ю кровью сожгла; на что защита привела эксперта, который доказал, что в печи были только старые тряпки — хоть и непонятно, зачем жечь старые тряпки… Мы здесь выбрасываем мусор на свалку, хотя моя жена утверждает, что всю жизнь ходит в старых тряпках…
В общем, никто так ничего и не доказал. Она вернулась домой, где и живет до сих пор. По вечерам, говорят, выходит на прогулку — вот уж не хотелось бы с ней встретиться! Кто знает, чего от нее ожидать… А вот еще странная штука: Штраус, который мясник, говорит — они больше не заказывают мясо, хотя раньше брали. Вегетарианка она теперь, Хэрриет Стюарт, так-то вот.
Пройдемте за дом, я покажу вам сарай, в котором хранился молоток, а затем мы заглянем через забор — возможно, нам повезет увидеть тетушку, да и на окна посмотрим. Он-то плотником был, Стюарт; сам все построил, хотя Хэрриет и велела установить забор, когда вернулась — дети повадились камнями в окна швыряться или орать всякое с дороги. Плохо воспитывают нынешних детей; могли бы научить их уважению к людям и чужой собственности!»
Хэрриет Стюарт тихо скончалась во сне лет через десять-двенадцать после того, как мистер Хэллоран построил Большой дом; тетя уехала в другой город и сменила фамилию, и дом Стюартов опустел. Никому не хотелось там жить из-за отсутствия сантехники. Впрочем, деревенские поддерживали дом в порядке, ведь поток туристов не иссякал. Забор убрали, на двери особенно интересных комнат прикрепили аккуратные таблички, а возле кустов, где нашли молоток, установили памятный знак. Местные изо всех сил поддерживали легенду о том, что в доме водятся привидения; порой мистер Штраус, который завладел домом Стюартов по истечении срока закладной, получал письма от ученых, желавших посетить дом, чтобы впоследствии написать юмористические циничные статьи о виновности или невиновности Хэрриет Стюарт. В одной из таких статей деревню описывали как «тихий уголок, нетронутый временем и прогрессом».
Теперешний мистер Штраус, владелец мясной лавки — сын старого Штрауса, того самого, что ходил с Паркером и старым Уоткинсом к дому Стюартов; так вот, теперешний мистер Штраус слышал эту историю от отца так часто, что мог повторить ее без запинки, когда люди приходили в лавку и спрашивали; знал наизусть, куда брызнула кровь, как миссис Стюарт бежала к двери, когда молоток настиг ее на полпути; мог живо изобразить взгляд мертвых глаз мистера Стюарта, с ужасом взирающий на своего убийцу; от его жалостного рассказа о том, как мальчиков нашли в объятьях друг друга, у слушателей слезы наворачивались на глаза. Дом Стюартов был занесен в местные путеводители. Мистер Пибоди, нынешний владелец гостиницы «Кэрридж-Стоп-Инн», некоторое время размышлял, не переименовать ли ее в «Хэрриет Стюарт Лодж», однако его отговорили более здравые умы — в частности сестры Инвернесс, которые держали сувенирную лавку в непосредственной близости от гостиницы и которые считали всю эту историю вульгарной и преступно порочащей семейные узы. В их лавке нельзя было найти сувениров или еще каких памятных вещичек, принадлежавших семейству Стюартов. Правда, в местной библиотеке хранилось несколько книг, посвященных убийству, а в паре-тройке магазинов продавался грубый памфлет, содержащий живописное описание дома с кровавыми подробностями, наброски портрета Хэрриет Стюарт и ее несчастной семьи, а также карту предполагаемого маршрута, который она прошла в то утро.
