На крытой террасе, где Ричард Хэллоран любил проводить время после обеда, когда было уже не так жарко, сиделка размеренно читала: «Не могу выразить, какие разнообразные чувства вызвало во мне это открытие! Моя радость при виде корабля, притом английского, радость ожидания близкой встречи с моими соотечественниками (значит, с друзьями) была выше всякого описания. Вместе с тем какая-то тайная тревога, которую я не мог объяснить, заставляла меня быть настороже»[18].
После ужина миссис Хэллоран вышла прогуляться с Эссексом рука об руку, наслаждаясь его спокойной силой и сдержанным почтением.
— Повторите еще раз, — велела миссис Хэллоран, когда они подошли к солнечным часам.
— «Что жизнь? И почему к ней люди жадны? Сегодня с милой, завтра в бездне хладной! Один как перст схожу в могилу я…»
— Не нравятся они мне, — произнесла миссис Хэллоран, обводя пальцем слово «Ч».
— Орианна, как вы думаете, мы будем счастливы там? — спросил Эссекс.
— Нет, — ответила миссис Хэллоран. — С другой стороны, мы и здесь несчастливы.
— Тетя Фэнни лично гарантировала нам счастье.
— Тетя Фэнни гарантирует все что угодно, лишь бы добиться своего. Откуда ей знать, что такое счастье — скажем, для меня?
— Этого никто не знает, — вежливо заметил Эссекс.
— И менее всего мои ближайшие друзья. Что ж, — вздохнула миссис Хэллоран, — ждать осталось недолго. Думаю, пора заняться составлением личных планов на будущее.
По вечерам в гостиной по-прежнему топили камин, поскольку Ричард Хэллоран жаловался на холод в костях с наступлением темноты. Миссис Хэллоран вернулась с прогулки, отдала Эссексу шаль, встала за креслом мужа и внимательно оглядела собравшихся: тетю Фэнни, капитана, миссис Уиллоу, Джулию, Арабеллу, мисс Огилви, Эссекса и Мэри-Джейн.
— Я хочу вам всем кое-что сказать, — громко объявила она. — Несомненно, вы удивитесь, но мне потребуется ваша помощь. Нет-нет, молчите; я и без того знаю, что могу на вас рассчитывать. Все, что мне нужно, — это ваше присутствие.
— Разумеется, — тихо отозвалась тетя Фэнни, — если тебе нужно, мы…
— Помолчи, тетя Фэнни. Я хочу обратиться ко всем присутствующим. Книги, сожженные в жаровне, натолкнули меня на мысль: мне пришло в голову, что мы должны — и я подчеркиваю, должны — устроить для жителей деревни праздник; можете называть это прощальной вечеринкой, если хотите; в любом случае, это будет последний жест доброй воли от обитателей Большого дома.
— Какая славная идея! — поддержала мисс Огилви. — Очень мило со стороны миссис Хэллоран позаботиться об этом.
Миссис Хэллоран подняла руку и опустила на плечо мужа; тот слегка шевельнулся.
— И вот, поскольку мы не можем публично объявить настоящий повод для вечеринки, а повод все-таки нужен, я и подумала о «золотой свадьбе».
— Чьей? — переспросила Мэри-Джейн.
— Не Ричарда же? — эхом откликнулась тетя Фэнни.
— Деревенским совершенно безразлично, сколько лет мы с Ричардом женаты, — ответила миссис Хэллоран, — разве что они порадуются за мою цветущую внешность; и я уверена, что мои добрые друзья не станут оспаривать мое желание в последний раз воздать должное своему супругу… — На секунду она замешкалась, — … зенице моего ока. Иными словами, я решила устроить праздник, и мне все равно, как его обосновать; и вот, как я уже говорила, сжигание книг навело меня на мысль о праздничном барбекю…
— Сжигание ведьм? — пробормотала Глория, но ее никто не услышал.
— И потому я решила пригласить деревенских вечером двадцать девятого августа на барбекю, танцы, празднование и прощание.
— Минуточку! — бесцеремонно вклинилась миссис Уиллоу. — Орианна, ты старше меня на два года, и если ты замужем за своим Ричардом больше двадцати восьми лет, пусть меня свяжут по рукам и ногам и бросят на съедение рыбам. Уиллоу не дотянул до нашего десятилетия, но я бы точно знала, сколько лет я замужем…
Миссис Хэллоран ласково коснулась плеча мужа.
— В любом случае, я решила, что двадцать девятого числа мы отпразднуем «золотую» годовщину брака. Августа, позволь мне побыть сентиментальной, пока еще есть время.
— Если бы Уиллоу дотянул…
— …ты была бы столь же рада отпраздновать годовщину вашего союза.
— Ричарду следовало бы праздновать в рубище, посыпая голову пеплом, — мрачно заметила тетя Фэнни. — Это был самый черный день в его жизни.
— Вне всяких сомнений, — отозвалась миссис Хэллоран, — и я рассчитываю, тетя Фэнни, что ты своим присутствием придашь празднику еще больше радости и веселья. Я подумала: поскольку нет смысла пытаться уберечь приусадебную территорию — раз уж она коренным образом изменится в ночь на тридцатое августа, — можно открыть ее для гостей; пусть свободно гуляют в тайном саду и бродят в лабиринте; пусть срывают фрукты с деревьев и падают в пруд — лишь бы никто не заходил в дом.
— Да, было бы ужасно, если бы кто-нибудь случайно заглянул в библиотеку, — согласилась миссис Уиллоу.
