— Юра, ты это всерьёз? Расскажи, что за приспособления для обучения ходьбе?
— Да всё довольно просто: вот, скажем, здесь в коридоре, под потолком крепим направляющую, типа тавр или двутавр. По направляющей пускаем тележку. К тележке крепим трос с амортизатором, а к нему подвесную систему по типу парашютной. Пациент ногами касается пола, а основную нагрузку принимает на себя подвесная система. Таким образом, люди смогут заново учиться ходить.
— Точно-точно! — загорелся Борис Иванович — Отличная идея! Разве что для спинальников подвесную систему надо проектировать специально. И я даже представляю, как. Юрий, возьмёшь меня в соавторы? На основную идею я не претендую, а вот над разными видами подвесок поработал бы охотно.
— Буду только рад, Борис Иванович. Только если Вы не возражаете, третьим соавтором будет папа, а четвёртым моя сестра Елена. Понимаете, от меня — голая идея и наброски, от Вас создание специализированных приспособлений, от папы детальная проработка и изготовление механической части, а сестра займётся всем, что связано с шитьём. У Ленуськи светлая голова и золотые руки, и Вы, Борис Иванович, ещё не раз в этом убедитесь.
Во время моей речи отчим смотрел на меня с умилением и благодарностью: я нахваливаю Ленуську. Впрочем, Ленуська действительно замечательная девочка и помощи от неё будет очень много.
— И тут неплохо придумано. Согласен. Владимир Алексеевич, а Вы как смотрите на наш общий проект?
— Я, конечно же, полностью согласен, только не выйдет ли ущемления прав Юры?
— Не беспокойся, папа. Посмотри вот с какой точки зрения: во-первых, вы берёте на себя огромную часть работы. Разве тебе не пришлось поломать голову над деталями?
— Ну, мала-мала было.
— А во-вторых: я подросток, и меня может запросто обмануть какой-нибудь взрослый. А с вами двумя поостерегутся связываться.
— Юрий говорит очень дельно. — поддержал меня Борис Иванович — кроме того, если вы сумеете организовать изготовление пробной партии, скажем пять-десять комплектов, то я смогу через наш главк пробить апробацию в сети железнодорожных больниц. А это значит, что справка о внедрении у нас в кармане.
— Если такое дело, то я, конечно же, готов. Надо только прикинуть, на сколько у меня хватит денег.
— О деньгах, Владимир Алексеевич, не беспокойся. У меня имеются кое-какие сбережения. Хотел «Волгу» купить, да потом передумал.
И всё же, какие у нас люди! Недрогнувшей рукой кидают свои сбережения на алтарь помощи больным! Жаркая краска стыда залила моё лицо — какая же я сволочь! Люди живут работают во благо общества, а я позволил себя переформатировать, и думаю только о собственной шкуре. Нет, нужно избавляться от мерзкого мелкособственничества! Решено: все ортопедические приспособления я сделаю бесплатно, а если, паче чаяния за них заплатят — отдам эти деньги на общее дело.
А отец с врачом, не замечая моих терзаний деловито обсуждают как и что они будут делать.
Три оставшихся дня я не вылезал их ординаторской, где с Борисом Ивановичем чертил различное ортопедическое оборудование, известное мне из будущего. Кстати, выяснилось, что знаю я, очень даже немало, всё же опыт двух госпитализаций в хирургических отделениях не пропал даром.
— Чёрт дери! — волнуется Борис Иванович — Все эти приспособления сильно облегчат восстановление пациентов, но скажите, пожалуйста, где их производить???
Мы тогда не знали, что всё решится благополучно, быстро и легко.
На второй день после моей выписки из больницы, приехал мамин брат Егор. Приехал он не один, а в компании двух мужчин лет пятидесяти.
— Валерий Константинович Артосов и Петр Петрович Иванов. Главный инженер и главный технолог Омского авиаремонтного завода. — представил их дядя.
— Чем обязаны? — насторожилась мама.
— Дело у нас несложное, и в основном, к Юрию.
— Что не так с Юрием? — ещё сильнее напряглась мама.
— С Юрием всё прекрасно, более того: он может нам помочь в очень важном деле.
— Что за дело?
— Видите ли, друзья мои, — заговорил Валерий Константинович — имеется указание открывать на заводах оборонного значения цеха по производству товаров народного потребления. А судите сами, что может производить авиазавод? Ну не вертолёты же для колхозников, в самом деле.
Все, кроме мамы, охотно засмеялись шутке.
— Вот мы и подумали, а почему бы, не начать производить твои, Юра, костыли? Продукция очень нужная. Очень! Когда в областной клинической больнице и в окружном госпитале узнали о наших планах, нам тут же выдали заявку почти на тысячу комплектов!
— Ничего не получится — покачал я головой — костыли являются медицинской техникой, и вам никто не разрешит её производить без санкции Минздрава, а санкцию они не дадут без всесторонних испытаний. А испытания медтехники проходят лет по десять.
