах, когда был приказ «ни шагу назад» и люди своими телами перекрывали путь танкам противника. Да и сегодня именно русские в Сирии гибнут, вызывают огонь на себя и сводят с ума западного обывателя, который не понимает – а как же так можно?
Была еще одна немаловажная проблема – как заманить Песчаного Льва. Чем заинтересовать его? Вот и запустили мы информацию, что русские спецназовцы пришли по его голову. И тут сразу у него возникал вопрос: а не знают ли неверные о «Слезах Аллаха»? Второй заманухой стал тактический компьютер с секретной информацией. Он стоит огромных денег, и Песчаный Лев знал это.
По полученным сведениям радиоперехвата, эмир должен был рассекать пустыню где-то поблизости от логова нигерийца. Конечно, он мог приказать притащить нас к себе. Но тут был один нюанс. Черный Хаким мог заартачиться, поскольку прекрасно знал цену русских десантников и не хотел выпускать их из цепких рук. Но и обойти эмира не мог. Восток – дело тонкое. И мы эту тонкость просекли. Да еще тащить пленных по дорогам, подверженным бомбежкам и артобстрелам, – это рисковать такой добычей. Так что Песчаный Лев принял единственно возможное и роковое для себя решение – ехать к нигерийцу.
Конечно, если бы нас вывезли в другое место, мы бы попробовали и там дать показательное выступление. Но только старая мечеть подходила для этого идеально.
По ходу дела выяснилось, что у проводника Бурхама дядя долгие годы был имамом этой самой мечети, и племянник еще в детстве облазил ее вдоль и поперек, знал там каждый камень. И знал ее секрет.
На этом месте издревле были и языческие капища, и древнеримская крепость, и христианский храм. Османы воздвигли мечеть. Как во многих таких исторических сооружениях, там был подземный ход, ведущий за пределы поселка. Это и был путь нашего отхода.
Когда прибыл Песчаный Лев и пришел полюбоваться нами, оставалось только активизировать «светляка» в тактическом компьютере, завладеть оружием и, вместо того чтобы безнадежно пытаться прорваться через толпу моджахедов, чинно и благородно уйти по подземному ходу.
Нам удалось повторно провернуть тот же трюк, что и с бандой Плешивого Ахмеда. По последнему сигналу приготовленного в жертву тактического планшета гудящие в небе самолеты развернулись на цель. И через считаные минуты высокоточные ракеты разнесли весь поселок к чертям.
Мы выжили. Мы взяли Песчаного Льва. Сейчас переведем немножко дыхание, налюбуемся с пригорка, с расстояния в два километра, разбомбленным поселком. И в путь.
Князь перевязал плечо Рада. Слава богу, пуля только поцарапала ему кожу – легко отделался. Чуть дрогни рука басмача – и все! Но это реалии войны – на ней бойцы живы только потому, что вражья рука была недостаточно точна. А кому-то и не повезло. Такова военная жизнь. И мы давно уже не терзаемся запоздалыми страхами – а ведь меня могли убить! Не убили – значит, мы еще нужны господу…
Утес похлопал по плечу Бека:
– Ты настоящий воин! Ты наш.
– Долго же ты думал, – буркнул Бек в ответ.
– Извини, если раньше что не так…
Я искоса посмотрел на них и кинул:
– Слышь, хорош соплями, как в латиноамериканских сериалах, обливаться. Кино закончено. Пошли.
Князь поднял бессознательное тело Песчаного Льва. И мы устремились прочь.
Спецназ – это такие лоси, которые без устали проходят десятки километров, а то и сотни. Мы и шли. Шаг за шагом. Таща добычу, как охотники кабанью тушу…
Фургон и пикап с черными флагами стояли у подножия поросшего мелкой колючкой холма.
Я, отдав Раду автомат и держа руки поднятыми, спустился с горочки, возвестив:
– Салам Аллейкам, правоверные!
Бурхам, наш добрый гном-проводник, рванулся ко мне навстречу. Похлопал по плечу, и я с удивлением увидел слезы в его глазах.
– У вас все получилось? – воскликнул он.
– У нас всегда все получается, – я подал знак моим бойцам. – Несите тушку!
Бурхам смотрел на нас с каким-то благоговением и опаской – прям как на античных героев, бросивших вызов богам войны. Выйду на пенсию, напишу мемуары и буду раздавать автографы восторженным мальчикам и девочкам. Оказывается, такие восторги греют сердце.
Мы погрузились в машины. И минут через сорок прибыли в зону эвакуации.
