му числу наших разумов. Понимаешь?
— Да, я уже понял идею, но… — начал было я, но Ваня неожиданно меня перебил.
— О том, что это значит на практике, — продолжал он, — если мы и то, что мы строим вокруг себя — это просто информационный пузырь, то его можно перепрограммировать. Понимаешь? Любая более-менее сложная информационная структура рано или поздно становится мишенью для информационных паразитов. Это правило даже более фундаментальное, чем скорость света для нашего мира.
Я задумался на минуту. В этом правда что-то было. Та штуковина не просто так поглощала энергию ядерных взрывов, используя её в своих целях. Она «переформатировала» окружающее…
— Думаешь, к нам проник вирус? Извне? — спросил я. — А знаешь, в этом что-то есть.
— Это многое объяснило бы. Исходя из того, что мы там видели, — кивнул Ваня, — если продолжать проводить аналогию с вирусами, то, что творили эти нелюди в своих лабораториях, сильно ослабило «иммунную систему» нашей информационной конструкции. Из-за них мы сами себя оголили.
— Тогда можно предположить, чего добивается эта штуковина, — кивнул я, — ей нужна энергия, чтобы переформатировать информационные конструкции. И начать реплицировать себя. Так?
— Так, — кивнул Ваня, — продолжая аналогию, наша конструкция должна лопнуть. Чтобы выпустить наружу несчётное число копий того, что пролезло к нам…
— Знаешь… не ожидал от тебя, — заметил я, с уважением поглядев на подчинённого, — что так глубоко нырнёшь. Я даже вспомнил Михаила и других научников. Помнишь, как они спорили между собой?
— Помню, — грустно улыбнулся Ваня, — жаль, что с ними так… что выжгло напрочь…
— Не совсем, — заметил я.
Старлей глянул на меня, подняв бровь.
— Что имеешь в виду?
— Я навещал их регулярно. И Михаил, похоже, пришёл в себя. Он, кажется, даже предупредить меня пытался. О том, что будет.
— Серьёзно? Вот так новость… хоть что-то хорошее…
— Есть такое… будет обидно, если возвращаться им будет некуда. Понимаешь? — Сказал я, подавив тяжёлый вздох.
— Понимаю, — кивнул Ваня, — но что мы можем поделать прямо сейчас?
— Молиться на скорость. Или на рацию в надежде, что она заработает.
— Там автоматический режим есть если что, — заметил старлей, — даёт оповещение сразу, как сигнал ЗАС появляется. Ты активировал?
— Естественно, — кивнул я, автоматически глянув на радиостанцию. Основной дисплей не горел, но светодиод автоматического приёма кодированного сигнала мерно мигал жёлтым.
— Ясно, — кивнул Ваня, — перекусить надо бы. Время вроде как.
— Вот что мне в тебе нравится, так это твоя невозмутимость, — хмыкнул я, — давай, перекусим. Чего уж. Взрыв в любом случае не пропустим.
— Серёг, я не всегда таким был. Ты же понимаешь…
Я кивнул. И потянулся за ближайшим сухпайком.
16
На фоне тёмного неба электрическое зарево было видно издалека. Я сверился с навигатором. Так и есть: впереди Енисейск, небольшой городишко на Красноярщине. Сам город находился на другом берегу реки, но напротив него, с нашей стороны, судя по карте, расположено село Епишино.
Рация так и не заработала, значит, единственный шанс выйти на командование через гражданские сети. Я старался максимально ускориться, сожаления, что у нас с собой не было смартфонов — возможно, тут уже был сотовый сигнал, и связаться можно было скорее.
Через несколько километров мы выскочили на дорогу. Скорость увеличилась; я гнал тяжелую машину близко к расчётному пределу, рискуя покрышками низкого давления, которые не очень хорошо переносили гонки.
Вот, наконец, указатель населённого пункта. Городское освещение работает, но других машин не видно. Как и народа на улице.
Посёлок был совсем небольшим: буквально несколько домов, магазин и, вероятно, местная администрация.
Я остановился возле дома, в котором горел свет.
— За телефоном? — спросил Тревор, когда я открыл дверцу с водительской стороны, готовясь спрыгнуть.
— Ага, — кивнул я.
— Будет артачиться — не стесняйся, — он достал из оружейного гнезда мой АК-15 и протянул мне.
— Разберусь, — ответил я и махнул рукой отказываясь от оружия, — это на крайний случай. Места тут дикие, народ может и отпор дать.
Я вошёл в открытую калитку, миновал двор и остановился возле двери. Дом был новый, сборно-щитовой, но довольно прочный на вид. Видимо, разработан с учётом здешних погодных условий. Над крыльцом горела яркая светодиодная лампа.
Постучав в дверь, я отошёл в сторону, чтобы меня могли легко разглядеть из дома.
Внутри послышалось шевеление. Где-то с другой стороны двора залаяла собака. Мне оставалось только надеяться, что она на цепи.
Я почувствовал взгляд. Ощущение длилось пару секунд, потом из-за двери послышалось:
— Ща! Секунду!
Щёлкнул замок. Дверь открыл здоровый бородатый мужик с густыми волосами на груди, одетый только в широкие боксеры.
— О, служивые, — сказал он, глядя мне в глаза, — чего случилось? Эвакуация, да?
— Добрый вечер, — вежливо ответил я, — нет. Нам очень связь нужна. Без рации остались. У вас телефона не найдётся?
