ма, вызывая у меня непреодолимое желание хотя бы дотронуться до него. Я молча взяла протянутую мыльную мочалку и зашла Сейму за спину. Как хорошо, что он не будет видеть мое лицо.
Первое движение у меня получилось нерешительным и слабым, но с каждым разом мне все больше нравилось мыть Сейма. Мои ладошки стали все чаще соприкасаться с кожей мужчины, вызывая у него дрожь удовольствия и томление у меня. Сейм перехватил мою руку с мочалкой, когда я намыливала его бок, и завел ее себе на живот. У меня не хватило силы воли, чтобы остановиться и отказаться от возможности потрогать мужчину и с той стороны. Гладила, изредка цепляя кожу Сейма своими ногтями, он вздрагивал, часто дышал, а временами и постанывал. Я понимала, к чему нас приведет такое мытье, но прекращать забаву не хотела. Меня впервые возбуждало то, что я ласкаю мужчину. Захотелось прильнуть к его спине, поцеловать, потереться об нее щекой. Сейм отобрал мочалку, притянул меня за руку так, чтобы я почти впечаталась в его спину, и обе мои ладони расположил у себе на животе, придерживая их своими руками. Я дернулась вырваться, но буквально сразу перестала, ведь гладить руками его тело было намного приятнее. Сейм еще какое‑то время придерживал мои руки, но поняв, что забрать я их не собираюсь, расслабился и позволил мне действовать.
Скоро я осмелела настолько, что сама прижалась к спине мужчины, ноги уже плохо держали, и гладила его грудь, живот, плечи. Сейм, казалось, затаил дыхание, я не могла понять нравится ему или нет, только сердце у него бешено стучало. Через какое‑то время моя ладошка опять была перехвачена и мягко, но настойчиво была направлена вниз. И уже через несколько секунд он накрыл моей ладонью свою вздыбленную плоть. В тот момент меня посетило двойственное чувство, с одной стороны было приятно знать, что мои ласки Сейму понравились, с другой стороны, слишком негативными у меня были ассоциации с этой мужской частью тела. Паника смешалась с возбуждением, закидывая в кровь дикий коктейль из эмоций и желаний. Почему я не отдернула руку, не знаю. Ведь Сейм не заставлял, он только нежно ее придерживал, как бы показываю, чего бы ему хотелось в тот момент. И осторожно сжала его плоть, сделала несколько движений вверх и вниз, Сейм застонал и этот звук заставил мое сердце бежать еще быстрее. Я перенесла туда и вторую руку, чтобы массировать не только сам «ствол», но и вокруг него, уделяя внимание всем чувствительным местам мужчины. Как же сладостно звучали его стоны для меня.
— К демонам, не могу больше, — хрипло выдохнул Сейм, развернулся, разом оказавшись ко мне лицом. Одна его рука схватила меня за затылок, удерживая, вторая скинула простыню с моего тела. — Я хочу тебя, цветочек. Я дико тебя хочу, моя девочка.
С этими словами он впился в мои губы, страстным, завоевывающим поцелуем, перешагнул край бадьи и подхватил меня на руки.
— Теперь моя очередь дарить тебе ласки, Энжи, — прошептал Сейм, укладывая меня на кровать. — И буду ласкать до тех пор, пока ты не попросишь взять тебя. Ты моя, цветочек, только моя. Сейчас, завтра, всегда…
Глава 6
Шестой день моего путешествия подходил к концу, мы мог ли бы уже сегодня доехать до столицы, но Сейм не торопился. Он будто нарочно задержал нас дольше обычного на обеденном привале. Хотя кого я хочу обмануть, задержка в пути была очень волнующей и страстной, мужчина подарил мне незабываемые мгновения. Он весь такой яркий стремительный несдержанный, полная противоположность Лансу. И если к своему управляющему я испытывала глубокую нежность и до сих пор не могла забыть о нем, несмотря на безумные ночи с Сеймом, то с последним у нас все было не так радужно. Он постоянно к чему‑нибудь меня принуждал. В основном это касалось ласк и моей активности в постели. Его не устраивало, что я просто растворяюсь в его руках и под его поцелуями. Он хотел того же, что дарил мне. Я ругалась, сопротивлялась, но он все равно выходил победителем, причем вдвойне. Оказывается, соблазнять мужчину, ласкать его, целовать столь же возбуждающе, как и его прикосновения к тебе. А сегодня он овладел мною стоя, удерживая меня навесу в своих сильных руках. Это было потрясающе, я как будто летала. Но стоит признать, перед этим в очередной раз повздорили. Точнее ругалась я, а Сейм по привычке отшучивался.
Последние дни я все чаще срывалась на мужчине, боясь себе признаться, что начинаю не просто привязываться к нему, он как репей прорастал в мое сердце. И вот и сегодня могла бы прикрикнуть, заставить кучера гнать лошадей, в то время как они всю дорогу плелись шагом. Но я, наоборот, оттягивала приезд в столицу, ведь это значило расставание с Сеймом. Временами он меня бесил, хотелось запустить в него чем‑нибудь тяжелым, что я неоднократно делала за нашу поездку, но он с хохотом уворачивался, а потом ловил меня, накрывал губы поцелуем и я забывала из‑за чего злилась. Но все хорошее заканчивается, завтра каждый из нас пойдет своей дорогой. Чтобы Сейм не говорил, но я не тешу себя иллюзиями, понимаю, что он просто скрасил себе и мне длинную дорогу. Я даже не обижаюсь на него за все те слова любви, что он шептал в порыве страсти, за обещания… почти не обижаюсь.