Хэрриет Стюарт по-прежнему привлекала в деревню небольшой, но стабильный поток туристов. У гостиницы ежедневно останавливались два автобуса; между ними как раз хватало времени посетить дом Стюартов, пообедать в пабе, заскочить на несколько минут в сувенирную лавку, прогуляться по единственной улице, купить домашнее варенье и консервы в лавке миссис Мартин, бросить взгляд на пекарню Паркера (ныне покойного); полюбоваться антиквариатом в большом амбаре позади дома Бассов и обозреть, не без внутреннего холодка, семейный склеп Стюартов на местном кладбище, где перечислялись имена убитых и — самое жуткое! — общая дата смерти. Большинство жителей деревни, помимо скромного заработка на туристах, имели свой небольшой бизнес. К примеру, мисс Басс, сестра мистера Басса, державшего антикварные предметы в своем амбаре, давала уроки пианино и вокала. Миссис Отис, которую считали разведенной женщиной, живущей на алименты, давала уроки танцев и держала парикмахерский салон. Местные дети посещали школу — точнее, класс — мисс Комсток; ее жалованье, как и жалованье ее предшественницы, выплачивала семья Хэллоран. Покойный мистер Хэллоран брал на себя ответственность за дальнейшее образование детей, выказывавших способности: колледж, медучилище, юридический институт, художественная школа; теперешняя миссис Хэллоран продолжила эту традицию, однако способных детей с каждым годом становилось все меньше; молодые люди, посланные в колледж, разумеется, не возвращались, и деревня потихоньку старела и съеживалась, хотя легенда о Хэрриет Стюарт поддерживалась столь же неукоснительно, сколь и небольшие выплаты от семьи Хэллоран. Однажды мистер Хэллоран предложил выкупить дом Стюартов с участком, однако мистер Штраус решительно отказался. В результате — поскольку старшего мистера Хэллорана раздражало, когда ему мешали покупать то, что хочется, — в семье Хэллоранов легенда Стюартов не обсуждалась, и туристов в Большой дом, разумеется, не допускали. Хэллораны тщательно следили за тем, чтобы как можно больше закупаться в деревне. Они по-прежнему брали мясо у мистера Штрауса, несмотря на возникшую холодность; платья и костюмы заказывались у старой миссис Мартин, которая также готовила желе и джемы, а иногда и пироги по заказу. Хотя семья Хэллоран получала регулярные поставки из крупных магазинов города, расположенного в девяти милях, бакалею они закупали у мистера Хоторна, книги брали в библиотеке сувенирной лавки, за почтой посылали к мистеру Армстронгу, почтмейстеру; мелкие скобяные товары брали у Аткинса, а свежие яйца, кур, фрукты и овощи — у дальних фермеров, которые территориально считались частью деревни. Правда, в одном старший мистер Хэллоран был непреклонен: всех без исключения слуг Большого дома нанимали в городе. Деревенские, по мнению мистера Хэллорана, должны жить в деревне, а не в стенах Большого дома.
Джулия припарковалась в самом центре деревни, напротив гостиницы.
— Ну, куда вам? — спросила она. — Может, до ближайшей станции метро?
— Я планирую посетить все лавки до единой, — холодно ответила тетя Фэнни. — Помимо некоторых приготовлений нужно обязательно сделать одну-две покупки в каждом магазине: деревенские должны знать, что мы верны традициям даже сейчас.
— А как же мисс Огилви? Надеюсь, вы не собираетесь отправить ее со мной?
— Я буду сопровождать тетю Фэнни, — ответила та. — Возможно, загляну в библиотеку и что-нибудь полистаю.
— А вы, Джулия? — полюбопытствовала тетя Фэнни. — Вы сможете найти себе занятие на час, а то и на полтора? Вряд ли вас заинтересует библиотека…
— Уж найду как-нибудь, чем заняться, — уклончиво отозвалась Джулия, — за меня не волнуйтесь. Из дома выбралась — уже слава богу.
