Сцепив зубы, я заставляю себя посмотреть на листки. Похоже на правду. Одно письмо полуграмотное. Детали несколько разнятся. Вряд ли это дело рук сержанта Зэйлер. Зачем ей идти на такое? Слишком изощренно, как она сама сказала про мою историю.
– Некоторые женщины сразу обращались в полицию, – доверительным тоном сообщает сержант Зэйлер. – У них брали мазки. Мы нашли мистера Хейворта и можем взять его ДНК на анализ. Если он насильник, мы это докажем. – Она внимательно следит за мной.
– Роберт? – переспрашиваю я недоуменно. – Он не способен никого обидеть. Проверяйте ДНК, раз так надо, его анализ не подойдет ни к каким… мазкам.
Сержант Зэйлер сочувственно улыбается, но больше я на эту удочку не попадусь.
– Вы могли бы стать блестящим свидетелем, Наоми. При желании. Расскажите правду – и вы поможете нам поймать негодяя, который изнасиловал вас и еще многих женщин. Разве вы этого не хотите?
– Меня никогда не насиловали. Мое заявление было ложью.
Что она себе вообразила, дура? Что я твержу одно и то же из желания помешать ее поискам справедливости? Я из-за себя не могу признаться. Жить дальше я смогу только как человек, с которым ничего подобного не случалось.
Я видела уйму фильмов, где люди выкладывают всю правду после легкого нажима со стороны следователя, психоаналитика, адвоката. И всегда считала, что это либо очень недалекие люди, либо не такие стойкие, как я. Но возможно, дело не в стойкости. Возможно, противостоять сержанту Зэйлер мне помогает знание себя. Я понимаю, как работают мои мозги, и потому знаю, как их защитить.
Кроме того, в этой комнате не я одна – лгунья.
– Вы распечатали эти письма с веб-сайта, – говорю я. – Нет у вас никаких мазков и быть не может.
Сержант Зэйлер улыбается. Вынимает еще один бумажный рулон из сумочки, протягивает мне со словами:
– Взгляните на это.
Меня бросает в пот. Я не хочу прикасаться к листкам, но она держит их так близко, что уголки касаются моего подбородка. Приходится взять.
Строки плывут перед глазами. Я читаю официальные заявления – как то, что во вторник велел мне подписать ДК Уотерхаус. Заявления об изнасиловании, похожие на мое по форме и содержанию – почти во всех гадких подробностях. Заявлений два, оба приняты детективом-сержантом по имени Сэм Комботекра из отдела уголовного розыска Западного Йоркшира. Одно датировано 2003 годом, другое – 2004-м. Если бы я не струсила, если бы сообщила в полицию о том, что со мной произошло, Пруденс Келви и Сандре Фригард, возможно, не пришлось бы пройти через тот же кошмар. Я все смотрю и смотрю на их имена. Теперь они мне не чужие.
Две женщины, фамилии которых известны, одна, которая предпочла себя не называть, и официантка из Кардиффа, которая подписалась только именем Таня. Еще четыре жертвы. Как минимум.
Я не единственная.
Для сержанта Зэйлер это всего лишь рутина.
– Откуда Джульетта Хейворт узнала, что с вами произошло? Ей все известно – все вымышленные, как вы утверждаете, детали. Ей рассказал Роберт? Вы с ним поделились?
Я не в силах говорить. Слезы текут ручьем, как у перепуганного ребенка. Земля уходит из-под меня, я падаю во мрак. Наконец удается произнести:
– Ничего со мной не произошло. Ничего.
– Джульетта хочет с вами поговорить. Заявила, что не скажет, напал ли кто-то на Роберта или она сама хотела его убить. Отказывается говорить с кем-либо из нас, только с вами. Ваше мнение?
Слова мне знакомы, но смысл не доходит.
– Вы согласны с ней встретиться? Если согласны, то сами можете спросить, откуда она знает про изнасилование.
– Это ложь! Она может знать, только если вы ей сказали! – Я уже вся мокрая от пота, даже ноги. Голова кружится, сильно тошнит. – Я хочу увидеть Роберта. Отвезите меня в больницу.
Сержант Зэйлер кладет на стол твою фотографию. Я дергаюсь, как от удара хлыстом. Хочется потрогать снимок. У тебя кожа пепельного цвета. Лицо повернуто в сторону от объектива, я его не вижу. На снимке повсюду кровь, кровь, кровь – яркая по краям пятен, темная в середине.
Я рада, что Зэйлер показала мне фото. Что бы с тобой ни произошло, я не стану бояться. Я должна быть рядом с тобой, как можно ближе.
– Роберт, Роберт… – шепчу я, глотая слезы. Мне надо попасть в больницу. – Это сделала Джульетта?
– Хотелось бы услышать ответ от вас.
Я долго смотрю на Зэйлер. Такое чувство, что она не со мной говорит, а я не с ней. Откуда мне знать, кто это с тобой сделал? Знала бы – убила. Кто это мог быть, кроме Джульетты?
– Возможно, это сделали именно вы. Он сказал, что между вами все кончено? Посмел вас разлюбить?
Ее абсурдная версия встряхивает меня.
– У вас тут все идиоты или найдется хоть один нормальный человек? Хоть кто-то закончил тут среднюю школу? Позовите, я хочу поговорить с ним.
– Вы говорите с дипломированным специалистом.
– Да неужели?!
– Нам понадобится образец вашего ДНК для сравнения с образцами, взятыми с места нападения на мистера Хейворта. Если попытка убийства совершена вами, мы это докажем.
