Не трогая их, Вилкас поднёс руку к лицу. Между большим и указательным пальцем он увидел четыре красных точки — следы укусов. Сжал ладонь в кулак, разжал и снова сжал. Пальца действовали.
Тогда Вилкас подпрыгнул и ухватился за брус решётки. Раскачиваясь всем телом, он попытался сдвинуть её в сторону. Решётка не поддавалась — не так-то просто стронуть с места такую тяжесть! Да ещё и он повис на ней всем весом!
Но другого способа не было. Вилкас раскачивался, сколько хватало сил. Потом спрыгивал на землю, несколько минут отдыхал и пробовал ещё раз.
Во время очередного отдыха он услышал наверху тихие шаги.
Видно, боги на его стороне! Это наверняка вайделоты, идут проверить пленника. Если бы они увидели, как он качался на решётке — Не миновать бы Вилкасу новых побоев.
Вилкас мигом уселся у стены, спрятав руки за спину, и притворился, что спит.
— Вилкас! — раздался сверху тихий шёпот.
Агне?
Он открыл глаза и поднял лицо.
Агне!
Встревоженно оглядываясь, девушка склонилась над решёткой.
— Вилкас, ты жив!
Девушка всхлипнула от облегчения.
— Отец только что сказал мне, что ты здесь.
— Агне! — ответил Вилкас. — Ты можешь отодвинуть решётку? Мы убежим вместе!
— Нет, нет!
Агне отчаянно замотала головой.
— Отец знает, что я здесь. Это он прислал меня к тебе.
— Зачем? — недоумённо спросил Вилкас.
Мгновение девушка молчала, а потом ответила:
— Он хочет, чтобы ты стал вождём вместо своего отца.
— Как это? — изумился Вилкас.
— Не сразу, — торопливо ответила Агне, — Нет! Скоро твоё племя придёт в священную рощу — так сказал отец. Он хочет, чтобы ты поговорил с Арнасом и другими пруссами. Убедил их отказаться от чужого бога и принести в жертву его посланников. И тогда всё будет по-прежнему! Боги будут благоволить пруссам, а пруссы будут славить богов. Твой отец останется вождём, а когда он состарится — ты по праву займёшь его место. Криве-Кривейто поможет тебе в этом!
Вилкас застыл, прислонясь спиной к стене ямы. Агне говорила именно то, о чём мечтал он сам. Предлагала вернуть всё к прежним временам.
Если бы уговаривать его явился сам Криве-Кривейто, Вилкас не поверил бы ни одному слову. Но старый жрец знал, кого послать.
— А мы с тобой? — спросил Вилкас. — Мы будем вместе?
— Конечно! — твёрдо ответила Агне.
Не верить Агне Вилкас не мог. Иначе — зачем жить?
Всё, о чём он мечтал, снова могло исполниться! Нужно было только переубедить отца. Что ж. Значит, настало время обрести своё мнение.
Вилкас отчётливо понял, что это его единственный шанс.
— Я согласен! — ответил он.
— Вилкас! — воскликнула Агне, — Я люблю тебя!
Вдруг она заметила змею, лежавшую возле ног Вилкаса.
— Что это?
— Уж, — ответил Вилкас, проследив взгляд девушки. — Упас ночью мне на голову.
— Ох!
Во вздохе Агне слышалось искреннее облегчение.
— Я побегу к отцу, скажу, что ты согласен. Пусть он освободит тебя!
Агне прижалась к решётке и протянула сквозь неё руку. Вилкас дотронулся до тонких пальцев девушки — они были тёплыми и едва заметно подрагивали. Агне дотянулась и легко потрепала Вилкаса по голове.
— Я вернусь!
Затем девушка исчезла. А Вилкас подпрыгнул и снова повис на решётке. Впервые в жизни он решился пойти против воли отца, и странное возбуждение переполняло его.
Через полчаса к яме явился сам Криве-Кривейто в сопровождении вайделотов.
— Ты действительно решился помочь мне? — спросил он, внимательно глядя через решётку в лицо юноше.
— Нет! — твёрдо ответил Вилкас.
Губы Криве-Кривейто дрогнули от удивления.
— Я хочу помочь своему отцу и своему народу, — объяснил Вилкас. — Я считаю что всё должно остаться по-прежнему. Так, как было до прихода монахов. Старые боги должны править на небе, а на земле пусть будет союз пруссов.
— Умный мальчик! — одобрительно сказал Криве-Кривейто. — Агне уверяла меня, что ты прискакал. Чтобы о чём-то предупредить нас, но я не сразу поверил ей. Теперь вижу, что зря. Смотрю, ты смог освободить руки!
Криве-Кривейто тоже заметил раздавленную змею. Но ничего не сказал, лишь кивнул вайделотам:
— Отодвиньте решётку! И спустите ему лестницу.
Глава 13
— Гореликов, ты в своём уме?
Жорик брезгливо поморщился, оглядывая дядю Славу. Говорил он специально громко, чтобы привлечь внимание Валерия Михайловича.
— Привести в камеральную лабораторию этого… постороннего! Здесь научная лаборатория, а не пивная. Ценные артефакты хранятся! Если что-то пропадёт…
— Жорик! — с угрозой сказал я. — Ты не зарывайся, понял! Это не посторонний, а наследник барона фон Рауша. И очень хороший слесарь. Правда, дядя Слава?
— Я на Балтийском судоремонтном сорок лет, — сказал дядя Слава. — Вот этими самыми руками…
Он с любопытством и робостью оглядывал лабораторию. Возмущение Жорика подействовало на дядю Славу не больше, чем жужжание мухи. Он даже мою реплику про барона пропустил мимо ушей.
