- Эстонка.
- Опять глухарь?
- Пока да.
- Зацепки какие–нибудь есть?
- Так, иди–ка ты, друг мой… лучше объяснение пиши, ничего я тебе не скажу. Еще неизвестно, какой стороной ты сам здесь прислонился.
Полынцев заглянул в комнату Яны. Ее уже увезли, на полу остался только меловой абрис тела. Хотел осмотреть место детально, но дверь перед носом захлопнул эксперт–криминалист. Правильно — бродят тут всякие, потом улики пропадают. Пришлось зайти в номер к девчонкам.
- Располагайся, где удобно, Андрюша, я сейчас тебе кофе налью. — Приветливо встретила гостя Вика.
- Вот такие вот дела, — пробурчала сидевшая на кровати Юля, теребя в руках поясок голубого халатика. — Интересно, кто будет следующим?
Андрей опустился на стул.
- Думаете, убийства как–то связаны между собой?
- Откуда мне, бедной девушке, знать. Вы же там с Погремушкиным секретничаете. Вон, досекретничались уже, — она кивнула на соседний номер.
Полынцев виновато потупился.
- Он и мне теперь ничего не рассказывает. Хоть вы просветите, а то я вообще не в курсе дела.
Юля оживилась и, спрыгнув с кровати, подсела к нему за стол.
- В общем, вчера, после твоего ухода, все сразу разбежались. Мы с Викой приняли душ, попили чайку и спать легли. Ночь прошла, вроде бы, спокойно. А утром вдруг слышим крик за стенкой: 'Убили, убили!' Мы сразу туда. А там… жуть! Яна лежит с таким страшным лицом, что мурашки по коже: рот ощерился…
Андрей упредил ее недовольным взглядом.
- Давайте без художественных описаний, только факты и действия.
- Что, неприятно про мертвецов слушать? А говорил, что привык.
Полынцев, кашлянув, деловито закинул ногу на ногу, взял в руку чашечку кофе, любезно поднесенную Викой, пижонски отставив в сторону мизинец и мило улыбнулся.
- Юля, а приходилось ли вам когда–нибудь видеть черное, сгнившее до пластилиновой каши лицо, в котором копошатся вот такие вот черви? — он образно пошевелил тем самым пижонски отставленным мизинцем.
Получилось довольно мерзко. Девушка брезгливо поморщилась.
- А распухший, как дирижабль, труп в ванной, который на ваших глазах лопается и наполняет ее до верху гноем? А белые, в крови и желтой слизи, кишки, плавающие в разодранном брюхе?
Юля мысленно сблевнула, но виду не подала. Даже если б сейчас перед ней сидел самый красивый мужчина планеты, то и он, наверное, показался бы ей противным. Женщины брезгливы и пугливы по натуре, и оба этих качества успешно пробудил в ее тонкой душе этот гнусный плебей Полынцев.
- А вы знаете, что вспоротая человеческая шея похожа на срез переспелого граната? — продолжал смаковать тему Андрей. — С такими же пленками и жилками, сочащимися кровавыми соплями, черным ввалившимся, нутром. А обглоданные до костей трупы, гнойные и вонючие, как сто помоек…
- Ну, хватит уже! — взвизгнула Юля, сообразив, что решила напугать военного игрушечным пистолетом.
- Вот именно, — удовлетворенно крякнул черный рассказчик. — Поэтому, только факты и действия. Художественных отступлений не надо.
- Хорошо, все по порядку, — согласно кивнула красавица. — Вошли в номер, увидели окровавленную Яну. В ногах ее валялись снятые колготки, в руке, точнее, под ней, лежал столовый нож. Смерть, по словам Погремушкина — мы–то сами не поняли — наступила от удара затылком об угол кровати. По всему видно, была борьба — все вокруг разбросано, перевернуто. Наверное, ее толкнули — упала, разбилась. Думаю, хотели изнасиловать. Вот.
На этих словах раздался требовательный стук в дверь, и на пороге возник вышеупомянутый Погремушкин.
- Так, девушки, пойдемте еще раз комнату осмотрим, не пропало ли там чего.
Подруги, молча, переглянувшись, нехотя вышли из номера.
Полынцев отхлебнул кофе. По таким скудным данным даже приличную версию выстроить невозможно. А в детали его на этот раз посвящать никто не будет. И правильно, он сам не любил, когда в дело совали нос посторонние. Кажется, праздник закончился: два трупа в одной компании — это уже невесело. Юля думает, что убийства как–то связаны между собой. Она, разумеется, дилетант, но им бывает виднее, потому что взгляд не замылен, как у профессионалов. Итак, что здесь общего? Во–первых, оба курортники. Это, положим, ерунда, их тут больше, чем местных жителей. Во–вторых, из одной компании. Ну так… ни о чем еще не говорит. В–третьих, убиты… Нет, убиты по–разному — не в цвет. В–третьих, связь с Прибалтикой. Уже теплее. Эстонская тайна? Вполне возможно. Только не было, почему–то, желания ломать голову над криминальными шарадами. Отсутствовало в душе такое никчемное и вредное для службы качество, как любопытство. Его ампутировали еще в армии, на курсах молодого бойца. Там с этой болезнью расправлялись быстро. На первый вопрос: 'зачем?', вы получали исчерпывающий ответ - 'один наряд вне очереди'. На второй: 'за что?', следовало разъяснение - 'два наряда'. Те, кто пытал счастье по третьему кругу (умным хватало и двух), награждались абонементом на уборку туалетов, и там окончательно избавлялись от гражданского недуга. В общем, не хотелось сейчас заниматься тем, чем можно было не заниматься.
