Села. С трудом. Потянулась болезненно.
– Я долго спала? – хрипло спросила, оглядываясь вокруг.
Яркий шедарский рассвет вставал над горами и лесом, эффектно подсвечивая возвышающуюся над нашими головами плотину. Невысокие холмы левой половины нагорья, поросшие парковым лесом, золотились под его первыми лучами. В глубоком ущелье, разделяющем парк пополам, ярко поблескивали таинственные огни стремительно отступающей ночи.
– Три часа, – Хич мягко мне улыбнулся. – Капитан приказал разбудить, напоить и собрать. Скоро мы вылетаем.
Вылетаем? Я даже подпрыгнула, тут же скривившись от боли. Похоже, полеты над водой дались мне недаром. Потрогала собственный бок… кажется, сломаны ребра. Шервова курица, а не жена капитана.
– Куда… вылетаем? – очень тихо смогла прошептать.
Хич, молча наблюдавший за моей выразительной пантомимой, нахмурился. Молча сунул флягу мне в руки поднялся и отошел, полыхнув шлейфом тревожного сострадания.
Понюхала содержимое плоской серебристой фляги, украшенной эмблемой «Совы». Гадость какая. Очередное волшебное произведение Гесса, наверняка.
Кольнуло иголочкой боли, как там наш биолог? Сложно признаться себе, но ведь я тоже его полюбила. По-своему. Как… настоящего старшего брата. Спокойный, внимательный, чуткий. Мне не хватало сейчас его всепонимающего взгляда, и улыбки, которую нужно еще угадать, по тонким морщинкам в уголках глаз, по незаметному никому движению губ. По блеску его настроения…
Так. Надо с духом собраться и выпить. Это гессово пойло поможет от всех моих бед, я уверена.
– Почему ты молчала? – Рик вынырнул будто из воздуха, мягко присев рядом на корточки.
– Спала! – чистую правду ответила, все еще собирая последнюю волю в кулак и нюхая горлышко фляги.
– Пять полных глотков и лечь на спину. Осторожно, я поддержу. – Тоном командным ответил Аверин, еще больше нахмурившись.
Ложиться обратно хотелось еще даже меньше, чем пить эту гадость. Теперь болел не только бок, но и спина, и лопатка. Интересно, а почему я почувствовала это только сейчас? Курс медицинской подготовки вылетел из головы еще там, на ребре водосбора плотины. Возражать абсолютно бессмысленно. Капитана я знаю: – он сам все вольет и уложит насильно…
Поймав на себе взволнованный взгляд темных глаз Яхо, сидящего неподалеку от нас и перебирающего рюкзаки экипажа, ему весело подмигнула и зажав пальцами нос сделала первый глоток. Сразу почувствовала себя червяком-камнерезом. Словно лава расплавленная потекла по гортани в желудок, вытолкнув по пути весь воздух из легких, выбив слезы из глаз. Жуть какая.
И так ровно пять раз. К концу этой пытки отравой из фляги перед капитаном сидела не слегка растрепанная, но еще вполне симпатичная я, а потная краснолицая нечисть с вытаращенными глазами, судорожно пытающаяся не заорать и не сдохнуть от варева Гесса в конвульсиях.
– К счастью, на это… лекарство аллергий никогда не бывает, – глубокомысленно заметил Горыныч, оказавшийся рядом.
Мне мучительно захотелось вцепиться руками в его мягкую и бархатистую рыжую шкуру, носом уткнуться в собачий теплый бок, пахнущий почему-то травой и сушеными листьями. Но… Откуда он знает о свойствах того, что во мне сейчас громко булькало? После всего сказанного нашим биологом, ожидать от Горыныча можно всякого… С опаской взглянула на коротконогого. Пес дружелюбно пофыркивал, обнюхивая мои многострадальные ноги и помахивая окостенелым хвостом. Мне показалось, или живых тканей на нем стало меньше? Потом позвонки посчитаю.
Теперь лечь. Очень надо. Аверин забрал из моих трясущихся рук злополучную флягу, теперь сидит терпеливо и ждет. А ему ведь наверняка есть чем заняться. Попыталась откинуться назад. От острой боли я вскрикнула, судорожно закрывая руками лицо. Лечь не получится. Если Макар со мной вдруг решит развестись, я его точно пойму и прощу. Сплошная возня с такой женщиной.
– У нее левая нога пахнет кровью. – Неугомонный Горыныч быстро меня обошел. Словно медицинским щупом обследуя меня своим мокрым и подвижным носом. – И сзади. Вот тут.
Ощутимый толчок и я взвизгнула, словно пойманная в силок ыса. Позорище, а не член экипажа. Макар промолчал, но взглядом меня обжег красноречивым. Ладонями придержал аккуратно и уложил на воздушный матрас. От боли даже дышать стало трудно. Аккуратно и сосредоточенно ощупал сначала руки, осмотрев каждый палец, постучав подушечками пальцев локти и плечи. Потом, тяжко вздохнув, взялся за ноги, бережно сняв ботинки. Обнаружил ушибленную лодыжку, именно левую, как и Горыныч и указал.
Она живописно окрасилась всеми цветами от синего до фиолетового, и распухла. Интересно, как я умудрилась? Наши чудо-костюмы отлично амортизировали удары, и ботинки спасали меня от ударов камней по пути в русле ручья.