— Понял? — спросил я у Жорика. — И, между прочим, половину этих «ценных артефактов» нашли мы.
— Кто это «мы»? Ты не хами, Гореликов! Иначе живо вылетишь из экспедиции. И так уже на волоске висишь, забыл? Все находки сделаны, благодаря грамотному научному руководству! И ты должен быть благодарен своим руководителям за то, что тебе дали возможность у них учиться!
— Руководителям я и благодарен, — отбрил я. — А ты здесь при чём?
— В последний раз предупреждаю, — вскипел Жорик. — Выметайтесь из лаборатории, иначе я буду вынужден сообщить Валерию Михайловичу о твоём поведении!
Девчонки, которые работали на камералке, с любопытством смотрели на нас. Наша с Жориком стычка из-за Светы ни для кого не была секретом. И теперь все с интересом ждали, что будет дальше.
— А вы чего встали? — набросился на них Жорик. — Все находки зафиксировали?
— У тебя, Жорик, хронический дефицит женского внимания, — сказал я ему. — А это приводит к бешенству. Давай, зови Валерия Михайловича.
Девчонки захихикали.
Покрасневший Жорик фыркнул мне в лицо и выскочил из лаборатории.
— Достал он вас? — улыбнулся я девчонкам.
Между раскопом и камералкой всегда существовали определённые трения. Но мне было плевать на это со всей высоты прожитых в прошлой жизни лет. Я откровенно наслаждался молодым телом, его свободой и лёгкостью. Ну, и обществом симпатичных девчонок тоже — чего тут скрывать-то?
Дядя Слава потихоньку освоился в незнакомой обстановке и с интересом рассматривал керамические черепки, наполовину склеенные кувшины и пивные кружки, курительные трубки. Серебряные монеты особенно привлекли его внимание.
— Это где ж такое богатство отыскалось? — спросил он меня.
— Мест надо знать, дядя Слава, — ответил я потомку барона фон Рауша. — Это только специалист может определить. Обычному человеку нечего и думать — браться за поиски.
Я совершенно не хотел обидеть дядю Славу. Но на кой мне надо, чтобы он начал рыскать по раскопам? А ведь у него ума хватит. От такого соблазна мало, кто удержится.
— Девчонки, — спросил я. — а где медальон, который мы нашли? Можно взглянуть?
Медальон, уже вычищенный и задокументированный, оказался в одном из шкафов. Я осторожно открыл его и показал дяде Славе.
— Эту штуку носил на шее твой предок, дядя Слава. Вот только не знаю, кем именно он тебе приходится. Жил он двести лет тому назад, так что…
Я принялся интереса ради высчитывать.
— Это получается, пра-пра-пра-пра…
— Пра-пра! — передразнил меня дядя Слава. — Да какая разница, Санёк, ё..?!
По привычке дядя Слава чуть было не ругнулся, но оглянулся на девчонок и смутился.
— Достал ты меня с этим бароном! — простодушно сказал он. — Я теперь бутылку спокойно взять не могу! Всё думаю — вот барон на моём месте не стал бы последние деньги на водяру тратить! А какой я, к чёртовой матери, барон? Слесарь я, понимаешь?
Я расхохотался. Да уж, не позавидуешь. Ну, ничего! Всё к лучшему, а воздержание от алкоголя — тем более!
— Ничего, дядя Слава, привыкнешь.
Из-за двери послышались голоса.
— Я ему говорил, Валерий Михайлович! А он не слушает! И приятеля своего привёл!
Разумеется, это был Жорик.
— Сейчас разберёмся! — услышал я уверенный голос Валерия Михайловича.
— Девчонки, прячьте!
Я быстро перекинул девочкам медальон. А сам засунул руки в карманы, изображая полнейшую невинность.
— В чём дело, Гореликов? — войдя в камералку, строго спросил Валерий Михайлович. — Что ты себе позволяешь? Хамишь ассистенту, приводишь посторонних в расположение экспедиции.
— Никакого хамства, Валерий Михайлович! — улыбнулся я. — И это не посторонний. Раушев Станислав Генрихович, помните? Это в его доме мы нашли шкатулку с письмом. Он потомок барона фон Рауша.
— А, помню, — сбился с мысли Валерий Михайлович. — Здравствуйте, Станислав Генрихович! Но всё равно, Саша — это уже почти за гранью! И потом — с чего ты взял, что Станислав Генрихович — потомок фон Рауша?
— Вот и я спрашиваю — с чего? — вмешался дядя Слава.
— Ну, как же! — с честными глазами ответил я. — Письмо в его доме нашли? В его! Фамилия сходится? Сходится!
— Ох, Гореликов! — покачал головой Валерий Михайлович. — Не доведут тебя твои фантазии до добра, помяни моё слово! Давай, рассказывай — что ты опять придумал?
— Всё просто, Валерий Михайлович. Я хочу попробовать открыть сундук. А дядя Слава — очень хороший слесарь.
— Инструментальщик, — гордо добавил дядя Слава. — Это тебе не какой-нибудь барон! Я на Балтийском судоремонтном…
— Сорок лет! — подхватил я. — Вот, видите, Валерий Михайлович?! Пусть он посмотрит на сундук!
— Ты соображаешь, что говоришь? — вскипел Валерий Михайлович. — Это научная ценность! А ты предлагаешь доверить её слесарю? Сундук повезём в Ленинград, там специалисты разберутся.