— А-а-а, вон оно что! — кивнул мужик, — эт можно. Внутрь не зову — мои уже спят, так что не обессудь, начальник.
— Спасибо, — кивнул я, — это очень важно и срочно.
— Да ясно, — кивнул мужик и скрылся в доме.
Он вернулся через минуту с древним китайским смартфоном в руке.
— Вот, — протянул он, — тут вроде нормально ловит, но может сорвать. Если что — перенабирай, кого надо.
— Спасибо! — ответил я, принимая телефон.
Куда звонить? Военным или своим? Городской штаба округа я навскидку не помню — но, вероятно, помнит Ваня. Можно его кликнуть. Эти вроде должны быстрее разобраться.
Или телефон конторы? У нас есть специальный открытый номер, для экстренной силовой поддержки сотрудников. Но там пока информация дойдёт до моей управы… и потом — насколько они в курсе реально происходящего? Всё ведь развивается стремительно. Они просто могут быть не в теме!
И всё же я рискнул набрать своих.
— Слушаю, — ответил приятный женский голос.
— Красный тридцать два, — я назвал код «сотрудник в опасности», который не предусматривал указание источника этой опасности.
— Назовите обращение, — ответила девушка.
Имелся в виду месячный пароль — но его не должны были запрашивать по этому коду! Актуальная верификация предусматривалась только по ряду ситуаций, которые не предусматривали непосредственную угрозу жизни. Что-то поменялось с момента моего увольнения?
— Повторяю: код красный тридцать два, — настойчиво сказал я.
— Подтверждаю красный тридцать два, — ответила девушка чуть раздраженно, — назовите обращение.
— Блин, соедините с открытой линией! С приёмной! — в отчаянии сказал я. Номер приёмной, открытый для обращения граждан, я не помнил; просто не считал эту информацию достойной запоминания.
Вместо ответа в трубке послышались короткие гудки.
— Твою ж налево! — не сдержался я.
— Начальник, а у меня неприятностей не будет? — спросил хозяин телефона.
— Ни в коем разе! — уверенно ответил я, — секунду, ещё один номер попробуем. Ваня!
Старлей сразу выпрыгнул из вездехода, будто ждал моего окрика.
— Помнишь городской штаба округа? — спросил я, — мои отморозились.
— Помню, — кивнул он, — своего. Не здешнего.
— Блин. Ну что делать? Набирай!
Я протянул подчинённому смартфон. Ваня набрал номер.
— С оперативным дежурным соедините, — попросил он, и добавил после паузы, видимо, отвечая на реплику: — старший лейтенант Тобольский, командир разведывательного взвода, вэчэ четырнадцать пятьсот двадцать один. Да, жду.
Я посмотрел Ване в глаза. Тот молча кивнул — мол, соединяют.
— Товарищ полковник, — начал Ваня; видимо, подошёл старший смены, — был прикомандирован к штабу Северо-Сибирского округа… да, верно… есть срочная информация. Командование спецоперацией собирается нанести массированный ядерный удар… — он осёкся и сделал круглые глаза, — товарищ полковник, но где я здесь ЗАС найду? Да… удар остановить нужно, он сильно навредит!.. нет, не я. Товарищ из органов. Да, рядом. Надо? Нет? Хорошо. Да. Но это очень поздно, тут речь на секунды идёт! Есть… да, понимаю насчёт трибунала. Есть… принял…
Ваня стоял, растерянно глядя на аппарат.
— Ну что? Доложились? — взволнованно спросил мужик; он успел накинуть рубашку, пока ходил за телефоном, но всё равно поёживался, ночь была прохладной.
— Можно и так сказать… — вздохнул Ваня.
— Что, совсем плохо, да? — спросил хозяин аппарата.
— Что плохо то? — ответил я.
— Да говорят на северах проблемы большие. Норильск эвакуировали. Там что, ядерный полигон запускают?
— Эх, если бы… — вздохнул я.
— Ты скажи, начальник… — мужик посмотрел мне в глаза, — эвакуация-то будет?
— Откуда вы вообще взяли про эвакуацию? — удивился я.
— Да слухи разные ходят, — мужик вздохнул, — про Норильск я уже сказал… туда народ не пускают. У меня кум на реке работает — вся навигация встала. А власти — молчок… ты скажи, служивый… семью-то стоит вывезти? У нас родня в Крыму, рвануть можем…
— Стоит, — я ответил на его взгляд, — однозначно стоит. И чем скорее, тем лучше.
— Что… сейчас прямо? — мужик округлил глаза.
— Я бы уехал сейчас, — ответил я.
— Ну лады… — мужик почесал в затылке, растеряно посмотрел на смартфон.
— Спасибо за телефон, — сказал я.
— Что? А, да. На здоровье.
Хозяин дома закрыл за собой дверь.
— Ну что? — я спросил Ваню, — что сказали-то? Передадут?
— Нет, — Ваня покачал головой, — сказали перезвонить, когда меня идентифицируют и получат подтверждение.
— Да что ж ты!.. — я с досады хлопнул себя по бедру.
— До Красноярска не так далеко, — сказал Ваня, — там штаб Южно-Сибирского округа. Там уж не отвертятся!
Мы своим ходом форсировали Енисей и оказались в городе. Ночь играла нам на руку: почти никого на дорогах не было, и мы могли свободно проехать.