– Где мы? – начал было он.
– Прекрати, пожалуйста, – почти взмолилась врач. – Это моя последняя надежда.
Мужчина сел и стал осматривать комнату, молча.
– Тело вынесли в тот же день, когда нашли тебя. Полиция уже разбирается с тем, как оно сюда попало.
– То есть меня не подозревают? – удивился Алексей. Он бы в первую очередь подумал на того, в чьей квартире нашли труп. В сериалах первый подозреваемый всегда хозяин квартиры или родственник жертвы. Второй вариант не про него.
– Я убедила их, что ты не мог этого сделать, – удивление мужчины росло.
– Откуда такая уверенность? Ты же сама сказала, что мы не общались несколько месяцев. Мало ли в кого я превратился.
– А, значит, ты все-таки запомнил наш последний разговор, – Анастасия Геннадьевна явно обрадовалась такому прогрессу. Затем виновато добавила: Леша, я все знаю.
– И кто же тебе рассказал? – тот сразу понял, что врач имеет в виду и даже начал догадываться, как именно она все узнала.
– Тот сеанс гипноза… Он не был провальным, он удался. Ты рассказал мне все, и я… я была шокирована и… – Анастасия Геннадьевна рассматривала носки своих кроссовок, боясь поднять взгляд на пациента.
– Ты решила оставить меня в неведении? Позволила жить своими фантазиями? – угадал Алексей.
– Тогда мне казалось это правильным! – в сердцах крикнула она. – Извини. Я думала, так будет лучше. Я… даже не понимаю, в какой момент ты перестал контролировать реальность настолько, что чуть не довел себя до голодной смерти.
– Я сам этого не помню. Наверное, кто-то из них мне приснился, а проснувшись, я не прогнал воспоминания, как делал всегда, а начал в них погружаться… И вот результат, – мужчина брезгливо осмотрелся.
– Значит, Алексей Смирнов? – Анастасия Геннадьевна кивнула. – Как ты думаешь, что вообще происходило? Зачем он тебе понадобился?
Пациент молчал.
– До твоего переезда сюда мы как-то справлялись. Лекарства, работа, наши сеансы – все это помогало. Ты, конечно же, не рассказывал о том, что произошло с отцом и матерью, то есть так до конца и не принял правду. Однако никаких ощутимых изменений в худшую сторону не было. Ты научился жить с агорофобией и все было нормально… – врач задумчиво осмотрела комнату, затем самого Алексея. – Я не знаю, что произошло. Последний наш разговор был еще до переезда. Ты был невероятно доволен тем, что продал квартиру отца и сможешь поселиться в новой. А после ты просто пропал. На звонки не отвечал, адреса я не знала. Я вообще не знаю, как бы нашла тебя, если бы не этот случай с трупом.
– Так полицию все-таки вызвали соседи? Из-за трупного запаха? Просто это странно – тут ведь и так воняет?
– Консьержка рассказала мне, что соседи впервые почувствовали запах несколько месяцев назад, думали, что умер хозяин. Но ты регулярно отзывался на их стук и говорил, что все хорошо. Оснований вламываться у них не было.
– Тогда как сюда попали посторонние? – Алексей все еще не мог понять, кто же спас его от него самого.
– Кто-то позвонил в полицию и сообщил о трупе в квартире на пятом этаже. Даже номер квартиры назвали. Оказывается, этот дом у них в черном списке, поэтому они сразу поверили, приехали и выломали дверь. Нашли тело и… тебя, – сообщила врач.
– Значит, я не ел и не пил несколько дней? – посмотрел Алексей на нее вопросительно. – Думаешь, я хотел умереть?
– Да. Что-то напомнило тебе о том, что было в прошлом, что сделал отец… что сделал ты сам. Чувство вины породило Алексея Смирнова, ты жил в его мире, а наяву превращал квартиру и себя в нечто омерзительное, – сделала выводы Анастасия Геннадьевна.
– Не понимаю… – Алексей мотал головой, все еще не веря во все происходящее. – Я могу себе представить, что замещал реальность галлюцинациями, но настоящий я… почему превратился в это?
– Ты так защищался, – выдала Анастасия Геннадьевна тихо. – Лет в двенадцать, когда он… в общем, ты не мылся, не ухаживал за собой, чтобы отвратить его от себя и это помогало. Только…
– Только он потом избивал меня до полусмерти, но так, чтобы никто это не заметил, – зло ухмыльнулся Алексей. – Монстр, породивший монстра.
– Ты не монстр, а жертва, – Геннадьевна упрямо посмотрела на него, давая понять, что с этим диагнозом лучше не спорить. – Правда, в этот раз я рассказала все полиции. В лечебнице … или в тюрьме ты хотя бы не умрешь.
– Я не виню тебя. Эй, не надо, – Алексей подошел к Анастасии Геннадьевне и приобнял ее, плачущую, за плечи. – Ты и так сделала для меня больше, чем кто бы то не был в этой жизни.
– Другого выхода я не нашла, прости, – все еще плакала она.
– Спасибо, что не сдала меня после гипноза. Это были хорошие несколько лет, – Алексей оглянулся еще раз, затем добавил: – Ну, неплохие.
– Они ждут тебя за дверью. Я сказала, что в убийстве отца ты признался мне в больнице и буквально выпросила посещение твоей квартиры. Это ведь помогло, верно?