— Те двое молодых людей, на которых ты загляделась, — это братья Уоткинсы, — ядовито прокомментировала тетя Фэнни. — Оба совершенно никчемны. Лежат себе в тени под деревом, но, если спросить, обязательно скажут, что вышли пострелять кроликов или собрать яблоки, или еще какую-нибудь чепуху. Семья Хэллоран пристроила старшего водить молочный грузовик из города, однако к концу месяца он бросил работу, хотя никто так и не смог доказать, что он присвоил деньги.
— Да я и не собиралась к ним подходить! — возразила Джулия. — Встретимся здесь через полтора часа.
— Возможно, — робко предположила мисс Огилви, — Джулию заинтересует — я, например, всегда мечтала — Хэрриет…
— Мисс Огилви, — укоризненно заметила тетя Фэнни, — даже Джулию вряд ли можно обвинить в таких глупостях. Джулия, рекомендую посетить местное кладбище: некоторые мемориальные доски считаются старейшими в этой части страны. Особенно красивой резьбой отличается фамильный склеп Хэллоранов; там покоятся мои отец и мать.
— Кладбище… Ну да, конечно. Туда сложно попасть?
— Не думаю. Видите последнее здание по правую руку? Это церковь, а кладбище сразу за ней.
— Если заблужусь, спрошу полисмена.
Джулия медленно отъехала. Какое-то время тетя Фэнни с мисс Огилви смотрели ей вслед, затем тетя Фэнни встряхнулась.
— Как я и говорила, у меня много дел, нельзя терять ни минуты. Я уже отправила в город кучу заказов, и сегодня нужно завершить мелкие покупки.
— Зачем? То есть… — запнулась мисс Огилви, — зачем нужно покупать сейчас, когда… ну…
— Милая моя! Даже вы должны осознавать, что мы пока не знаем, чего захотим впоследствии, а ведь назад пути уже не будет!
— Еда, — кивнула мисс Огилви, — понимаю.
— Я безгранично верю своему отцу, и тем не менее, мы обязаны подумать обо всем!
— Может, я помогу? — предложила мисс Огилви. — Пакеты нести и все такое…
— Нести пакеты? Мне?!
— Ну, всякие мелочи… — Мисс Огилви беспомощно махнула рукой.
— Мисс Огилви, придите в себя! Я не могу стоять тут, посреди деревни, на виду у всех, и пытаться учить вас манерам леди! У меня совершенно нет на это времени!
С этими словами тетя Фэнни решительно перешла улицу и зашла в скобяную лавку; мисс Огилви с несчастным видом последовала за ней.
После скобяной лавки тетя Фэнни посетила бакалею и лавку миссис Мартин. На выходе мисс Огилви помедлила и бросила задумчивый взгляд через дорогу.
— Библиотека, — произнесла она извиняющимся тоном. — Так, время скоротать… Вряд ли, — добавила она, покосившись на тетю Фэнни, — мне придется возвращать книги.
— Кстати, — вспомнила тетя Фэнни, — мне тоже нужна книга.
Библиотека с абонементом ютилась в уголке сувенирного магазина; наиболее частыми посетителями были проезжие туристы, осоловевшие от жареного цыпленка и орехового пирога (напомним, гостиница располагалась по соседству). Мисс Инвернесс содержала библиотеку, а мисс Дебора Инвернесс продавала сувениры. Некая внутренняя целостность не позволяла магазину превратиться в старомодную лавку; еще в самом начале мисс Инвернесс наняла плотника, чтобы тот изобразил на фасаде елизаветинский фахверк и оборудовал отдельную зону отдыха у камина. Сувениры были большей частью изготовлены из фарфора и включали бесчисленное количество оленей, кошечек и шотландских терьеров. Мисс Дебора самолично вытирала с них пыль, а ее сестра занималась счетами. Мисс Инвернесс носила бордовый креп с гранатовой брошкой, доставшейся от матери; характер у нее был резковат, хотя сама она знала — как никто! — что сердце у нее золотое. Мисс Дебора носила медальон на увядшей шее и была однажды влюблена в учителя музыки.