— Мы установим жаровню возле огорода, хотя на этот раз будем жечь уголь. Капитан, вас я назначаю ответственным за готовку. Эссекс, вы организуете нечто вроде павильона, где будут подавать закуски и напитки. Джулия, Арабелла, Мэри-Джейн, мне что-то захотелось японских фонариков, займитесь ими, ладно? Разных цветов и, пожалуй, с бахромой. Мисс Огилви, вы, разумеется, приготовите салатную заправку, как и всегда. Тетя Фэнни и миссис Уиллоу, вы меня очень обяжете, если тщательно осмотрите сады и клумбы: надо определить, где что подправить, улучшить или добавить — этим займутся садовники; в конце концов, это последний официальный праздник в нашем поместье, и все должно быть на высшем уровне.
— А когда, ты говоришь, состоится эта… прощальная вечеринка? — уточнила миссис Уиллоу.
— Поскольку нам отпущено время лишь до тридцатого августа, самой подходящей датой будет двадцать девятое. Мы пригласим всю деревню — за некоторым исключением — к пяти вечера. Они отужинают жареной говядиной и еще чем-нибудь и разойдутся к одиннадцати, предварительно хорошенько полюбовавшись японскими фонариками, а мы ляжем пораньше в предвкушении, ведь тридцатого августа нас ждет много хлопот и, вполне возможно, бессонная ночь. Кстати, я пообещала слугам, что после вечеринки отпущу их на заслуженный выходной. Тридцатого после обеда две машины отвезут всех наших слуг в город; предполагается, что они вернутся через день.
— Так я и думала, — кивнула мисс Огилви. — Я догадывалась, что нам придется самим готовить себе завтрак на следующее утро.
— Еще несколько моментов, продолжала миссис Хэллоран. — Эссекс намекнет гостям, что на празднике будет вполне уместен какой-нибудь деревенский танец в честь нашей годовщины счастливого брака.
— Под гостями вы подразумеваете двадцать с чем-то юных леди, которые посещают танцевальный класс миссис Отис? Что ж, пожалуй, они смогут исполнить чечетку на террасе.
— Оставляю это на ваше усмотрение, Эссекс. Еще не помешал бы какой-нибудь знак почтения от детей; к примеру, пусть хорошенькая девочка протянет мне охапку цветов? Эссекс, проследите за цветами; к ним можно присовокупить короткий стих, посвященный событию…
— До плохой декламации я не опущусь, — отозвался Эссекс. — Постараюсь раздобыть маленькую девочку с цветами и прослежу, чтобы она была, по крайней мере, умыта.
— Можно позвонить в колокола над конюшней, — предложил Ричард Хэллоран.
— Ричард, — обратилась к нему тетя Фэнни, — ты же знаешь, что с момента заключения брака еще не прошло пятидесяти лет!
— Я женат на Орианне очень давно, — сказал Ричард Хэллоран, глядя в огонь.
— Я не возражаю против вашего общения с деревенскими; мисс Огилви, вы можете свободно коммуницировать с гостями. Также я тщательно продумала свой наряд к празднику: ужасающая демонстрация дурного вкуса, но это ведь мое последнее появление перед публикой. Я буду сидеть на террасе под золотым балдахином.
— Фу, какой позор! — воскликнула тетя Фэнни.
— Пусть мои люди запомнят меня — если, конечно, вообще обратят на меня внимание — по-настоящему царственной, тетя Фэнни; я собираюсь надеть корону.
— Орианна, ты — старая дура! — воскликнула миссис Уиллоу.
— Корону, — веско повторила миссис Хэллоран. — Ужасающе дурного вкуса, как я уже сказала, и, наверное, не больше тиары, но в моем сознании это будет корона. Мне всегда хотелось носить золотые одежды и кланяться.
— А мне кажется, — внезапно подала голос Арабелла, — что вы и нас должны одеть как следует. Можно и без короны, но какое-нибудь миленькое платье не помешает.
— Как ни странно, Арабелла, я нахожу твою идею вполне здравой. Думаю, нам всем стоит провести последний день в новых, свежих нарядах.
— Только мне без золота, пожалуйста. Мне гораздо больше идет голубой, к глазам подходит. А Джулия носит красные тона.
— А вот и нет! — окрысилась на нее сестра. — Она специально хочет подстроить, чтобы я выглядела отвратительно и выгодно оттеняла ее. Мне зеленый, с вашего позволения!
— А мне цветастый шифон, — добавила миссис Уиллоу. — Что-нибудь яркое; при моих размерах это уже не играет особой роли. Девчонкам нужно что-то светлое, Орианна, пусть тебя окружают красота и молодость, если мне будет позволено это озвучить. Я могу съездить в город, а если не найду ничего подходящего, то куплю ткани и мы вместе что-нибудь сообразим. По крайней мере, мы с девчонками умеем орудовать иглой — всю жизнь сами себе шьем да заплатки ставим…
— Это я всегда ходила в заплатках, — ядовито отозвалась Джулия. — Арабелле никогда не приходилось экономить — у нее-то все новенькое и стоит вдвое больше, чем мы можем себе позволить!
— А ты… — начала Арабелла, но тут вмешалась миссис Уиллоу.
— Ну-ка, девочки, не ссорьтесь! На этот раз нам не придется беспокоиться о расходах. А вы, мисс Огилви?
— Я всегда беспокоюсь о расходах, миссис Уиллоу; я с самого детства завела привычку…
— Да нет же! Что вы наденете на вечеринку?