– Да, ты все правильно сделала, не переживай, – Алексей обнял ее на прощание и вышел из квартиры. В коридоре действительно стояли полицейские и криминалист. Увидев его, мужчина с фотоаппаратом отвел взгляд, а сотрудники в форме указали на двери лифта. Бросив последний взгляд на Анастасию Геннадьевну, Алексей проследовал за ними.
– Ключи я могу отдать вам? – спросила врач криминалиста. Тот отозвался не сразу.
– Вы там были? Это же ужас какой-то! Не понимаю, что могло заставить человека довести себя до такого состояния. А правда, что у него шизофрения? – увидев суровый взгляд, устремленный на него, мужчина сконфузился.
– Извините. Меня Василий зовут. Э-м-м, ключи? – он посмотрел на протянутую связку. – Да, отдай мне. Я должен сделать еще несколько фотографий для дела… И для истории.
Анастасия Геннадьевна зло закатила глаза и фыркнула. Хотела было уйти, ничего не сказав, но не смогла.
– Посмотрела бы я, до чего вы дошли, если бы вас несколько лет насиловал и избивал родной отец, а мать из-за этого покончила жизнь самоубийством.
Она не стала ждать, когда криминалист Василий что-то ответит или увидит ее слезы, и зашагала к лифту. Кем бы ни был этот найденный мертвый мужчина, но одному живому он все-таки помог.
Глава IV. Тихон
– Можно аккуратнее! – пассажирка маршрутки даже не собиралась скрывать недовольство, когда Тихон задел ее животом, пытаясь протиснуться к выходу. Извиняться не стал. Зачем? Никто не будет относиться к нему лучше, извиняйся он хоть каждый раз при виде сердитых лиц.
Выйдя на две остановки раньше, мужчина зашагал в сторону дома. Путь неблизкий, километра полтора, и идти он будет долго, зато в одиночестве. Без всех этих осуждающих взглядов. Тихон уже привык, что его жизнь затормозилась, вернее окружающие затормозили ее на уровне старших классов, когда все одноклассники и не только считали своим долгом поиздеваться над толстяком, а девушки убийственным взглядом давали понять «даже и не думай заговорить». Сам он давно не школьник, успешный разработчик софта в крупной компании с очень большой зарплатой. Полностью состоявшийся востребованный специалист и совершенно самостоятельный мужчина. Но до сих пор все вокруг относятся к нему как к толстяку, не более. Это первое, что приходит на ум. Встречают по одежке, в его случае – размера 7XL.
Тихон был толстым, но не толстокожим. Ведь давно пора смириться и принять себя, перестать обращать внимание на общественное осуждение, реакцию прохожих, подколы немногочисленных друзей, отказы девушек даже пообщаться и, самое главное, безразличие матери. Однако все перечисленное беспокоило и расстраивало его постоянно. А заедать стресс стало настолько привычным делом, практически ритуалом, что усугубляло и без того непростую ситуацию.
Вот и сейчас единственное, о чем мог думать мужчина, – половина вчерашней пиццы, кусок шоколадного торта, которые остались в холодильнике, а еще бургер, нет, парочка, и баскет с курицей и луковыми колечками, которые купит по дороге. Как же здорово будет съесть все это дома перед телевизором. О, прекрасный вечер намечается! Мысль о вкусном ужине порадовала Тихона, он ускорил шаг, насколько мог для своих 153 килограммов, в наушниках заиграла любимая песня, и настроение улучшилось моментально. А та злобная тетка из маршрутки могла себе спокойно идти на три веселых буквы.
Примерно через полчаса Тихон был у подъезда, пришлось подождать, пока из него выйдет целая делегация в погонах – человек пять полицейских и какой-то фотограф. Последний глянул на Тихона, ехидно ухмыльнулся и разве что не провел рукой по своему идеальному прессу, отчетливо выделяющемуся через обтягивающую черную водолазку. Стройный наглый хрен, подумал про себя Тихон, опустил глаза и вошел в подъезд. Консьержки на месте не было, что огорчило мужчину. Общаться с Софьей Михайловной он любил, она говорила, что тот похож на ее любимого внучка. А еще всегда сетовала, что тот худющий и мало ест. Старческий бред, понятное дело, но приятно же. Консьержка была очень старой, седая и в морщинах, хотя передвигалась достаточно шустро для своих лет. Как она работала в таком возрасте, загадка.
Собравшись с духом, Тихон начал штурмовать лестницу. Не такое уж геройство – забраться пешком на четвертый этаж или спуститься с него, но это единственная физкультура, на которую он был способен. Начал ходить после очередного похудательного срыва, когда в сто пятисотый раз решил сбросить вес во что бы то ни стало. Худеть он довольно быстро передумал, а привычка осталась. На работе его кабинет был на первом этаже, так что лифтом Тихон в последнее время вообще перестал пользоваться. Какого-то результата ходьба не принесла, но служила отличным положительным стимулом: после подъема пешком на четвертый этаж ужинать приятней.
Добравшись до квартиры и немного отдышавшись, мужчина открыл дверь и вошел. Прогулка вышла продолжительной, солнце давно зашло и в комнатах было чертовски темно. Не успев включить в коридоре свет, Тихон вздрогнул от неожиданности: по полу бегали какие-то огоньки.