- Достал он меня своей простотой, — неожиданно быстро вернулась с осмотра Юля. — Откуда мы знаем, что там у Янки из имущества пропало, она же нам свои чемоданы не показывала.
- Не заводись ты, — успокоила подругу вошедшая следом Виктория, — у него работа такая, тоже не позавидуешь.
- Он версию ограбления отрабатывает, — со знанием дела подсказал Полынцев. — Может, вор через балкон залез, а хозяйка в этот момент проснулась, шум подняла. Типичный, можно сказать, случай.
- Да? — задиристо воскликнула красавица. — А колготки?
- Хотел, наверное, совместить приятное с полезным, невозмутимо пояснил Андрей. — Тоже не редкость.
- Интересно, что здесь для тебя приятное, а что — полезное?
- Извините, не так выразился. Просто бывает, что первоначальный умысел направлен на одно преступление, а конечный — совсем на другое.
Юля задумалась. Может и правда — ограбление. Янка ведь небедной женщиной была: и наряды у нее дорогие, и в номере жила одна. Очень удобно для жуликов. На четвертый этаж по балконам взобраться — минутное дело. Тогда выходит, что кто–то из пансионата наводку на комнату дал. Интересно, кто?
- Я вспомнила! — вскрикнула она, хлопнув в ладоши. — Утром у нее на тумбочке фотоаппарат лежал, а под ним билеты на концерт, сейчас там ни того, ни другого. Вика, ты это заметила?
- Кажется, — неуверенно подтвердила подруга.
- Погремушкину сообщи, — посоветовал Андрей. — Пусть к делу пришьет.
- Он уже уехал на другое происшествие, — махнула рукой красавица. — Им по рации передали. Сказал, сам потом всех вызовет.
- Как уехал?! — подпрыгнул на стуле Полынцев. — Я же объяснение еще не написал. Побегу, может, внизу перехвачу. — Поблагодарив Вику за кофе, он быстро выскочил из номера.
- Нужно ему твое объяснение, — хмыкнула вдогонку Юля. — Он на этот раз даже Вахтанга с Елисеем впопыхах допрашивал. Хотя у них лица в кровь искорябаны.
- У нас с тобой не лучше, — вступилась за мужчин Виктория. — Ему же объяснили, что это после экскурсий.
- А я бы все равно проверила — мало ли.
Андрей выбежал из пансионата и увидел только дымный хвост отъезжающей машины. Догонять не стал. Надо будет — сами пригласят. От него все равно толку, что с козла молока: не видел, не слышал, не знает. Да и есть ли тут тема для разговора? Не простая ли это случайность? Прибалтийские корни? Вряд ли. Жулье распоясалось — вот и вся разгадка. Одного ограбили, вторую хотели ограбить. И при чем здесь, спрашивается, корни? Обычный криминал, не более того. Если б Юля со своими тайнами тень на вчерашний день не наводила, то и думать было бы не о чем.
На воздухе мысли начали светлеть, развеиваться, отходить от мрачных дел. Назад возвращаться не стал. Зачем людей беспокоить, утомились, наверное, отдыхать сейчас лягут. Решил пойти в санаторий, поваляться часик–другой на кровати.
Городские улицы, разодетые в яркие цветочные наряды, помахивали над головой веерами пальм, обдували грудь тенистой свежестью. Люди, поодиночке и парами, с детьми и в шумных компаниях, гуляли, веселились, фотографировались с обезьянками, сидели в кафешках под открытым небом. Андрей решил заглянуть в одно из них, огороженное декоративным, под деревенский плетень, заборчиком, оборудованное небольшой сценой, на которой под аккомпанемент синтезатора что–то мурлыкала худощавая блондинка. Не успел он опуститься за столик, как над ухом прозвенел нежнейший колокольчик.
- Что будем заказывать?
Прехорошенькая официантка в короткой зеленой юбочке, сверкнув перламутровыми зубками, приветливо тряхнула золотистыми локонами.
- Разве можно ими есть? — растерянно пробормотал Полынцев.
- Кем? — изумилась девушка.
- Вашими зубами.
- У вас нет своих, и вы решили пообедать моими? — лукаво спросила она.
- Да нет, что вы, — засмущался он, — извините, вырвалось. Просто, красивые очень.
Он хотел отвесить еще какой–нибудь комплимент (если первый можно было считать таковым), но тут прочитал на бэйджике девушки имя 'Юля'. Вот так совпадение. Везло же ему на этих самых Юль, точнее, наоборот, не везло. Почувствовав угрызения совести перед питерской подружкой (хотя, с чего бы — ведь, не давал никаких обязательств), дальше любезничать не стал. Заказал суп–харчо и картошку–фри с бараниной…
Когда Полынцев выбежал на улицу, Юля посмотрела в окно — догнал ли? Не успел. Хорошо. Значит, скоро должен вернуться… Но нет, постоял у входа, покурил и отправился в город. Неужели он, правда, начал терять к ней интерес? В другое бы время и Бог с ним. Но не теперь, когда совершены два непонятных убийства, когда преступник остается на свободе и может в любое время наведаться снова. И потом, какой материалище сам в руки плывет. Можно себе представить глаза коллег, когда они узнают, как она провела отпуск. У кого–нибудь из них был такой? Нет! А у нее вот, пожалуйста — страшный, романтичный, с приключениями и счастливым концом. Но для последнего не хватало одного — мужественного плеча. А оно пока не горело желанием приниматься за расследование. Что ж, придется как–то выкручиваться. Быстро переодевшись, Юля отправилась вслед за Полынцевым.