А еще через четверть часа послышался шум лопастей. И вот уже заходит на посадку новенькая «восьмерка», а в воздухе грохочут винтами ударные «крокодилы». В вышине круги нарезают остроносые «сушки», оберегая наш покой.
– Кортеж по первому разряду! – воскликнул Князь.
Мы затолкались в вертолет, который без задержек резко взмыл вверх, набирая высоту и уходя из зоны действия «ПЗРК». «Стингеры» и «Иглы» бьют где-то на три с половиной километра, значит, для гарантии нужно набрать четыре – для «Ми-8» почти предел.
В салоне, кроме нас, было четверо закованных в броню морпехов Черноморского флота и худосочный парень с рассеянным взором, устремленным внутрь себя. Камуфляж без знаков различия сидел на нем как на корове седло. Это был один из «потрошителей». Обычно этих ребят не выпускают из бетонных убежищ с несколькими рубежами охраны. Уж слишком специфическими навыками они обладают, слишком многое могут поведать. Присутствие «потрошителя» в вертолете означало, что ситуация накалена до предела, и другого выхода просто нет.
– Клиент годен к употреблению? – деловито осведомился «потрошитель», глядя на прислоненного спиной к вибрирующей стенке эмира.
– Здоров, – заорал в ответ Князь, перекрикивая рокот двигателей. – Просто отключен, чтоб не дергался.
– Отлично, – кивнул «потрошитель».
Мы, спецгруппа «Бриз», проникли на суверенную территорию Халифата и взяли в плен тело Песчаного Льва. «Потрошителю» предстояло проникнуть на другую суверенную территорию – под черепную коробку пленного. И захватить его разум.
Вертолет набирал высоту. И «потрошитель», склонившись над Песчаным Львом, начал колдовать – помассировал точку на шее, вытащил из своего зеленого чемоданчика с красным крестом шприц.
– Не боишься здесь начинать? – крикнул я. – Нельзя подождать до базы?
– Время! Пора начинать подготовку материала!
Вот так и бывает. Песчаный Лев вмиг уже не гроза пустыни, а всего лишь материал.
Эмир от укола пришел в себя, застонал, обвел всех мутным взором, пытаясь сообразить, где он и кто он. Понял. И разразился бранью.
«Потрошитель» пропустил мимо ушей партию проклятий и обещание небесных кар. Взял за волосы полевого командира и посмотрел ему в глаза.
Эмир сразу как-то сдулся, глянув в эти бездонные очи. И в этот момент по салону пополз потусторонний холодок, знакомый мне еще по временам проекта «Мандрагора». И я ясно понял, что наши способы экстренного потрошения – это колхозная самодеятельность по сравнению с тем, что могут настоящие профессионалы. Ясно, почему нам не доверили допрос пленного.
«Потрошитель» щелкнул пальцами, сделал несколько пассов перед лицом эмира. Удовлетворенно кивнул:
– Материал рабочий. Мы с ним справимся.
По-русски Песчаный Лев не понимал. Но понял, что говорят про него что-то страшное. И на лбу его выступила испарина.
А потом он закатил глаза и отрубился – подействовало дьявольское снадобье «потрошителя».
Внизу, под брюхом «восьмерки», проносились пустыня, оазисы, холмы, горы, сельхозугодия. На юге горели пожарища и стелился низкий дым.
«Потрошитель» не отходил от жертвы, через сорок минут вкатив еще одну инъекцию.
А потом вертолет пошел на посадку на промежуточной площадке на дозаправку.
И мы попали под обстрел…
Глава 35
Были времена, когда до сирийских берегов плыли парусные и паровые корабли неделями. Сейчас вылетевший из аэропорта Чкаловский небольшой реактивный транспортный самолет «Ан-72» с надписью «Аэрофлот» на фюзеляже сожрал это расстояние чуть больше чем за четыре часа.
Уже над Сирией самолет перенаправили с базы Хмеймим, где обычно приземляются военные борта из России, на недавно разблокированную авиабазу Кейрас.
Эта база в полном окружении продержалась больше двух лет. Последние полгода на полосу не мог сесть ни один вертолет – все простреливалось вражескими снайперами. Военные, голодая, погибая от отсутствия медикаментов, приберегая каждый патрон, держались, твердо решив, что живыми они свой рубеж не сдадут. И не сдали. Теперь туда вернулся полноценный гарнизон, отремонтирована взлетная полоса и наскоро восстановлена инфраструктура, так что база принимает не только вертолеты, но и самолеты – штурмовики, фронтовые бомбардировщики и даже небольшие транспортные машины, типа неприхотливых «Ан-72».