Нашла взглядом проезжавшего мимо моей кареты Сейма, любуясь его статью, осанкой, улыбкой, блуждающей на губах. Красив ли он? Не знаю. Мне не с кем сравнить, ведь другие мужчины для меня будто не существуют. Он и Ланс, два совершенно разных мужчины в моей жизни, но почем‑то сердце стремиться объединить их образы. Почему же так происходит? Оттого, что я в них нахожу общие черты характера? Или иногда в глазах Сейма я вижу ту же тоску и одиночество, что взирали на меня глазами Ланса? А еще его слова, и не важно, что Ланс называл меня «солнечным лучиком», а Сейм зовет «цветочком», я чувствую родственные интонации, ощущаю свет от этих нежных слов. «Солнечный цветочек» — сколько раз мне хотелось услышать от Сейма именно эти слова, но я еще не пала так низко, чтобы выпрашивать ласку у мужчины.
Карета резко качнулась, накренилась и встала, я взвизгнула и вцепилась в дверцу. Выглянула в окно, надеясь понять, чем вызвана подобная неожиданная остановка и увидела, обгоняющую нас кавалькаду из всадников. Судя по коням, это был кто‑то очень значимый и богатый. Все всадники как на подбор: затянутые в серебристые латы, с черными длинными волосами. У каждого воина в косу были вплетены то ли короткие кинжалы, то ли заточенные спицы. Даже мне было понятно, что коса у воинов была еще одним оружием, которого и так у них хватало. Не знаю, как кони умудряются нести на себе такой вес? Всего всадников было около сорока человек, но только трое из них выбивались из общей гаммы. Во — первых, закутанная в яркие покрывала и летящие одежды женщина, во всяком случае, я приписала ее к ним, потому что у остальных одежда была черной, а лица мужскими. Во — вторых, седовласый мужчина с волосами до плеч, с надменным и брезгливым выражением лица, судя по отсутствию лат, он военным не был. И в — третьих, воин без шлема, его волосы были заплетены в сложную косу, тоже нашпигованную какими‑то железяками, наверное, я бы причислила его к остальным воинам, если бы случайно не поймала его взгляд. Абсолютно черные глаза впились в меня, затягивая, стремясь подчинить, так что не вздохнуть, я будто проваливалась в их тьму. Сердце встрепенулось от страха, застучало сильнее, отдаваясь молоточками в моей голове, и с трудом смогла разорвать контакт, длящийся нескольких секунд. Мужчина удивился. Я успела заметить, как его лицо утратило невозмутимость, а он скользнул по мне взглядом, как если бы старался запомнить. Стало страшно, я юркнула за занавеску, провожая глазами последних всадников. И все же, кто тот мужчина? Маг?
— Сверры! — будто выплюнул неожиданно появившийся рядом Сейм. Его лицо утратило обычную веселость и сейчас он был не менее страшен, чем тот черноглазый сверр. Сверр? В голове тут же закрутились обрывки сказаний, историй, слухов. Меж тем Сейм обернулся ко мне и взгляд его сразу смягчился. — Как ты цветочек, сильно испугалась?
— Да как бы нет, — неуверенно ответила я. Почему‑то с появлением русоволосого здоровяка страх растаял и признаваться в том, что меня напугал взгляд сверра, было глупо. — Сейм, а разве сверры не сказка?
— Сказка? Цветочек, я надеюсь, тебе никогда не придется оказаться в одной «сказке» со сверрами. Потому что для тебя она будет последней и очень страшной, — мужчина порывисто схватил мою ладонь и поцеловал.
— Расскажешь мне? Ведь когда знаешь, чего опасаться, то не наделаешь глупостей, — тихо произнесла я, впервые прося его о чем‑то. Я даже не засомневалась в словах Сейма о сверрах, достаточно было вспомнить пугающий до дрожи взгляд черных глаз.
— Ты права, малышка. Я расскажу тебе все, что знаю об этой расе, а это не так уж мало. А ты мне честно поведаешь о том, что увидела в глазах сверра, — мужчина улыбался, но в его глазах застыло беспокойство.
— Вечером расскажешь? — спросила я, не в силах ему признаться, что мне страшно оставаться одной.
— Зачем же ждать? Сейчас людей организую, карету с обочины сдернем и я весь твой, — подмигнул Сейм и скрылся с моих глаз. Но он был где‑то рядом, потому что я постоянно слышала его голос, который непонятным образом действовал на меня успокаивающе.
Мужчины справились быстро, и уже через десять минут карета катила по дороге, а Сейм комфортно расположился рядом со мной на сиденье.
— Я тут подумал, мой рассказ будет долгим, поэтому иди ко мне, цветочек, — с этими словами мужчина подхватил меня на руки и усадил к себе на колени.
— Солнечный? — спросила я, устраивая голову на могучем плече Сейма, возмущаться его вольностью, совершенно не хотелось.
— Что? — удивленно поинтересовался русоволосый гигант, осторожно приподнимая мое лицо за подбородок.
— Солнечный цветочек? — улыбнулась ему.
— Да, ты мой солнечный цветочек, — мягко поцеловал мне в губы, а потом сказал: — Не заговаривай мне зубы, лучше расскажи, что ты почувствовала, когда встретилась взглядом с тем сверром.