Макар достал из пояса аптечку, – длинную ленту с инъекторами, сосредоточенно что-то там выбрал, потом быстро сделал несколько воздушных инъекций. И мрачнел он все больше. А я внутренне сжалась. Капитан очень злился. На меня? Непонятно. Вижу только черные ленты острого сожаления и раздражения.
И когда Рик дошел до груди… точнее, до ребер, то мне окончательно стало и больно и страшно. С сожалением вспомнила Гесса. Вот он не злился вообще никогда.
– Так куда мы летим? – пискнула, отползая от мужа, его цепких рук и стараясь от боли не заорать.
– Куда ты, моя дорогая? – поймал за здоровую ногу и под громкое фырканье Яхо вернул на исходное место. – В столицу, конечно. На имперском консульском транспорте, с ветерком.
– Нам удалось подать серию сигналов о бедствии. – Подал голос возникший у нас за спиной Игорек. – У нас в экипаже есть раненый и нас нужно срочно спасать.
Пока я удивлялась услышанному успев даже немножечко испугаться за весь экипаж, Макар промурлыкал, ласковыми прикосновениями кончиков пальцев к поверхности куртки обследуя мои ребра.
– Ранена женщина, что особенно обостряет бедственность всей ситуации, между прочим, – вдруг весело ухмыльнулся Аверин .
Я взглянула в его лицо, потянулась к эмоциям и обомлела. Сидящий рядом на корточках муж, лукаво мне улыбаясь, полыхал алой мастью эмоций и злился одновременно. И как понять этих мужчин?
– Ай! —тут Рик добрался до сломанного ребра и раненая женщина заорала, как… я даже не знаю, кто так умеет вопить. – Шервовы гланды, как больно!
Его руки тут же нырнули под куртку, несколько точных нажатий на какие-то точки, известные мужу и неизвестные мне и боль резко утихла. Волшебник. Злой и ехидный.
– Ш-ш-ш. Сейчас обезболю, держись.
Пара колких импульсов обезболивающих инъекций и я смогла выдохнуть.
Макар висел надо мной, близко-близко, глаза в глаза. Я чувствовала его дыхание, руки на ребрах под курткой, кожу нежно поглаживали. Совершенно не успокаивая, наоборот.
– Зачем злишься? – шепотом задала глупый вопрос, так, что услышал меня только муж.
Он снова нахмурился отстраняясь. Зря я спросила.
– На себя, Солнышко. Нельзя быть таким идиотом, командуя экипажем и экспедицией. – На мне осторожно поправил одежду, и убирая в свой пояс аптечку, со вздохом продолжил: – рисковать тобой не было необходимости. Достаточно было кому-то из нас отвлечь на себя эту красотку. Чуть сложнее, немного рискованнее, но мы подготовлены. А теперь тебе больно, я чувствую себя полным подонком, безмозглым и заигравшимся. Злюсь.
Эту тихую исповедь капитана слышали лишь только я и Горыныч. И тот сделал вид, будто резко уснул на краю матраса. Притворялся, конечно: чуткие уши пса шевелились, и не во сне.
– Я очень хотела быть нужной, – вцепившись в подол куртки Рика, попыталась подняться. Боль осталась, но она словно спряталась, став не такой острой. – Прости. Мне тоже надо учиться рассчитывать свои силы. Просто… просто я еще не привыкла к себе.
Капитан оглянулся, тут же подпрыгнув, и помог мне подняться, снова злясь. И пытаясь в себе подавить это чувство. Чтобы меня не задеть. Трогательно. Неуместно, наверное. Наши с ним чувства вообще как-то очень некстати. Для всех.
– Они хоть нам ответили? Ну, имперцы, которых мы ждем. – Я оглянулась, ища глазами Игоря. – Или мы просто верим в их милосердие?
После всего пережитого наши мирные посиделки на небольшой площадке у самого берега водохранилища казались чем-то неправильным.
Я так привыкла все время куда-то лететь и нестись, что мирная пауза напрягала. Казалось, мы время теряем напрасно, и надо всем срочно собраться, надо снова куда-то идти…
– Нет. Они и не смогут ответить, – Рик потянулся обнять меня, потом передумал, и взял за руку. Как ребенка. – Никуда не делись электромагнитные помехи от наших огненных змеев. И самка всерьез все еще собирается замуж. Вон она, обернись.
Оглянулась назад, с трудом сдержав стон. Действительно, на ребре водосброса возвышалась спина привычного всем нам чудовище.
– Она когда вас сковырнула, мы думали все… не гулять экипажу на земной свадьбе Авериных, и щеночков не нянчить. – Горыныч потянулся на мягком матрасе и принялся разглагольствовать, не открывая глаза. – А потом видим: хозяин летит над плотиной и тебя мячиком кидает через змеюку. Акробатический аттракцион. А как он ловил тебя ловко! Ускорился рюкзаком и фюить! Поймал и схватил, словно хищная птица цыпленка. Самый лучший хозяин.
И хвостом повилял, стуча косточками по упругой поверхности матраса.
– Прилетят они, не волнуйся. Мы сейчас соберемся, я наложу тебе нанокорсет, и повязку фиксирующую на лодыжку. И не ворчи. Примерно в километре отсюда есть площадка, пригодная для приземления военного транспорта. Туда и пойдем.
– А… почему не обратно, ведь там трасподром? – тихо спросила, с ужасом понимая, что меня начинают уже раздевать.
– У нас раненый член экипажа! – мне строго и громко ответили разом с трех совершенно сторон.
38. Над Серой пустыней
Обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар, природный экопарк «Черные горы» Серая пустыня.
Прилетели.