Пока я говорил, выражение лиц взрослых поменялось с иронически-скептического до уважительного. Мужчины переглянулись, и Петр Петрович ответил:
— Вижу, что ты знаешь специфику планирования. Но ничего Юрий, нам врачи сразу же объяснили, как обойти это препятствие. Мы будем выпускать костыли как бытовые приспособления, а для этого, в первый год требуется только ТУ[32], ГОСТ[33] присваивается позднее. А там и до сертификата Минздрава доживём.
— Если так, то я с соавторами соглашусь. — заявил я.
— А у тебя есть соавторы, Юра? — удивился дядя Егор.
— Есть. Мы придумали целую линейку приспособлений, которые вы вполне можете производить.
— Мы это кто?
— Я, папа, Лена и Борис Иванович Климов, главный врач железнодорожной больницы.
— А Борис Иванович как отнесётся к идее производства ваших приспособлений у нас?
— С восторгом. Мы недавно обсуждали возможность изготовления приспособлений за собственный счёт, а тут вы явились, как добрые ангелы.
— Вот и отлично. — обрадовался Валерий Константинович — А что там у вас ещё имеется?
— Разные виды ортопедических приспособлений, примерно пятнадцать-двадцать видов. Кроме того, можем предложить несколько видов складных детских колясок.
— Поразительно! А что бы вы хотели взамен?
— Сложный вопрос. Хотя… Если вы обеспечите наши две больницы приспособлениями в достаточном количестве, то будем в расчёте.
— Согласен. Ну и премию за разработку мы выделим для всех. А Вы, Владимир Алексеевич, что молчите, получается, что переговоры ведёт самый младший?
— Самый младший у нас Ленуська. — усмехнулся отчим — А Юра у нас мозговой центр. К тому же он до сих пор всё правильно говорил, я полностью согласен. Премию, конечно, хотелось бы побольше, но тут как бы жадиной не прослыть, сами понимаете.
Все присутствующие опять рассмеялись.
Уже поздно ночью, по дороге из туалета, я услышал, как отчим расспрашивал приезжих:
— При сыне было спрашивать неудобно, но всё-таки, какая будет премия?
— Выплата будет немалая, по нашим меркам — ответил Валерий Константинович — нужно ещё будет посчитать, но никак не менее пяти-семи тысяч рублей на каждого. Всё-таки почти двадцать наименований продукции, которая непременно будет пользоваться большим спросом. А ещё будут выплаты за серийное производство, не помню, сколько процентов, но тоже накапает немало.
— Это, как сказать, мужики… Ещё один человек чертежи готовил, много дельного подсказал, ему как?
— Ну, как? Я так думаю, что выплата будет в половину от авторских, а процента с серии ему не положено, уж не обессудь.
— Ага… Самое малое две с половиной тысячи… Дак это, совсем даже неплохая сумма. Завтра Давида Иосифовича порадую. Он вообще взялся помогать задарма. Говорит, мол, студенчество вспомнил, в радость ему творчеством заняться. Только не подведите, мужики.
— Ты не волнуйся, Владимир Алексеевич, не обманем. Тут понимаешь, такое дело, такой товар, он не только в нашей стране нужен во всех больницах, а их у нас немало. А расширим производство, так и за рубеж начнём поставлять, а это уже валютные поступления, большая помощь стране.
— Вы только за рубеж не в ущерб нашим делайте! А то знаю, как на экспорт, так конфетку, а как своим — гамно на палочке.
Собеседник отчима досадливо крякнул, видимо стрела попала в цель, но ругаться не стал, а с достоинством ответил:
— На нашем заводе продукция всегда была высшего качества. Рекламации случались, не без того, но эксплуатационники никогда не были в обиде.
— Не обижайся, Валерий Константинович, ты же понял о чём я. — примирительно сказал отчим.
И я отправился спать.
Через день после отъезда, к вечеру, вслед за отчимом, на «козлике» ГАЗ-69, приехал носатый, с обильной сединой в чёрных волосах, мужчина лет шестидесяти.
— Здравствуй Юра, меня зовут Давид Иосифович Осетинский, я работаю с твоим отцом.
— Очень приятно, Давид Иосифович. Спасибо Вам за прекрасно выполненные чертежи.
— Это тебе спасибо, Юра! Я с таким удовольствием работал над чертежами, как будто в юность, в Бауманку[34] вернулся! У меня к тебе дело.
— Всё что в моих силах сделаю. — кивнул я.
— Ты сшил своему отцу отличный костюм на работу. Сшей мне тоже, не откажи старику! Я уже и ткань привёз. Заплачу — сколько скажешь, даже больше. Только чтобы и надписи были.
— Какие надписи?
— А как у твоего отца — «Троебратское АТЭП»[35], так же, как и у него на груди и на спине. Очень хочу на совещании в области перед коллегами покрасоваться. Пусть знают наших!
— Сошью, не вопрос. Сейчас мерки снимем, послезавтра к вечеру получите комплект: джинсы, джинсовая куртка, жилет и бейсболка. Как лучше сделать надписи: набить краской или как у отца, аппликацию?
— Юра, сделай точно, как у твоего папы.