– Отлично. По крайней мере, с этим разберемся. Будете знать, что я ни при чем. Какое облегчение: теперь мы будем опираться на нечто более существенное, чем ваша интуиция, бесполезная как…
– Солнечные часы в темноте? – подсказывает сержант Зэйлер. Она издевается надо мной! – Так вы побеседуете с Джульеттой Хейворт? В моем присутствии. Вам ничего не угрожает.
– Побеседую, если отвезете меня к Роберту. Не отвезете – и думать забудьте. – Я глотаю воду из стакана.
– Ну вы и штучка, – цедит она. Но не говорит «нет».
Глава четырнадцатая
– Пруденс Келви и Сандра Фригард.
Сэм Комботекра из Западного Йоркшира привез с собой фотографии обеих женщин. Он пришпилил их на доску рядом с фото Роберта Хейворта, Джульетты Хейворт и Наоми Дженкинс. Чарли попросила Комботекру повторить для ее команды все, что он рассказал ей по телефону.
– Пруденс Келви изнасиловали шестнадцатого ноября 2003 года. Сандру Фригард – девятью месяцами позже, двадцатого августа 2004-го. У Келви мы взяли все анализы, у Фригард не удалось. Она заявила только через неделю, но случай настолько похож, что сомнений не было – мы имеем дело с одним и тем же человеком.
Комботекра помолчал. Это был высокий и стройный парень с блестящими черными волосами, оливковой кожей и острым кадыком, который так и ходил вверх-вниз, невольно притягивая взгляд Чарли.
– Каждую из женщин этот человек усадил в машину, угрожая ножом. Он знал их имена и вообще вел себя так, будто хорошо знаком с ними. Подойдя к женщине вплотную, он вытаскивал нож. Пруденс Келви вспомнила только цвет машины – черный. Сандра Фригард запомнила детали: хэтчбек, первая буква регистрационного номера «Y». Фригард описала вельветовую куртку, очень похожую на куртку из случая Наоми Дженкинс. Во всех трех случаях мужчина был высокого роста, белый, волосы темные, коротко подстриженные. И Келви, и Фригард он заставил сесть на переднее сиденье, рядом с водителем, а не на заднее. Таким образом, мы имеем первое различие между двумя нашими заявлениями и случаем Наоми Дженкинс.
– Первое из многих, – вставила Чарли.
– Верно, – кивнул Комботекра. – В машине обеим женщинам закрыли глаза маской – опять сходство. Однако, в отличие от случая Наоми Дженкинс, сразу приказали снять всю одежду ниже пояса. Опасаясь за свою жизнь, обе подчинились.
Пруст покачал головой:
– Получается, что женщин средь бела дня везли в машине, причем довольно долго, с масками на глазах. Неужели никто не увидел и не счел подозрительным? Прохожие-то должны были заметить пассажира в маске.
– Если бы я увидел, то решил бы, что пассажир хочет вздремнуть, – сказал Саймон; Селлерс согласно кивнул.
– Сразу к нам никто не обратился, – ответил Комботекра. – А после нашего заявления по телевидению появились три свидетеля, но ни один не сообщил ничего нового. Черный хэтч-бек, пассажир с маской на глазах на переднем сиденье. О самом водителе – ничего.
– Итак: переднее место вместо заднего, приказ снять одежду в пути, а не в пункте назначения, – суммировал Пруст.
– И Келви, и Фригард заявили о сексуальных домогательствах во время пути. По их свидетельствам, мужчина вел машину одной рукой, а другой прикасался к их половым органам. Он не был ни жесток, ни груб. Сандра Фригард сказала, что это скорее было демонстрацией силы с его стороны, чем желанием причинить боль. Обеих он заставил сидеть с раздвинутыми ногами. В обоих случаях произнес нечто похожее на фразу из заявления Наоми Дженкинс: «Хочешь разогреться перед шоу?» – Комботекра сверился со своими записями. – Вариант Келви звучал так: «Я люблю разогреться перед шоу, а ты как?» Разумеется, на тот момент она не знала, о каком шоу речь. Фригард он сказал: «Считай это небольшим разогревом перед большим шоу».
– Значит, один и тот же, – отметил Пруст.
– Похоже на то, – согласилась Чарли. – Хотя публика во всех случаях определенно разная, не так ли?
Комботекра кивнул:
– Именно. И еще одно различие в зрителях – в истории номер тридцать один с вебсайта «Расскажи, чтобы выжить». Автор описала четырех мужчин – двое были бородатые – и трех женщин. Кроме того, все в летах. По свидетельству Келви и Фригард, зрители были молодыми мужчинами.
– А как же история с другого сайта, подписанная «Таня из Кардиффа»? – спросил Саймон. – Если это настоящее имя. Там зрителей вообще не было. Историю Тани с тремя остальными связывает только одно – замечания насчет шоу и разогрева. Возможно, это совпадение и насильник другой.
Чарли качнула головой:
– Публика и там была. Пока один насиловал, другой смотрел. Прозвучали слова «шоу» и «разогреться» – вполне достаточно, чтобы объединить эти случаи, пока мы не докажем обратное. Кстати, там тоже фотографировали. Сэм, продолжайте.
– Сандру Фригард, по ее словам, фотографировали обнаженной, на матрасе. Как и в случае Наоми Дженкинс, прозвучало слово «сувенир». Пруденс Келви кажется, что е